Вадим Муханов - По следам Азербайджанской Демократической Республики
57. Там же.
58. Ратгаузер А. Борьба за советский Азербайджан: К истории апрельского переворота. – Баку, 1928. – С. 5.
59. Там же. – С. 7.
60. Там же. – С. 8.
61. Байков Б.Л. Воспоминания о революции в Закавказье // Архив русской революции. – М., 1991. – Т. 9—10. – С. 157–158.
62. Ратгаузер А. Указ. соч. – С. 13.
Глава четвертая
СОВЕТИЗАЦИЯ АЗЕРБАЙДЖАНА: БЫСТРО И БЕЗБОЛЕЗНЕННО
НАМЕРЕНИЯ СОВЕТСКОЙ РОССИИ
ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПЕРЕПИСКА. Для Советской России потеря Бакинского района в 1918 году оказалась сильным ударом, тяжелые последствия которого остро ощущались в ходе экономической блокады. Намерение Москвы вернуть контроль над жизненно важным регионом оказалось твердым и последовательным, ради чего она готова была идти практически на любые жертвы и уступки. В частности, в том же году большевистское руководство вело секретные переговоры с Германией об оказании давления на Турцию для возврата Восточного Закавказья России, обещая взамен безвозмездное выделение четвертой части всей добываемой там нефти. Секретный протокол был подписан, однако так и остался на бумаге: терпящая тогда поражение в войне Германия не смогла повлиять на своего строптивого союзника, вынужденного вскоре освободить азербайджанскую территорию для новых визитеров – англичан.
В конце 1918 и на протяжении всего 1919 года Советская Россия вынуждена была отказаться от активных действий в отношении Азербайджана. Борьба на несколько фронтов не оставляла Москве сил и времени на работу на этом направлении. Поэтому, как справедливо отмечает Р.С. Мустафа-заде, «потерпев военное поражение в Азербайджане, большевистское правительство предприняло активные усилия для того, чтобы взять реванш на дипломатическом фронте. Оно никак не реагировало на призывы правительства АДР к установлению дипломатических отношений, так как надеялось восстановить свои позиции в нефтяном Баку, лишив АДР внешней военно-политической поддержки усилиями своей дипломатии» [1] . Изменение ситуации в самой России в пользу большевиков к началу 1920 года вернуло на повестку дня вопрос о действиях окрепшей советской власти в отношении таких традиционно находившихся в российской сфере влияния регионов, как Кавказ и Средняя Азия. Тем более что к этому времени на территории Азербайджана уже не находились британские оккупационные войска, которые покинули ее в августе 1919 года.
В 1920 году между Москвой и Баку, ранее практически не замечавших друг друга, началась дипломатическая переписка, первоначальным посылом которой было предложение военного союза против Деникина. Как уже говорилось в предыдущей главе, его завязкой стала радиограмма главы внешнеполитического ведомства Советской России Чичерина от 2 января 1920 года: «Правительство РСФСР обращается к Азербайджану с предложением вступить в немедленные переговоры с Советским правительством о заключении военного соглашения между обоими военными командованиями, имеющего целью ускорить и добить белогвардейские армии юга России», – писал Чичерин. Нарком закончил это послание очень пафосно, но в то же время в ультимативной форме: «Мы обращаемся к Азербайджану и Азербайджанскому народу с призывом начать борьбу против Деникина. Правильно понятые интересы Азербайджанского государства и социально-политические интересы его трудящихся классов должны заставить Азербайджан ответить согласием на наше предложение» [2] .
Весьма метко его оценил Тадеуш Свентоховский, написавший, что нота «была залпом психологической войны против Азербайджана» и «прозвучала скорее как призыв к местному пролетариату, чем как дипломатическое послание – она была перепечатана и широко пропагандирована коммунистической прессой в Баку».
Основной мыслью ответного письма Ф. Хойского являлась идея невмешательства во внутреннюю политику другого государства. Министр иностранных дел Азербайджанской Демократической Республики заявил, что его правительство считает для себя «недопустимым вторжение в сферу борьбы русского народа в деле устроения им своей внутренней жизни», однако оно «готово путем переговоров установить между русским и азербайджанским народами добрососедские отношения, вытекающие из принципа суверенности обоих государств».
Руководство Советской России, начав это диалог, не преследовало цель наладить дипломатические и экономические отношения с Азербайджаном, скорее собиралось просто выиграть время для подготовки силовой операции, а в случае успеха переговоров и втянуть Азербайджанскую Демократическую Республику в открытое противостояние с Деникиным, дабы упростить себе в дальнейшем захват республики.
Несмотря на официальный призыв к переговорам и заключению союза, позиция советского руководства в отношении страны не претерпела ни малейших изменений. Подтверждение тому – одно из январских заседаний Политбюро ЦК партии, на котором НКИД было поручено «вести политику величайшей сдержанности и недоверия по отношению к Азербайджанскому правительству». Азербайджанской Республике вменялись в вину отказ от совместных действий против Деникина и оказание всяческих услуг другому противнику Советской России, Англии, на Каспии.
Весьма популистский характер носило и второе послание Чичерина: «Неужели же министр Хан-Хойский полагает, что происходящая между Деникиным и Советской властью борьба не затрагивает судьбы Азербейджана? Разве ему неизвестно, что программою Деникина и всех связанных с ним элементов является восстановление единой неделимой России в ее прежних пределах и, между прочим, полное уничтожение всякой самостоятельности Азербейджана, всякой возможности волеизъявления его населения и всяких проявлений особенностей этого края и населяюших его народностей? Разве для министра Хан-Хойского составляет тайну, что победа Деникина означала бы просто восстановление царского режима, между прочим и в пределах Азербейджана?».
В итоге предложение выступить совместно против Деникина прозвучало еще раз, на что последовал четкий ответ: «...всякие переговоры по этому и другому вопросам могут происходить лишь на основе безусловного признания советским правительством независимости и суверенности Азербайджанской Республики». Третья телеграмма, отправленная в Баку 21 февраля 1920 года, не сильно отличалась от первых двух. В свою очередь министр иностранных дел республики в очередной раз предложил для начала признать независимый статус республики, что явно не входило в планы советского руководства.
ОБРАЗОВАНИЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ. Помимо дипломатического давления на руководство республики Москва резко активизировала свою помощь местным левым партиям, перейдя в 1920 году к открытой координации их деятельности, направленной против существовавшей власти. Основным мероприятием по консолидации стало объединение всех левых сил в Азербайджанскую коммунистическую партию, учредительный съезд которой состоялся в феврале 1920 года. Мустафа-заде отмечает, что еще с «осени 1919 г. активизировалась работа по налаживанию совместной деятельности трех коммунистических организаций, так как параллельное существование Бакинской организации РКП(б), „Гуммета“ и „Адалет“ уже не отвечало задачам подготовки к вооруженному перевороту и установлению советской власти в Азербайджане. К концу 1919 года большинство членов данных организаций осознали необходимость создания на базе слияния трех организаций общей для всего Азербайджана политической структуры – Азербайджанской Коммунистической партии (АКП(б)) как составной части РКП(б)» [3] . Об этом было прямо записано в итоговой резолюции съезда: «Объявить Азербайджанскую Коммунистическую партию частью Общекавказской краевой коммунистической организации и считать Кавказский краевой комитет своим руководящим органом». Избранный на съезде Центральный комитет АКП(б) включал в себя А. Караева, М. Гусейнова, А. Байрамова, Д. Буниат-заде, Г. Султанова и др.
На нужды бакинских товарищей центр выделял солидную материально-техническую и финансовую помощь. Например, в начале 1920 года на «определенные» нужды азербайджанских коммунистов ЦК РКП(б) выделил 50 млн. рублей. Кроме того, в Баку из разных регионов стало направляться оружие, в частности только Реввоенсовет Туркестанского фронта выделил 1200 винтовок.
Разносторонняя помощь из Центральной России способствовала активизации агитационной работы в Баку и окрестных районах. Еще в 1919 году военный министр республики неоднократно жаловался на плохую работу полиции и соответствующих органов, не препятствовавших деятельности большевиков, отмечая, что «многие лица большевистского направления, состоящие, к сожалению, из мусульман, стараются всеми способами проникнуть в казармы, чтобы пропагандировать свои разрушающие основы спайки войск и привить им большевистские идеи».
