Марьяна Скуратовская - Сокровища британской монархии. Скипетры, мечи и перстни в жизни английского двора
«Пожар способствовал ей много к украшенью», – скажет герой Грибоедова о знаменитом московском пожаре; перестроенный Лондон украсился новыми прекрасными строениями, в том числе новым зданием собора Св. Павла, который строил все тот же Кристофер Рен. Ну а Уайтхолл остался все тем же скопищем многочисленных построек, отличающихся друг от друга и по стилю, и по разной степени обветшалости. Недаром про него говорили, что он, скорее, напоминает целый маленький городок, чем дворец.
Карлу II пришлось ограничиться только отдельными перестройками – Большой зал, сохранившийся еще с тюдоровских времен, превратили в театр, а на берегу реки выстроили отдельные покои для короля с новомодными подъемными окнами. Старые покои, тоже тюдоровских времен, обновили для новой королевы, Катерины Браганца, а новые, рядом с королевскими, отвели для королевских фавориток – властная и взбалмошная красавица Барбара Палмер, долгие годы бывшая любовницей Карла, заставила отделывать свои комнаты несколько раз подряд, пока, наконец, третий вариант ее не устроил. Всего комнат во дворце было около полутора тысяч! Про хаотичный стиль Уайтхолла говорили, что он как нельзя больше соответствует такому же хаотичному стилю правления Карла II.
В 1670 году Кристофер Рен представил новый проект перестройки Уайтхолла, но работы снова так и не были начаты. С одной стороны, средств не хватало – впрочем, как всегда, с другой – Карлу разонравился Лондон, где кипела бурная жизнь и где было слишком много недовольных его правлением. Король даже подумывал перенести свою резиденцию в Винчестер. Но до этого так и не дошло – в 1685 году Карл скончался. В своем старом верном Уайтхолле…
Брат Карла, новый король Иаков II, не собирался никуда переезжать, а, наоборот, принялся за перестройку Уайтхолла, пусть и не глобальную – так, для его второй супруги, Марии Моденской, выстроили отдельное здание, небольшой барочный дворец. Но его планы прервала Славная революция 1688 года, в результате которой Иакова на престоле сменила дочь Мария, а также ее супруг Вильгельм, штатгальтер Нидерландов.
Уайтхолл не подходил для слабого здоровья нового короля, Вильгельма III – он предпочитал Хэмптон-корт. Но Уайтхолл, в отличие от Хэмптон-корта, места отдыха и развлечений, продолжал оставаться королевским рабочим кабинетом. Королева Мария II успела только завершить строительство дворца Марии Моденской и разбить новую террасу для сада – увлекающаяся садоводством королева надеялась преобразовать старые сады Уайтхолла, но в 1694 году скоропостижно умерла от оспы. Ее тело покоилось в главной королевской спальне Уайтхолла, пока его с почетом не препроводили в Вестминстерское аббатство.
Еще до того, в 1691 году, некоторые постройки пострадали от очередного пожара, к счастью, относительно небольшого, повредившего в основном самые старые здания; Уайтхолл в очередной раз планировали основательно перестроить. Однако в 1698 году огонь поглотил почти все… Почти весь дворец, за исключением Банкетного зала! Как писал в своих воспоминаниях герцог де Сен-Симон, «огонь уничтожил Уайтхолл, самый большой и самый уродливый дворец Европы».
Уайтхолл. Фотография середины 1880-х годов
Да, неоднократно перестраивавшийся и дополнявшийся новыми зданиями в разном стиле то тут, то там, Уайтхолл к концу XVII столетия вовсе не блистал красотой. Но с 1530 года он был главной резиденцией монархов – словом, это не просто дворец, а символ власти над страной, власти, которая вершилась именно там. И которая однажды серьезно пошатнулась, когда голова одного из этих монархов слетела с плеч – там же, в Уайтхолле.
Король Вильгельм собирался, конечно же, восстановить Уайтхолл, но ни у него, ни на унаследовавшей после него трон Анны не было для этого возможностей. Королевский двор переместился во дворец Сент-Джеймс, а Уайтхолл… зачах. На месте остатков старых зданий возникли новые аристократические особняки, а число государственных учреждений, которые появились на территории Уайтхолла еще в XVII веке, в следующем веке только росло – Адмиралтейство, Казначейство, и т. д. Правда, хотя сами по себе здания были весьма хороши, строились они весьма хаотично, без единого плана, и в 1725 году Даниэль Дефо сетовал, что они не соответствовали «величию и блеску правителей Британии и богатствам британской нации». Очередной план перестройки Уайтхолла в едином стиле был предложен не так уж давно, в 1960-х годах, но и его не осуществили. На этот раз – к счастью, потому что пришлось бы разрушить прекрасные здания XIX века.
Что напоминает сегодня о королевской резиденции Уайтхолл? Только Банкетный зал. Теперь он, успевший побывать и часовней, и секретным институтом, и музеем, стоит среди множества других зданий, и трудно поверить, что некогда он был частью огромнейшего дворца. Зато сохранилось название – «Уайтхолл». И оно по-прежнему символизирует власть. «Король умер – да здравствует король!»
Сент-Джеймс
Как-то раз оба наши героя, прогуливаясь вместе со своим другом мистером Ламбертом в Сент-Джеймсском парке, повстречали его высочество в цивильной одежде и без звезды и отвесили ему низкий поклон, а принц был так любезен, что остановился перемолвиться с ними словом.
Уильям Мейкпис Теккерей. «Виргинцы» (перевод Т. Озерской)Как слово «Уайтхолл» символизирует правительство, так и «Сент-Джеймс» символизирует королевский двор Великобритании. Сент-Джеймский дворец и поныне является одной из официальных королевских резиденций, в отличие от других дворцов Генриха VIII. Да-да, и этот дворец связан с его именем. Что ж, один из самых ярких королей в английской истории, как говорилось о нем в одной книге, коллекционировал дворцы так же, как некоторые коллекционируют картины.
Больница Св. Иакова (т. е. «Сент-Джеймса» на английском) была построена в Лондоне, писал английский историк XVI века Джон Стоу, «в незапамятные времена» – для больных проказой. Еще в 1290 году король Эдуард I подтвердил права больницы на переданные ей участки земли и в канун дня Св. Иакова разрешил проводить там ярмарку (ставшую родоначальницей знаменитой некогда «May Fair», ежегодной майской ярмарки – она дала название одному из центральных кварталов Лондона, «Мэйфер»). В середине XV века больницу перестроили, а в 1531 году ее выкупил Генрих VIII: «Король купил луга вокруг Сент-Джеймса, и сам Сент-Джеймс, и воздвиг там прекрасный дворец, и парк, и построил множество великолепных и просторных зданий». Сестрам-монахиням, которые ухаживали за больными, было назначено содержание, самих больных распустили, а старое здание снесли. На его месте построили небольшой дворец из красного кирпича в типичном тюдоровским стиле. Сейчас от него сохранилась лишь часть с главным входом.
С самого начала Сент-Джеймс строили не как главную резиденцию – у короля были и Ричмонд, и Хэмптон-корт, и Уайтхолл, и другие, более скромные дома. Принято считать, что новый дворец предназначался для самой, наверное, роковой из жен короля Генриха, Анны Болейн, женщины, ради которой он оставил королеву Катерину Арагонскую; женщины, которая так и не родила желанного наследника, зато стала матерью будущей великой королевы Елизаветы I; женщины, которую король отправил на эшафот, обвинив в супружеской измене, инцесте и колдовстве. Инициалы Генриха и Анны и сейчас можно видеть над входом во дворец. Однако если учесть, что Анна стала королевой в 1533 году, а три года спустя ее казнили, то вряд ли она успела пожить там – скорее всего, строительство закончили только к концу 1530-х годов.
Потолок часовни дворца, тоже частично сохранившейся до наших дней, расписывал Ганс Гольбейн. В то время Генрих собирался жениться в очередной раз, так что инициалы, украшающие часовню, относятся уже не ко второй супруге, Анне Болейн, а к четвертой, Анне Клевской. Правда, этот брак оказался очень коротким, и неудивительно, что в одном из уголков часовни герб Генриха соединен с гербом Катерины Говард, его пятой жены – он развелся с Анной и женился на Катерине в течение месяца, так что художнику, видимо, срочно пришлось дополнить роспись в честь новой, очередной королевы.
Окруженный полями и лесом, которые позднее превратились в парк, Сент-Джеймсский дворец стоял достаточно уединенно, чтобы монарх, приезжая туда время от времени, мог отдохнуть и даже поохотиться. В конце XVI века испанский посол в Англии писал о дворце, что его «построил король Генрих для королевских отпрысков». Эдуард VI, единственный законный сын Генриха, мало бывал там – и когда был принцем, и когда стал королем. Зато во дворце Сент-Джеймс успел пожить Генрих Фицрой – бастард Генриха VIII.
Сын красавицы Елизаветы Блаунт, фрейлины королевы Катерины Арагонской, крестник кардинала Томаса Вулси, Фицрой был хотя и незаконным, но любимым ребенком. Когда ему было шесть лет, король даровал ему титул герцога Ричмондского и Сомерсетского. В ноябре 1533 года его женили на Мэри Говард, двоюродной сестре Анны Болейн – незадолго до этого, в мае, Анна стала женой Генриха VIII. Может быть, юный герцог и достиг бы еще больших высот при дворе (хотя вряд ли отец назначил бы его наследником), но в 1536 году, в возрасте всего семнадцати лет, он скончался в Сент-Джеймсском дворце, скорее всего, от болезни легких.
