Артур Конан-Дойль - Торговый дом Гердлстон
- Ну, что же, - сказал наконец бывший священник, - игра подходит к концу и наши услуги скоро станут не нужны. Гердлстон денька через два отбывает в Англию.
Бурт и Уильямс испустили глубокий вздох. Теперь найти работу на участках было почти невозможно, а нынешнее их занятие оплачивалось очень хорошо.
- Да, отбывает, - продолжал Фаринтош, пристально глядя на своих товарищей. - И увозит с собой алмазы ценой в тридцать пять тысяч фунтов, которые мы ему купили. Бедняги вроде нас с тобой, Бурт, должны делать всю черную работу, а потом нас отшвыривают в сторону за ненадобностью, как ты свое кайло, когда оно тебе больше не нужно. Когда он продаст камешки в Лондоне и наживется на них, он и не вспомнит, что три человека, без которых у него ничего бы не вышло, умирают с голоду в Грикваленде.
- А он нам на прощание ничего не подарит? - спросил Бурт, рудокоп. Это был свирепого вида, заросший волосами человек с кирпично-красным лицом и кустистыми бровями. - Так-таки ничего не подарит нам на память?
- Подарит! - с усмешкой воскликнул Фаринтош. - Да он уже и без того твердит, что переплатил вам.
- Вот, значит, что? - взревел рудокоп, багровея даже больше, чем ему назначила природа. - Он, значит, вот как разговаривает? А что бы он без нас делал? Подлюга! Я что люблю? Чтобы все по-хорошему и по-честному было, а не ругаться на тех, кто тебе помогал!
Фаринтош понизил голос и пригнулся над столом. Приятели невольно последовали его примеру, и теперь три хитрых, злых лица совсем сблизились.
- Никому неизвестно, что у него есть эти камни, - прошептал Фаринтош. - Он слишком осторожен, чтобы болтать, и о них знаем только мы.
- А где он их прячет? - спросил Уильямс.
- В сейфе у себя в комнате.
- А ключ?
- Носит на часовой цепочке.
- Отпечаток с ключа можно снять?
- Я уже снял.
- Ну, так ключ я сделаю! - ликующе воскликнул Уильямс.
- Он уже готов, - ответил Фаринтош и вынул из кармана небольшой ключ. - Он точь-в-точь как настоящий и сейф откроет. Я снял отпечаток с настоящего, пока беседовал с Гердлстоном.
Рудокоп хрипло захохотал.
- Вот это ловко! - заявил он. - А как же мы доберемся до сейфа? Так ему и надо, сквалыге, если камушки достанутся нам. Пусть зарубит себе на носу, что с людьми вроде нас надо дело вести по-честному, хоть ты и жуликом родился. Я люблю, чтоб все было по-честному, и, черт подери, так оно и будет! - И в подкрепление столь достохвальных чувств он стукнул по столу тяжелым кулаком.
- Это не так просто, - задумчиво произнес Фаринтош. - Уходя, он всегда запирает дверь, а в окно не влезешь. На мой взгляд, мы можем сделать только одно. Его номер расположен немного в стороне от остальных. К нему ведет галерея футов двадцать в длину. Так вот мне и подумалось, что нам бы следовало навестить его как-нибудь вечерком, чтобы пожелать ему счастливого пути - ну, а если, пока мы будем там, он вдруг почему-нибудь свалится без чувств, мы могли бы спокойно уйти с камнями и скрыться, прежде чем он успеет поднять тревогу.
- А почему это он вдруг свалится без чувств? - спросил Уильямс, тощий юнец, с бледным, золотушным лицом, которое при последних словах священника позеленело от страха. Уильямс обладал всеми задатками гнусного и опасного преступника, кроме кровожадности, - он был шакалом, а не тигром.
- Почему он лишится чувств? - многозначительным тоном осведомился Фаринтош у Бурта.
Бурт снова весело ухмыльнулся в свою густую бороду.
- Это уж предоставь мне, приятель, - сказал он.
Уильямс перевел взгляд с одного на другого и стал еще больше походить на мертвеца.
- Я в этом не участвую, - пробормотал он, заикаясь. - За такое дело могут и вздернуть. А вдруг он не выживет?
- Как так не участвуешь? - проворчал рудокоп. - Да ты еще как участвуешь, трусливый ты сукин сын! И назад тебе ходу нет, ясно? Разве же мы позволим, чтобы ты испортил нам дельце, какого нам, может, и не подвернется больше никогда?
- Да ведь вы и без меня обойдетесь, - прошептал Уильямс, дрожа всем телом.
- Чтобы ты донес на нас, как только объявят награду? Нет, шалишь, приятель, назад тебе ходу нет! А если не хочешь нам посодействовать, так я сумею заткнуть тебе глотку.
- И подумай об алмазах! - вставил Фаринтош.
- Подумай о собственной шкуре, - добавил рудокоп.
- Ты сможешь вернуться в Англию богачом, если пойдешь с нами.
- А не пойдешь, так совсем туда не вернешься!
Они продолжали поочередно то прельщать Уильямса, то запугивать, пока он не сдался. Допив свой стакан и снова его наполнив, он наконец сказал:
- Я не боюсь. С чего это вы взяли, что я струсил? А вы его не сильно стукнете, мистер Бурт?
- Только так, чтобы он не сразу прочухался, - ответил рудокоп. Господи боже ты мой, да разве ж я его первого так? Но, правду сказать, алмазов на тридцать пять тысяч я за свои труды прежде ни разу не получал!
- А как же хозяин гостиницы и прислуга?
- Можешь не беспокоиться, - ответил Фаринтош. - Положись на меня. Если мы пойдем к нему спокойно и открыто и выйдем так же спокойно и открыто, так кто что заподозрит? А лошадей привяжем перед дверьми и ускачем сразу. Ну как, попробуем завтра вечером?
- Очень уж скоро, - дрожащим голосом пробормотал Уильямс.
- Чем скорее, тем лучше! - с ругательством оборвал его Бурт и добавил, устремив на молодого человека пристальный взгляд налитых кровью глаз: - И вот что, малый, только попробуй улизнуть, и я выдам тебе куда побольше, чем ему. Понял, а? - Он схватил бледную руку Уильямса и так ее сжал, что тот задергался от боли.
- Да я же с вами всей душой и сердцем! - воскликнул Уильямс. - Вы ведь с мистером Фаринтошем дурного не посоветуете, я знаю.
- В таком случае мы встречаемся здесь завтра, - сказал главарь. - К девяти все закончим, и у нас будет вся ночь, чтобы ускользнуть от погони. Я раздобуду хороших лошадей, и с нашей-то форой им нас никогда не догнать.
И вот, обсудив еще кое-какие подробности своего плана, достойная троица разошлась в разные стороны: Фаринтош направился в гостиницу "Центральная", чтобы отчитаться перед Эзрой, как он делал каждый вечер, а остальные двое - в поселки, где они подвизались в это время.
Только что описанное совещание произошло во вторник, в самом начале ноября. В субботу Эзра Гердлстон твердо решил завершить все свои дела и отправиться восвояси. Он стосковался по лондонским удовольствиям, и ему смертельно надоело унылое однообразие бесконечной южноафриканской степи. К тому же задача его была выполнена и благоразумие требовало, чтобы он покинул Кимберли до того, как старатели узнают, что стали жертвой бессовестного обмана. Вот почему Эзра начал складывать вещи и вообще готовиться к отъезду.
Именно этим он и был занят в среду вечером, когда в дверь постучали и в номер вошел Фаринтош в сопровождении Бурта и Уильямса. Гердлстон посмотрел на них и сухо поздоровался. Их появление его не удивило, так как они и прежде иногда заходили к нему все вместе, чтобы отчитаться или получить дополнительные инструкции. Фаринтош, входя, почтительно поклонился. Бурт кивнул, а Уильямс нервно потер ладонью о ладонь, кривя губы в улыбке.
- Мы зашли узнать, мистер Гердлстон, - начал Фаринтош. - не будет ли каких-нибудь распоряжений.
- Я уже говорил вам, что не будет, - резко ответил Эзра. - В субботу я уезжаю. Эта спекуляция с алмазами была ошибкой. Цены продолжают падать.
- Как жаль! - сочувственно вздохнул Фаринтош. - Но будем надеяться, что рынок еще оправится.
- Может быть, - ответил коммерсант. - Но, судя по всему, это вряд ли случится.
- А нами-то вы довольны, хозяин? - вмешался Бурт, заслоняя грузной фигурой Фаринтоша. - Мы свое дело сделали исправно, так?
- У меня нет к вам никаких претензий, - холодно ответил Эзра.
- В таком случае, хозяин, не след вам уезжать, не преподнеся нам на прощание чего-нибудь, чтобы у нас осталась от вас память, как мы вам хорошо послужили и ни разу вас не подвели.
- За ваши услуги вы аккуратно получали плату каждую неделю, - ответил Эзра. - И больше вы от меня ни пенса не получите. Так что можете на это не рассчитывать.
- Значит, вы нам ничего не желаете дать? - сердито крикнул рудокоп.
- Ничего! И еще одно, Бурт: хоть вы и силач, но посмейте только еще раз повысить голос, и я вас отделаю так, что и родная мать вас не узнает.
Эзра вскочил на ноги, по-видимому, собираясь привести свою угрозу в исполнение.
- Ах, зачем ссориться на прощание! - воскликнул Фаринтош, становясь между Эзрой и Буртом. - Мы ведь и не ждем от вас денег. Речь шла просто о стаканчике рома, чтобы выпить за ваш успех.
- Ну, если так... - С этими словами молодой коммерсант повернулся к столу и взял бутылку, но тут Бурт стремительно бросился на него и ударил кастетом по голове. Глухо застонав, Эзра ничком рухнул на пол все еще сжимая бутылку бесчувственными пальцами, так что кровь, хлынувшая из раны на затылке, смешивалась с ромом и жуткой лужицей растекалась по ковру.
