Дмитрий Харитонович - История Крестовых походов
Корнелис Виринген. Взятие Дамиетты. 1628 г.
Восторгов было немало, но крестоносцы так и не смогли развить успех. Многие современники, а равно и позднейшие историки, винят во всем кардинала Пелагия, его неуступчивость и полное отсутствие воинских талантов. Поэт и участник событий Гийом Клирик писал: «Да, когда лица духовного звания берут на себя миссию командовать рыцарями, это против всех законов, ибо обязанность священнослужителей — читать Писание и псалмы, предоставив поле битвы воинам». Сразу после победы начались распри в крестоносном лагере, вызванные спорами о том, кому должна принадлежать Дамиетта. Иоанн Бриеннский настаивал на присоединении ее к Иерусалимскому королевству. Пелагий, напротив, желал передать ее под управление Церкви. Помимо этого, легат требовал немедленного наступления в долину Нила. Но большинство крестоносцев считало, что для этого не хватает сил, и предлагало подождать подкреплений. Больше года прошло в бесплодных спорах. За это время ал-Камиль сумел создать сильные укрепления близ города Мансуры, южнее Дамиетты. Тем не менее он повторил свои предложения весной 1221 г. и снова нарвался на отказ. «Глупцами и простофилями являются те, кто не пожелал получить королевство за город», — якобы сказал Филипп II Август, узнав об этом.
Наконец подкрепления прибыли, крестоносцы в июле 1221 г. перешли в наступление и начали движение в глубь Египта. Не все были с этим согласны. Оливер Схоластик замечает, что «советы здравого смысла были чужды нашим предводителям». Но наступательная стратегия пользовалась большой поддержкой в стане крестоносцев. Анонимный арабоязычный автор «Истории патриархов Александрийских», писавший вроде бы в XIII в. и бывший, по мнению большинства исследователей, египетским арабом-христианином, коптом, считал, что, «если бы король Иоанн (Бриеннский. — Д. Х. ) не согласился продолжать наступление, франки убили бы его». Но дорогу воинам Христовым перекрывала Мансура, и они решили взять ее приступом. Однако начался разлив Нила, и войско христиан оказалось отрезанным от Дамиетты. Кроме того, египетские суда по реке стали заходить им в тыл. 26 августа крестоносцам удалось все-таки прорваться обратно в Дамиетту, но там они оказались окружены со всех сторон водой и неприятелем. Страшась голодной смерти, христиане запросили мира. Уже 30 августа был подписан договор между ними и султаном. Христиане очищали Дамиетту, ал-Камиль возвращал Животворящий Крест (но никак не Иерусалим и не пленных), и заключалось перемирие на восемь лет.
Многие мусульмане, в том числе приближенные и родственники султана, упрекали его в том, что он слишком мягко обошелся с неверными. Они настаивали на том, что христиан можно было принудить к сдаче и перебить. Историки с тех времен и доныне спорят о том, что было причиной уступчивости ал-Камиля. Одни, как, например, арабский хронист-современник Ибн Васил, считают, что он опасался чрезмерной жестокостью возбудить чувство мести у европейцев, чьи толпы могут снова обрушиться на Египет. По мнению других, наших современников, султан прозорливо видел опасность, исходившую от монголов. Те как раз именно тогда начали натиск на Запад и в 1221 г. захватили Тебриз на западе Иранского нагорья. Султан не хотел воевать на два фронта и боялся союза крестоносцев с монголами. В любом случае Пятый крестовый поход, стоивший больших сил и средств, потерпел полный крах.
Монголы, крестоносцы и пресвитер Иоанн
Еще в Х в. арабский историк и писатель Абу-л-Фарадж ал-Исфахани рассказал жителям Ближнего Востока (оттуда эти сведения перешли в Европу), что среди племен Центральной Азии достаточно широко было распространено христианство несторианского толка. Отсюда возникли представления о том, что где-то в глубинах Азии существует христианская держава, исполненная мощи и наполненная всеми благами и чудесами мира. Около 1122 г. (дата не очень надежна) пошли слухи о том, что к Римскому Папе явились какие-то послы из этого неведомого царства вроде бы с предложением союза против мусульман. Тогда впервые появляется имя христианского государя оного царства, который одновременно являлся священником: пресвитер Иоанн.
Альберик из Труа-Фонтен в своей «Хронике» писал под 1165 г.: «В это время пресвитер Иоанн, правитель индийцев, направил свои полные удивительных и чудесных вещей послания королям христианского мира, и в первую очередь — константинопольскому императору Мануилу и римскому императору Фридриху». Послание Фридриху, если оно и было, не дошло до нас, но в послании Мануилу, самый ранний сохранившийся вариант которого датируется концом XII в., действительно рассказывается о самых невероятных чудесах. Например, о том, что в стране пресвитера Иоанна родятся «дикие лошади, дикие ослы, рогатые люди, дикие быки, дикие люди, одноглазые, люди, у которых глаза сзади и спереди, люди без головы, у которых глаза и рот расположены на груди, а ростом они в двенадцать футов и шириною восемь футов [45], а цвет кожи их подобен чистому золоту. И еще люди с двенадцатью ногами, шестью руками, двенадцатью кистями, четырьмя головами, на каждой из которых по два рта и три глаза. Обитают в нашей стране женщины с огромными телами и бородой до грудей, голова плоская, и одеваются они в шкуры и от природы — прекрасные охотницы, и для охоты они вместо собак приручают зверей диких — и так на льва ходят со львом, а на медведя с медведем, на оленя с оленем и так же с остальными». О себе и о своем царстве пресвитер Иоанн сообщает, обращаясь к Мануилу: «Ежели ты желаешь услышать, как велико могущество наше и до каких пределов простирается наша власть, то знай: я, пресвитер Иоанн, господин господствующих, и никто из царствующих на этой земле не сравнится со мной богатством, доблестью и силой. Семьдесят два царя являются моими подданными. Я правоверный христианин, и повсюду, где распространяется власть наша, мы защищаем неимущих христиан и поддерживаем их своею милостыней. Имеем мы желание посетить вместе с большим войском Гроб Господень, ибо следует во славу нашего величия унизить и разбить недругов Креста Христова и превознести благословенное имя Его».
Пресвитер Иоанн
Доныне историки спорят о том, кто был исходным персонажем, послужившим прообразом Иоанна Пресвитера. Наибольшей популярностью пользуется выдвинутая французским ориенталистом XVII в. Бартелеми Эрбело и поддержанная Львом Николаевичем Гумилевым в его книге «В поисках вымышленного царства» гипотеза о том, что это был вождь монгольского кочевого племени кераитов Ван-хан, действительно исповедовавший христианство несторианского толка. Другие исследователи видят нестыковку в датах жизни и правления Ван-хана и датах сообщения об Иоанне Пресвитере. Сторонники говорят о неточности сообщений, о перенесении реальных событий в более раннюю эпоху. Спор не решен доныне.
Альберик из Труа-Фонтен сообщает также (далеко не всегда точно): «Год 1221. Верховный понтифик Гонорий в своем послании ко всем французским архиепископам поведал, что, согласно сообщению, присланному кардиналом Пелагием, царь Давид, именуемый пресвитером Иоанном, — муж, живущий в страхе перед Богом, — с большим войском напал на Персию и, разбив персидского султана на поле брани, за двадцать четыре дня обошел все его владения и занял их, взяв многие укрепленные города и замки. А затем он выступил дальше и подошел не более чем на десять дней пути к Багдаду, огромному и прославленному городу, где расположена резиденция халифа, то есть того самого человека, которого сарацины считают своим первосвященником. И вот в страхе перед надвигающимися событиями султан Алеппо, родственник султанов Дамаска и Вавилонии, приходящихся друг другу братьями, вынужден был свое войско, предназначенное для нападения на христиан, занявших Дамиетту, направить против вышеупомянутого царя. А еще в письме господина Папы сообщается, что легат Пелагий отправил своих послов в Абхазию, в земли грузин — людей католической веры, наделенных военным могуществом, — умоляя их и заклиная начать со своей стороны войну против сарацин». Несколько ниже он, однако, говорит о народе пресвитера Иоанна, что «некоторые утверждают, что сии люди не являются ни сарацинами, ни христианами». А еще ниже наш хронист, сказав, что «о потере Дамиетты я охотнее бы умолчал, чем поведал что-либо», с горечью продолжает: «Год 1222. Вышеупомянутый царь Давид вместе со своим войском, которых венгры и команы [46] называют татарами, — а отсюда все его подданные в заморских странах именуются татар (так! — Д. Х. ), — узнав о падении Дамиетты, по морским островам, над которыми было надежно их господство, возвратились в родные пределы. А молва о них, распространявшаяся повсюду, внезапно утихла».
