Фаина Гримберг - Рюриковичи или семисотлетие «вечных» вопросов
Князья Рюриковичи могли даже «заказать», чтобы в летописи написали то или иное о том или ином событии. Практиковались и «заказы» доверенным духовным лицам написать сочинение от имени правителя (подобные «заказы» практиковали и феодалы северо-западной Европы).
«Светское» чтение «для развлечения» не практиковалось. Как мы уже упоминали, Рюриковичей развлекали музыканты, танцоры, эпические сказители — «славутные певцы». В период интенсивного развития дружинного полководчества существовала, вероятно, своеобразная категория «военных музыкантов» и «дружинных певцов». Все эти развлечения, являвшиеся «проводниками» языческой идеологии, церковь не поощряла, но вынуждена была с ними мириться. Рюриковичи должны были держать при себе и «бахарей» — рассказчиков сказок и занимательных историй. А вот чтение, конечно, не входило в список «феодальных развлечений». Любопытно, что суровое преследование служителями «греко-восточной ортодоксии» (православия) «светских развлечений», включая возможное развитие «светской литературы», приводило на Балканском полуострове и в России к своеобразной грубости нравов; в частности, в области супружеских взаимоотношений, отношения к женщинам и детям. Практиковавшаяся церковью постепенная изоляция женщин от мужчин в быту способствовала формированию «раздельных» мужской и женской бытовых культур, имевших черты своеобразной «изолятной эротической распущенности» — специфические мужской и женский языки, изобилующие обсценной («непристойной») лексикой и т. д. (И по сей день можно наблюдать подобное явление в исламизированных странах и культурах.) Путешественников XV–XVIII вв. по России и Балканскому полуострову — от Стефана Герлаха до Олеария и Герберштейна — поражала эта своеобразная грубость нравов…
Широко распространено мнение историков о том, что именно приход азиатских мигрантов («тартаров»-монголов) замедлил развитие культуры на Руси Рюриковичей. Едва ли возможно согласиться с подобным мнением. Упрямые факты говорят о том, что в регионах и обществах, где «идеологически» доминируют греко-восточная ортодоксия, иудаизм, ислам, всегда блокировано развитие «мирской культуры», в частности, литературы… Приходилось мне беседовать с очень убежденными православными христианами, иудаистами и мусульманами. Обычно их утверждения проходили три этапа: 1) нет, нет, художественная литература очень даже развивается, 2) ну да, ну не очень развивается, ну и что?! 3) ну не развивается, ну и шут с ней, никакой от нее пользы — один вред!.. Впрочем, мы сейчас по поводу «пользы» и «вреда» дискутировать не будем, а… вернемся к Рюриковичам…
Уже давно мы отметили наше с вами интеллигентско-буржуазное представление нового времени, согласно которому «быть образованным — хорошо!». Поэтому предпринимаются всевозможные попытки доказать «образованность» Рюриковичей. При этом следует отметить странный парадокс: историки всячески подчеркивают, что культура Руси Рюриковичей была ничуть «не хуже» не только византийской культуры, но и европейской пред-ренессансной культуры. То есть фактически именно античная культура и ее преемница — европейская культура — воспринимаются в качестве некоего эталона, некоей «точки отсчета». И это вполне естественно. Ведь та же историческая наука развивается именно в условиях развития «мирской» культуры европейского типа. Но надо признать, что развитие именно культуры подобного типа не имело перспектив на Руси Рюриковичей. Уже другой вопрос: «хорошо» это или «плохо»; но все же, вероятно, не следует соотносить несоотносимые, принципиально различные пути развития…
Разумеется, попытки отыскать элементы интенсивного развития «светской культуры» там, где их нет и быть не может, приводят к результатам скорее комическим… Так, например, существует предположение, что летописная запись о гибели князя Василька Константиновича, двоюродного брата Александра Невского, возможно, сделана «по заказу» его вдовы Марии Михайловны, урожденной княжны черниговской. Политическая вероятность подобного заказа очень велика, учитывая, например, положение Черниговского княжества между северо-восточной Русью Александра Невского и «Западом» Даниила Галицко-Волынского, то есть между полным подчинением «тартарам» и опорой на них и попытками создать «организованное сопротивление»… Но под перьями наиболее ретивых любителей пистолетной пальбы и свиста этот возможный «заказ» княгини (а возможно, что запись была сделана и не по ее инициативе) превращается в «Марьино летописание», уже и писанное якобы самой княгиней и преисполненное «женских эмоций»…
К сожалению, многие исследователи, достаточно добросовестные в сборе фактов, сведений и данных, делаются совершенно беспомощны при попытках толкования, объяснения, то есть интерпретации собранного материала. Вот что, например, пишет Н. Л. Пушкарева об известной Анне Ярославне: «…Более доказательно предположение о том, что киевская княжна привезла во Францию свою библиотеку. От нее в настоящее время сохранилась лишь часть единственной книги, известной среди историков и языковедов как Реймсское евангелие. Анализ лингвистических особенностей евангелия привел к заключению: рукописный памятник создан на Руси в первой половине XI в. На Реймсском евангелии короли Франции приносили клятву при вступлении на престол…»
Текст Пушкаревой очень характерен. В нем мы видим все ту же парадоксальную попытку «доказать», что культура Рюриковичей была в чем-то даже и «лучше» пресловутой европейской культуры. Именно этому доказательству должен служить замечательный оборот: «киевская княжна привезла во Францию свою библиотеку». Целую «библиотеку» привезла… из Киева… аж во Францию… Знай наших!.. Правда, «Франция», куда Анна Ярославна «привезла свою библиотеку», это еще не Франция Бальзака, Мопассана и импрессионистов; нет, это просто часть распавшейся империи Карла Великого — северная Франция — домен французского короля, очень отличающийся от Прованса — южной Франции с ее действительно интенсивным культурным развитием. Да и «библиотека» Анны Ярославны, оказывается, состоит… из одной-единственной книги, от которой «сохранилась лишь часть». Оказывается к тому же, что нет возможности доказать, будто именно эту книгу привезла с собой «киевская княжна»; можно только (на самом деле, с большей или меньшей долей вероятности) предполагать, что эта рукописная книга сделана именно «в первой половине XI века» на Руси Рюриковичей… Совершенно не желая считаться с особенностями средневекового менталитета, игнорируя своеобразие развития культуры Киевской Руси, исследовательница рассуждает просто: «образованный, культурный человек не может иметь только одну книгу; если сохранилась «часть одной книги», значит, книг было много, целая библиотека для чтения!»… Здесь невольно вспоминается… Ю. Дружников, иронизирующий над описанием ритуала повязывания пионерского галстука бюсту Павлика Морозова — «…никто не знает, где сейчас галстук самого Павлика, но всем кажется, что именно этот галстук повязан на нем», — пишет «Комсомольская правда». «Итак, «никто не знает», но — «всем кажется», — иронизирует в ответ Дружников… То же и с пресловутой «библиотекой» Анны Ярославны: «никто не знает» (и не имеет никаких доказательств ее существования), но «всем кажется», что она существовала… Какую же книгу могла привезти с собой киевская княжна? Она могла привезти с собой то самое «парадное» евангелие (только что мы говорили о подобном типе рукописных книг); таким евангелием ее мог «благословить», наделить как «приданым имуществом» ее отец; на такой книге возможно «клясться» «приносить присягу»; но для «чтения» в нашем смысле подобная книга вовсе и не предназначена; и наличие «парадного евангелия» вовсе не предполагает наличия других каких-то книг и даже и… просто знания грамоты…
Тут надо отметить, что жизнеописания Рюриковичей мы или можем сами сложить из различных летописных упоминаний, или имеем в целостном виде, в форме так называемого «жития». Но здесь надо сразу оговориться, что жития бывают у князей, признанных так или иначе святыми (вовсе не все святые, чтимые православной церковью и в народной традиции, «официально», что называется, канонизированы)… Жанр жития калькирован из византийской церковной литературы и представляет собой своеобразный «биографический очерк», написанный в соответствии с византийскими канонами жизнеописания святого. В русской традиции жития очень часто включают интересный этнографический материал, содержат элементы живого описания быта и нравов. Но анализируя тексты житий, всегда следует помнить, что сугубо бытовая, этнографическая «информация» попадает в жития скорее даже «случайно»; настоящая цель написания жития — чтобы герой как можно точнее соответствовал «принятым канонам»… Рюриковичи, как правило, принимали монашество, «схиму», находясь в смертельной, предсмертной болезни. Но иногда постригались в монахи еще «в полном здравии» (чаще женщины после смерти мужей)… Объявленный святым Рюрикович, даже если не успел принять схиму, все равно обретал как бы две ипостаси; образ его раздваивался в житии на «бытовой», «мирской» и сугубо «житийный», «монашеский», «чернеческий»… Мирское христианское имя менялось на христианское монашеское имя. И вот именно «чернеческая ипостась», «духовная», «чуждая мирскому», включала в себя такой элемент как «образованность», умение читать и писать; и даже собственноручное создание рукописных книг… Монастырская келья для Рюриковича была «законным местом», где не только возможно, но и необходимо было читать и писать. Чтение и писание; время, проведенное за книжным налоем, были «подвигом», «подвижничеством». И учитывая несовершенство методики обучения чтению и письму, можно понять, что это и вправду не было легко: читать и писать…
