Бразилия. Полная история страны - Корвалью Фернандо Нуньес
Начнем с того, что пропитываться особо было нечем. После свержения монархии некоторое время правили военные, методы которых были далеки от демократических, а затем власть захватили олигархи, у которых все ходы были расписаны на много лет вперед, – сегодня правит ваш кандидат, через четыре года будет править наш, а штаты мы поделим следующим образом… В отдаленных же областях, как уже говорилось выше, вообще ничего не менялось, если не заглядывать в календарь, то впору было подумать, что на дворе стоят времена Педру Второго Спокойного или Жуана Пятого Великодушного [125].
Война Канудус, выступления тенентистов, наличие на северо-востоке социального бандитизма, с которым ничего нельзя было поделать, и прочие проблемы наглядно свидетельствовали о том, что Бразилия серьезно больна и нуждается в лечении. В «старых» политиках, то есть в деятелях Старой республики, народ окончательно разочаровался, поскольку все они действовали исключительно в собственных интересах. Радикальные призывы коммунистов и анархистов не находили отклика у большинства бразильцев. Подобные идеи были популярны только в крупных городах среди рабочих и революционно настроенной молодежи, но изменить ситуацию в стране ни коммунисты, ни анархисты не могли (а если бы и смогли, то ничего хорошего из этого бы не вышло – пример Кубы тому порукой). Бразильский народ пребывал в безысходности, и тут на политической сцене появляются либералы, которые выступают против ненавистных кофейных «полковников», предлагают народу убедительную программу преобразований, а их харизматичный и демократичный лидер разговаривает с народом на равных. Ну, не совсем «на равных», а как старший брат.
«Загадка Варгаса» разгадывается просто – Жетулиу Варгас понимал, что новому времени нужны новые лидеры, не такие, которые дистанцируются от народа, пребывая в своих горних сферах, а такие, которые апеллируют к народу и просят его поддержки. Ничего изобретать не пришлось – достаточно было понаблюдать за теми же коммунистами и анархистами, которые своими пламенными речами доводили толпы до состояния, близкого к экстазу. Не нужно скупиться на обещания, ведь человек живет мечтой, но обещания должны быть продуманными, и часть их непременно должна исполняться. Чтобы люди охотно тебе подчинялись, ты должен им нравиться.
Такую недемократическую меру, как принудительный роспуск парламента, бразильский народ воспринял с одобрением, поскольку поведение народных избранников дискредитировало саму идею парламентаризма. Эти досужие болтуны только и делали, что плели интриги и думали, как бы потуже набить свой карман. Иногда бразильцам везло – появлялся такой президент, как Эпитасиу Песоа, который делал что-то полезное для народа, но его преемник Артур Бернардис заботился только о том, как удержать власть, которую у него то и дело пытались отобрать политические оппоненты. Сама жизнь подталкивала бразильцев к осознанию двух ключевых положений. Первое – от парламента народу нет никакой пользы. Второе – хороший президент, стремящийся помочь простым людям, должен оставаться на своем посту долго, чтобы успеть воплотить в жизнь все свои полезные начинания. Можно сказать, что неограниченная власть упала Жетулиу Варгасу с неба, нужно было только подставить руки.
Жетулиу Дорнелис Варгас
Несмотря на происхождение Жетулиу Дорнелиса Варгаса, его жизненный путь был довольно тернистым. Жетулиу родился 19 апреля 1882 года в Сан-Борхе, старейшем городе штата Риу-Гранди-ду-Сул, который прозвали «Землей президентов», поскольку здесь, кроме Варгаса, родился еще и двадцать четвертый президент Бразилии Жуан Бельчиор Маркес Гуларт, свергнутый в результате военного переворота 1 апреля 1964 года.
Жетулиу был третьим из пяти сыновей бригадного генерала Мануэля ду Насименту Варгаса и Кандиды Дорнеллес Варгас, происходившей из знатного семейства, корни которого тянулись к Азорским островам [126]. С 1907 по 1911 год Мануэл Варгас был муниципальным интендантом (то есть мэром) Сан-Борхи, но при всем своем высоком положении начинал он с низов – служил волонтером в армии Республики Риу-Гранди, затем поступил в императорскую армию и за время Парагвайской войны дослужился от капрала до полковника (во время особо кровопролитных войн карьеры делаются очень быстро, поскольку гибель командира открывает для подчиненного дорогу к следующему званию или более высокой должности). Еще до революции 1889 года Мануэл Варгас примкнул к республиканцам, а после свержения монархии стал главой местного отделения Республиканской партии.
У генеральских сыновей был один путь – в кадетское училище, но Жетулиу и его старшие братья Вириато и Протасио были исключены после трагического инцидента – гибели одного из курсантов, к которой сам Жетулиу был непричастен. На тот момент Жетулиу видел себя военным, поэтому в 1898 году он пошел по стопам своего отца, добровольно поступив на военную службу. Дослужившись за год до сержанта, Жетулиу Варгас поступил в военное училище в Рио-Пардо, которое ему пришлось оставить в 1901 из-за участия в политической акции. Спустя некоторое время Варгас получил возможность продолжить учебу, но армейская служба его уже не привлекала – он поступил в юридическую школу в Порту-Алегри [127], которую окончил в 1907 году. Учебу Варгас совмещал с активной общественной деятельностью, что было довольно обычным делом для студентов-юристов, ведь большинство политических деятелей того времени были служителями Фемиды или Марса.
Еще в школе Варгас умел обратить на себя внимание. Ум, харизма и связи обеспечили ему в двадцатипятилетнем возрасте должность генерального прокурора штата Риу-Гранди-ду-Сул. В 1909 году Варгас стал депутатом законодательного собрания штата. В его политической карьере наряду со взлетами были и падения, точнее – периоды стагнации, но в 1928 году он был избран губернатором Риу-Гранди-ду-Сул и заодно стал лидером «молочной» оппозиции. До президентского кресла было рукой подать.
Нравы в Бразилии свободные, подчас (например – во время карнавалов) даже очень, но тот, кто хочет иметь уважение, должен быть или хотя бы выглядеть примерным семьянином. В 1911 году Жетулиу Варгас женился на пятнадцатилетней Дарси Сарманью, которая родила ему пятерых детей и стала не только женой, но и политической соратницей, активно занимавшейся общественной деятельностью, направленной на благо бразильского народа и упрочения авторитета супруга. В семейной жизни случается всякое, но даже в тяжелые моменты, когда Варгас активно заводил романы на стороне, Дарси помнила о своем долге жены главы государства и делала хорошую мину при плохой игре.
Интересы «молочных баронов» Юга отличались от интересов молодой бразильской буржуазии, взгляды либералов во многом расходились со взглядами правых тенентистов, низы хотели одного, а верхи – совсем другого, но Жетулиу Варгас умел примирить всех со всеми и заставить действовать в своих интересах; он был виртуозным конформистом и не менее виртуозным манипулятором. «Он может продать овцу за быка», говорят бразильцы о ловком человеке. Варгас умел больше – он мог преподнести свою диктатуру в качестве высшего блага. «Старая политическая формула, попиравшая права человека, оказалась провальной, – говорил он. – Вместо индивидуализма, символизирующего торжество свободы, и коммунизма, являющегося новым аналогом рабства, должна господствовать идеальная координация различных инициатив, ограниченная рамками государственных интересов». Иными словами: «Бразильцы, если вы хотите жить хорошо, присягните на верность сильной руке».
Ничего волшебного Жетулиу Варгас не придумал, да и не мог придумать. Первыми своими указами он повысил пошлины на импорт, одновременно максимально понизив обложение экспорта, запретил на три года импорт машин и прочей техники, ограничил иммиграцию, упорядочил деятельность профсоюзов, лишив их возможности проявлять политическую активность, и создал министерство труда, промышленности и торговли, которому предстояло регулировать взаимоотношения между работодателями и работниками. Именно при Варгасе, в феврале 1932 года, женщинам было предоставлено избирательное право, а тремя месяцами позже продолжительность рабочего дня ограничили восьмью часами, и продлевать его отныне стало возможным только с согласия работников (прежде нормой был двенадцатичасовой рабочий день, а десятичасовой считался благом).
