Александр Степанов - Порт-Артур (Том 2)
- Постучи посильнее в последний раз, а там придется обождать чьего-либо прихода, чтобы попасть внутрь, - распорядился он.
С энергией жандармы забарабанили во все окна и двери. От их чрезмерного усердия посыпались кое-где стекла.
- Осторожнее, косолапые идиоты! - прикрикнул поручик.
- Слыхать, ходют, вашескородие, - обрадованно доложил один из унтеров.
- Отворяй дверь живо, сволочь, - заорал Познанский, заметив в одном из окон Куинсан.
Девушка поспешила выполнить приказание..
- Ты оглохла, что ли, дура, - накинулся на нее жандарм.
- Моя сипи, сипи, ничего не слышай, - пробормотала, низко кланяясь, испуганная Куинсан.
Войдя в дом, жандармы бросились обшаривать все закоулки и вскоре извлекли из одной кладовушки старого нищего.
- Моя старая папа, - бросилась к нему Куинсан. Нищий казался страшно испуганным и усиленно кланялся.
- Шпион, сволочь! - проговорил Познанский, дергая его за косу.
- Моя чесни китайса, - со стоном проговорил старик, откидываюсь назад.
- Что ты тут делаешь, старый хрыч? - буркнул Познанский.
- Куш, куш мала-мала.
- Моя чифан ему дай, - вмешалась Куинсан.
- Недурна канашка, - взял ее за подбородок жандарм. - У такой обезьяны и такая дочка! Силин, нет ли там отдельной комнаты? Мне надо поговорить по секрету с ней, - обратился он к своему старшему унтер-офицеру.
- Спальня имеется, вашбродь, в ней кровать пуховая, - понимающе улыбнулся Силин.
- Вы тут присмотрите за стариком, чтобы не сбежал, - распорядился поручик.
- Не извольте беспокоиться - углядим, вашбродь, - успокоил Силин.
Старик сидел на табуретке, совершенно безучастный ко всему окружающему.
- Эх, старик! - обратился к нему один из жандармов, оставшихся на кухне.
- Дело твое худое есть, будет тебе кантами. - И он выразительно ударил себя ребром ладони по шее.
- Моя чесни китайса.
- А зачем долго не отпирал дверь?
- Шибко ломайло, шибко старашно. Ч и А а и - еда, обед.
Унтер закурил и стал поглядывать в двери комнат, другой перебирал кастрюли, выбирая себе по вкусу. Старик неожиданно метнул в сторону и исчез за дверью.
- Стой, куда? - бросились за ним жандармы.
Старику удалось бы убежать, но на его несчастье, выбегая во двор, он налетел на одного из расставленных снаружи унтеров. На крик сбежались остальные жандармы и сам Познанский, не успевший "допросить" Куинсан.
- Вяжи стервеца, да покрепче! - распорядился Силин. - Старый, а силы больше, чем у молодого.
Избитого, связанного по рукам и ногам нищего заперли в сарай и рядом с ним посадили караульного. Познанский больше не сомневался, что пойманный-шпион, и, обрадованный удачей, торопился закончить обыск. Ничего подозрительного найдено не было.
Через полчаса старика и Куинсан под конвоем отвели на гауптвахту, а Познанский поспешил с докладом к Микеладзе. Затем они отправились в штаб Стесселя. Ознакомившись с делом, генерал приказал весь материал отправить к председателю крепостного суда, генералу Костенко.
Вернувшись домой, Варя, чтобы отвлечься от своих грустных мыслей, усиленно занялась хозяйством, помогая матери.
Рива не выходила у нее из головы. Она ломала голову над тем, как разъединить ее с Звонаревым. В помощь Веры Алексеевны она не верила.
- Найду лейтенанта, который содержит ее, и все расскажу ему, - наконец решила она.
Но ни его фамилия, ни теперешнее местонахождение ей не были известны.
Варя решила попытаться узнать фамилию Ривиного друга у старшего писаря Управления артиллерии Севастьянова, который был в курсе всех артурских дел.
- Петр Евдокимович, не знаете ли фамилию того моряка, который содержит эту... Риву? - спросила она его.
- Вы хотите сообщить ему о ее аресте?
- Как аресте?
- Разве вы не знаете, барышня? Ее забрали вместе с прапорщиком Звонаревым.
- Звонарев арестован? - побледнела Варя.
- По распоряжению полковника Рейса. Обвиняется чуть ли не в шпионаже.
- О господи! Да кому же могла прийти в голову такая нелепая мысль?
- Не знаю. Сейчас они на гауптвахте, а вечером их будут судить.
У Вари подкосились ноги, и она опустилась на табуретку, почти теряя сознание.
- Вам нехорошо, барышня? Я сейчас принесу воды, - засуетился Севастьянов.
- Да вы не волнуйтесь. Их, наверное, генерал Костенко оправдают.
Преодолев минутную слабость, Варя поспешила домой.
- Папочка, Сереж... Сергей Владимирович арестован! - влетела она в кабинет отца.
- Да, знаю, какое-то недоразумение, - спокойно ответил Белый.
- Его сегодня судить будут! - с отчаянием проговорила Варя.
- Тем лучше. Костенко его знает по работе и, конечно, быстро разберется во всем.
Варя постояла несколько секунд в нерешительности.
- А его не повесят, папа?
- За что? Разве за то, что сбил тебя совсем с панталыку. Так за это надо прежде всего тебя драть, чтобы дури в голове было меньше.
- Все это не правда, папа! - смущенно проговорила девушка и поспешила выйти.
- Скорее к Костенко, - шептала она, выходя из дому.
Костенко по-прежнему жил на так называемых дачных местах, расположенных в седловине между отрогов Золотой и Крестовых гор.
Варя застала его отдыхающим после обеда.
- Не приказали до вечера будить, - сообщил девушке денщик.
- Он знает, что сегодня состоится заседание суда по делу о шпионстве?
- Нынче почти каждый день кого-нибудь судят, - равнодушно ответил солдат.
Подождав немного. Варя решительно вошла в дом и поскреблась в дверь кабинета, но ответа не последовало. Тогда она осторожно открыла дверь и тихонько окликнула генерала.
- Кто там? - спросонок не разобрался Костенко.
- Это я, - вошла девушка.
- А, попрыгунья-стрекоза! Входи, входи. Зачем ко мне залетела?
- Он совсем ни при чем, это все она! - заволновалась Варя.
Костенко протер глаза и удивленно уставился на свою гостью, которая, захлебываясь и глотая слова, довольно бестолково рассказала о цели своего посещения.
- Вы, Михаил Николаевич, обязательно должны его освободить, - закончила она.
- Так это о твоем дружке сердечном дело идет? Но ведь там замешана еще какая-то особа. Я сначала думал, что просто идет разговор о шпионах, и тут разговор короткий: вздернуть, и дело с концом. А тут, оказывается, целый роман с контрабасом, даже с двумя, - лукаво подмигнул он.
- Даю вам честное слово, что он ни при чем сложила на груди руки девушка.
- Было бы очень просто разрешать судебные дела на основе таких заявлений, - расхохотался Костенко. - Дайка я еще посмотрю присланный материал. - И он, оседлав очками свой нос, стал читать донесения жандармов.
- Интересно знать, что послужило началом дела. Тут имеется лишь предписание штаба Стессел - я о производстве ареста. Но почему было отдано такое распэряжение, неясно, - бормотал генерал. - Ну, тут все пустяки, а это посерьезнее. Так, так! Прямых улик нет, но косвенные имеются, и их придется проверить, - резюмировал прочитанное Костенко. - Я лично не думаю, чтобы этот, как его... Звоников...
- Звонарев, - поправила Варя.
- Ну, все равно, чтобы он был замешан! Простое стечение обстоятельств.
- Вы пригласите папу в свидетели?
- Зачем беспокоить Василия Федоровича?
- Это же его офицер, он может дать о нем отзыв, и Кондратенко тоже.
- Конечно, суд примет во внимание мнения таких почтенных людей.
- Тогда я приведу папу на суд. И мне можно будет присутствовать на заседании?
- Не полагается. Дело пойдет при закрытых дверях.
- Хоть одним глазком посмотреть, что там будет делаться...
- Там видно будет, Варя распрощалась и упорхнула, а Костенко, охая и кряхтя, стал собираться на службу.
После долгих настояний Варе все же удалось уговорить отца побывать на суде, Кондратенко же она так и не нашла.
Было около шести часов вечера. Дневной жар понемногу начал спадать. С моря потянуло прохладой. На улицах города появились гуляющие. Японцы молчали. На "Этажерке" играла музыка. С кораблей съезжали моряки.
Китайцы-лоточники расположились у входа на бульвар.
Варя с отцом, свернув с набережной, направились к гарнизонному собранию, где обычно заседал военный суд. По дороге их нагнал уже немолодой, полный адъютант крепостной артиллерии, призванный из запаса прокурор порт-артурского окружного суда, поручик Азаров.
- Вы куда торопитесь, Иван Иванович? - спросил его генерал.
- Я назначен сегодня выступать в качестве обвинителя на заседании суда.
- Так это вы будете доказывать, что Звонарев виноват? - коршуном накинулась на него Варя.
- Зная ваши симпатии к нему, ограничусь требованием его расстрела, а не повешения.
- Как? Расстрелять? - не поняла шутки девушка и громко всхлипнула. - Он совсем невиновен, - сквозь слезы проговорила она.
- Не смей реветь на улице, - рассердился Белый, - иначе мы сейчас же отправимся домой! Вот уж действительно, "что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом"!
