Марьяна Скуратовская - Сокровища британской монархии. Скипетры, мечи и перстни в жизни английского двора
Итак, кардинал оказался обладателем нескольких роскошных дворцов, а тем временем Вестминстер серьезно пострадал от пожара (в 1512 году). Это, конечно, была не единственная королевская резиденция, но она была ближе других к парламенту. Так что Генриху VIII приходилось пользоваться гостеприимством другого архиепископа, Кентерберийского, чей дворец Ламбет располагался поблизости. А с падением кардинала Вулси к королю наконец перешел и Йоркский дворец, ставший главной королевской резиденцией на ближайшие сто семьдесят лет.
Снова начались перестройки. Фактически дворцов, разделенных улицей Кинг-стрит (буквально – «улицей короля»), теперь стало два. Бывший Йорк-плейс, в котором были покои короля и его семьи и размещались придворные, и вторая, новая часть, предназначенная для развлечений, – там были теннисный корт, места для турниров и состязаний, петушиных боев и т. п. Основная часть работ была выполнена сразу после того, как Генрих вступил во владение дворцом, но можно сказать, что непрерывная отделка велась вплоть до самого конца его царствования, то есть до 1547 года.
Новый дворец, который отныне назывался Уайтхоллом, стал местом двух из шести свадеб неутомимого Генриха VIII – там женился он на Анне Болейн, а после ее казни – на Джейн Сеймур, подарившей ему наследника, чего не смогли сделать ни жены до нее, ни после.
В 1537 году знаменитый художник Ганс Гольбейн Младший украсил Уайтхолл великолепной росписью, изображавшей, притом в полный рост, семью короля – родителей Генриха VIII, Генриха VII и Елизавету Йоркскую, и самого Генриха с его третьей супругой, Джейн. Увы, одно из самых значительных произведений искусства XVI века сгинет вместе с пожаром 1698 года – к счастью, за тридцать лет до того была сделана копия. Середину изображения занимает монумент со стихотворением на латыни, которое прославляет династию Тюдоров. Говорят, что на оригинале его не было – быть может, там просто было оставлено место для портрета наследника Генриха и Джейн, Эдуарда… но в точности нам это неизвестно.
Это была далеко не единственная роспись, украшавшая стены Уайтхолла, зато самая прославленная. К сожалению, сейчас мы можем только воображать, как выглядел дворец, но судя по сохранившимся записям о суммах, потраченных на строительство и отделку, и воспоминаниям современников, Уайтхолл, место, откуда король управлял страной, был великолепен.
Генрих, по чьему приказу архиепископский Йорк-плейс превратили в королевский Уайтхолл, «самый большой дворец в христианском мире», скончался там же, в Уайтхолле, в 1547 году. Ни Эдуард VI, ни Мария I не занимались строительством – их отвлекали другие дела, да и времени на правление судьба отвела им совсем недолго. Но это не значит, что жизнь в Уайтхолле затихла – наоборот, в нем, как в главной королевской резиденции, всегда что-нибудь происходило. Там подписывал свое завещание Генрих VIII, там собирал парламент Эдуард, оттуда отправилась на свою коронацию в Вестминстер королева Мария, под его стенами стояли повстанцы под предводительством сэра Томаса Уайатта в 1554 году, оттуда же забрали принцессу Елизавету, чтобы заключить в Тауэр…
Когда же Елизавета стала королевой, чьего внимания (а порой и руки) искали иностранные принцы, и чьи посольства нужно было принимать с королевской пышностью, внезапно оказалось, что пиршественные залы времен кардинала Вулси не очень подходят для этих целей, они слишком малы. Так что в Уайтхолле был возведен специальный павильон для банкетов, названный «Замком идеальной красоты». Временный – но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, и павильон простоял двадцать лет.
В 1603 году королем стал Иаков I Стюарт. К тому времени Уайтхолл обветшал, и пришлось вновь заняться перестройкой. К тому же, в отличие от одинокой королевы-девственницы, у Иакова была семья – так что заново отделали покои королевы, которые теперь заняла Анна Датская, отдельные покои были отведены принцам Генриху Фредерику и Карлу и принцессе Елизавете.
На месте елизаветинского временного павильона в 1606 году возвели новый, как впоследствии оказалось, тоже временный – там рассчитывали праздновать свадьбу наследника престола. Но, увы, Генрих Фредерик скончался в 1612 году. Зато спустя год в часовне Уайтхолла состоялось венчание его любимой сестры Елизаветы и Фридриха, курфюрста Пфальцского, так что Уайтхолл снова стал свидетелем королевской свадьбы.
В 1604 году в Уайтхолле состоялась премьера «Отелло», а в 1611-м – «Бури», Иаков и Анна постоянно устраивали придворные представления, «маски»… Но в 1619 году павильон, где устраивались все эти праздники, сгорел, так что Уайтхоллу понадобилось новое помещение, и желательно грандиозное.
Создать его поручили Иниго Джонсу, одному из самых известных и талантливых архитекторов, художников и, как сказали бы сейчас, дизайнеров. Джонс, который недавно вернулся из Италии, вдохновился работами великого архитектора Андреа Палладио, основоположника классицизма, и решил соединить классицизм и особенности тогдашней английской архитектуры. И хотя в процессе постройки и отделки порой приходилось идти на компромиссы, нарушая первоначальный план, Банкетный зал стал первым зданием новой архитектуры в Англии, и одним из первых – в северной части Европы. Им восхищались, его копировали…
Это здание почти полностью занимает огромный зал, окруженный галереей – с нее приглашенные могли наблюдать за тем, что творится внизу. Внутри – большие окна, высокий потолок, снаружи – простой фасад и крыша, окруженная балюстрадой; Банкетный зал резко отличался от построек тюдоровской эпохи. Возвышаясь над стоящим рядом старым зданием дворца, хорошо видный и со стороны реки, и с дороги, он совершенно не вписывался в общий вид Уайтхолла. Но это ине было целью Иниго Джонса – наоборот, ему хотелось создать нечто новое. Правда, когда стены Банкетного зала украсили старинными гобеленами, стиль Тюдоров попытался бороться с классицизмом, но все-таки проиграл. А в 1635 году, уже при сыне Иакова, Карле I, Питер Пауль Рубенс и его ученики расписали Банкетный зал, изобразив на потолке «Апофеоз короля Иакова», в южной же части – «Мирное правление короля Иакова», прославляющие правление Стюартов. После этого «маски», которые обычно освещались факелами, больше там не проводили, опасаясь повредить роспись.
Иниго Джонс планировал перестроить в подобном стиле весь Уайтхолл – он представил Карлу чертежи нового дворца – с длиннейшим фасадом, местами в три, местами в четыре этажа. Если бы проект был бы осуществлен, Уайтхолл бы превратился в едва ли не самый огромный дворец Европы, за исключением Версаля, а по изяществу пропорций превзошел бы все, включая и Версаль. Увы, это потребовало бы огромных средств, которых у Карла просто не было, так что прекрасный новый Уайтхолл так и остался на бумаге. Король, тем не менее, не оставлял надежды, и даже незадолго до Гражданской войны все еще планировал эту грандиозную перестройку. А Иниго Джонсу удавалось вносить хотя бы отдельные изменения, такие, как, например, специальное помещение, в котором король хранил свою великолепную коллекцию живописи.
А 30 января 1649 года король Карл I шагнул через пролом в стене Банкетного зала на специально воздвигнутую вплотную к зданию деревянную платформу – свой эшафот. Банкетного зала, который строили специально для королевских приемов, праздников и прочих зрелищ, и который теперь стал местом самого страшного и самого неслыханного для тогдашней Англии зрелища – казни монарха. Можно по-разному относиться к Карлу, как к королю, но нельзя не признать, что свою смерть он принял более чем достойно.
Уайтхолл занял Оливер Кромвель, лорд-протектор Англии; там этот человек, которому предлагали стать английским королем, и скончался. Сразу по возвращении в Англию после реставрации монархии в 1660 году Уайтхолл вновь занял настоящий король – Карл II.
Как и его отец, он мечтал перестроить дворец – проведя много времени во Франции, он хотел, чтобы его резиденция ни в чем не уступала изящным дворцам Людовика XIV. Карл пригласил бывшего ассистента Иниго Джонса, Джона Уэбба, который разрабатывал часть проектов еще для Карла I, а затем свой проект предложил и Кристофер Рен. Увы, Рену так и не довелось перестроить Уайтхолл – все деньги и силы были брошены на перестройку Лондона, который в 1666 году горел целых четыре дня – пламя, к счастью, не добралось до Уайтхолла, зато погубило великое множество других зданий в центре.
«Пожар способствовал ей много к украшенью», – скажет герой Грибоедова о знаменитом московском пожаре; перестроенный Лондон украсился новыми прекрасными строениями, в том числе новым зданием собора Св. Павла, который строил все тот же Кристофер Рен. Ну а Уайтхолл остался все тем же скопищем многочисленных построек, отличающихся друг от друга и по стилю, и по разной степени обветшалости. Недаром про него говорили, что он, скорее, напоминает целый маленький городок, чем дворец.
