Пьер Монтэ - Египет Рамсесов
VIII. Положение художников и ремесленников[*52]
Во всех мастерских по мере изготовления предметов их расставляли по столам и на полках, чтобы управляющий работами мог оценить их и решить, какие из них достойны быть переданы богам или фараону. Кроме этого устраивались общие выставки, на которых представляли всякие предметы египетского производства. В гробнице Кенамона воспроизведен своего рода иллюстрированный каталог подарков, врученных фараону по случаю Нового года.[340] В Карнакском храме развернут другой восхитительно выгравированный каталог даров фараона богу Амону.[341] Скульптура богато представлена статуями фараона, выставленными в наосах на ладье архаического типа, статуями мужчин и женщин, стоящих, сидящих или коленопреклоненных, статуями сфинксов с человеческими головами, с головами соколов, увенчанных коронами или без них. Животный мир представлен скульптурами газелей, саблерогих антилоп и каменных козлов. К каменным вазам, напоминающим древние времена, присоединяются округленные амфоры на тонких ножках. В то время высоко ценили резные чаши и кубки на ножках, внутри которых располагался искусственный садик из лотосов, папирусов и хризантем, и с маленькой лягушкой, сидящей на постаменте. Соусницы имели форму птиц. Иногда их ручки вырезали в виде утиной головы, обращенной внутрь. Еще удивительнее выглядели огромные чаши, изображающие то сирийскую крепость с ее защитниками, то дом, на стены которого бросаются пантеры, пытаясь добраться до прекрасной птицы, сидящей на крыше.
Мебель состояла главным образом из сундуков, кресел и табуретов. Ювелиры представили многорядные ожерелья с застежками в виде цветущих растений. Изготовители колесниц и оружейники прислали колесницы с упряжью и попонами для лошадей, хлысты, луки, мечи, кинжалы, щиты, кольчуги, чехлы для луков, колчаны, секиры, ножи и шлемы. Из бытовых предметов упомянем только зеркала, зонтики из страусовых перьев с ручками черного дерева, обитые золотом, и, наконец, палки с набалдашником в виде головы птицы с длинным клювом. Для чего они предназначались, неизвестно. По-видимому, ни для чего. Да и вообще в моду все больше входит чисто парадная мебель, изукрашенная резными пальмами с карабкающимися по ним стаями обезьян. Поистине превосходная выставка! Работники царских мастерских и мастерских Амона не посрамили своих хозяев на земле и на небесах.
Возникает вопрос: как вознаграждали этих прекрасных мастеров, многие из которых были настоящими художниками? Когда Пуиемра, второй пророк Амона и главный управляющий всех работ храма Амона, осматривал изделия своих мастерских, его подчиненные, начальник мастеров и начальник художников, обращались к нему с такими словами: «Сердце каждого радуется твоему прибытию!». Однако Пуиемра даже не отвечает. Он смотрит на изготовленные предметы, чудеса изобретательности и техники, так же равнодушно, как на корзины с приношениями, на образчики тканей, минералы и провизию, доставленные сборщиками налогов.[342] Не видно, чтобы он поздравил или похвалил самых искусных мастеров.
Рехмира, посетив одну из мастерских при храме Амона, сообщает, что каждого наставил на путь истинный, всем напомнил их звания и качества, но не подумал отметить тех, кто работал лучше. Он обращался к художникам, как к простым ремесленникам:
«Пошевелите руками! Сделайте так, чтобы этот управитель удостоился похвалы, закончите эти памятники для своего господина во владении отца его Амона, имя которого (господина) продлится благодаря им, установленным на все грядущие годы!».[343]
Мастерская работала во славу Амона, фараона, везира или пророка, но продукция ее была анонимной, и потомство не знало имен выдающихся мастеров. Никто не подозревал, что талант скульптора – истинный дар богов.[*53]
Однако на восьмом году царствования Рамсес II повелел поставить в храме Она стелу по случаю своего посещения каменоломен Красной Горы, где был найден гигантский блок. Он хвалится, что проявил интерес ко всем, кто участвовал в изваянии сфинксов и статуй, стоящих, сидящих и коленопреклоненных, которыми он наводнил святилища Египта:
«Слушайте, что я вам говорю! Вот добро, которым вы обладаете. В моих словах истина. Это я, Рамсес, создал поколения и дал им жизнь. Пища и напитки перед вами, всего вдоволь, желать больше нечего… Я улучшил ваше положение, чтобы говорили: вы работаете для меня с любовью ко мне и ваши приветствия меня укрепляют. Вам дают вдоволь пищи за вашу работу в надежде, что вы будете жить, чтобы ее закончить… В амбарах полно зерна, и я не оставлю вас ни на день без хлеба. Каждому заплачено за месяц.
Я наполнил для вас склады всякими вещами: хлебом, мясом, пирогами, чтобы вас кормить, сандалиями, одеждой и различными благовониями для умащения ваших голов каждый десятый день, чтобы вы были одеты весь год, чтобы у вас была хорошая обувь на каждый день, чтобы никто из вас не провел и ночи, страшась нищеты. Я поставил людей разных рангов, чтобы они вас кормили даже в голодные годы, я повелел людям болот приносить вам рыбу и дичь, а другим – людям садов – вести счет того, что вам причитается. Я построил гончарную мастерскую, чтобы делать для вас сосуды, где будет охлаждаться ваша вода в сезон „тему“. Ладьи с ячменем, пшеницей, крахмалом, солью и бобами плывут для вас с юга на север безостановочно.
Я все это сделал и сказал: „Пока вы живы, вы будете единодушно работать на меня!“».[344]
Как видим, все распрекрасно. Фараон желает увековечить свое имя на памятниках, неподвластных времени, а для этого хочет, чтобы его художники были сыты и хорошо одеты, чтобы они с радостью трудились на щедрого суверена. Людовик XIV раздавал художникам награды и назначал пенсии. Фараон, в данном случае Рамсес, выделил огромное поместье с многочисленными работниками, доходы которого обеспечивали художников такой мастерской, как в Оне. Но мы были бы еще признательнее самому знаменитому из фараонов, если бы он выделил из числа прекрасных мастеров хотя бы одного выдающегося художника и вознаградил его. Но, увы, на всех многочисленных сценах награды достаются только высшим чиновникам, придворным и жрецам. Поэтому, видимо, прав писец, когда говорит:
«[Но] не видел я ваятеля с поручением и золотых дел мастера, чтобы он был послан. Но видел я медника за работой его у отверстия печи его, причем пальцы его как у крокодила, а он более смраден, чем рыбья икра» (перевод О.Д. Берлева).[345]
И все же мы можем отыскать несколько свидетельств того, что наиболее выдающиеся художники пользовались известным почетом. На стеле времен Среднего царства сохранилась надпись, в которой мастер сначала рассказывает о себе следующее:
«Я знал тайну божественных слов, ведение обрядов богослужения. Я устраивал всякие магические обряды так, что ничто не ускользало от меня. Ничто из них не было скрыто от меня. Я – великий таинник, и я вижу Ра в образах его» (перевод М.Э. Матье).[346]
Действительно, художник обязан был знать литургию, мифологию, все атрибуты царской власти и всех богов. Достоинство немалое! Финикийцы ловко копировали египетские образцы, но при этом совершали в деталях такие ошибки, от которых египтяне пришли бы в ужас.
Затем художник восхваляет свою технику:
«Но я был и художником, опытным в искусстве своем, превосходящим всех знанием своим. Я знал… как сделать образ выхождения и вхождения так, чтобы каждый член был на своем месте. Я умел [передать] движение фигуры мужчины, походку женщины, положение размахивающего мечом и свернувшуюся позу пораженного… выражение ужаса того, кто застигнут спящим, положение руки того, кто мечет копье, и согнутую походку бегущего. Я умел делать инкрустации, которые не горели от огня и не смывались водой.
Никто не превосходил меня и сына моего старшего от плоти моей. Когда бог [т. е. фараон] приказывал, он [сын] создавал, и был он превосходен в этом. Я видел творение рук его как начальника работ в каждом ценном камне – от серебра и золота до слоновой кости и эбенового дерева» (перевод М.Э. Матье).
Надеемся, что все эти достоинства признавали и другие, а не только сам художник.
В гробнице одного из многочисленных Аменемхетов в Фивах есть изображение, не имеющее аналогов в известном нам наборе сцен египетских мастеров.[347]
Аменемхет предлагает четырем мужчинам, сидящим напротив него на циновках, богатое угощение – хлеб, мясо, птицу, овощи, фрукты, напитки, – а также расставленные перед ними благовония. Один из этих четырех гостей – художник Яхмос, другой – скульптор, ваяющий статуи, но имя его не сохранилось. Этот пир был высшей наградой художникам, которые украшали гробницу: они как бы разделили с Аменемхетом все изображенные ими же богатства. Уже в эпоху пирамид управитель царского дома по имени Мени похвалялся тем, что хорошо вознаградил всех, кто участвовал в сооружении гробницы:
