Витольд Новодворский - Ливонский поход Ивана Грозного. 1570–1582
Казалось, можно было рассчитывать на полную безопасность со стороны неприятеля. Случилось иначе. Князь Януш Острожский выслал 80 человек за фуражом. Отряд наткнулся на 50 человек Татар. Произошла схватка. Татары дали знать своим; те явились на помощь, ударили со всех сторон на фуражиров, отчасти перебили их, отчасти взяли в плен[590]; спаслось только три человека, да и то раненных. То же самое произошло и с отрядом Венгров в 40 человек.
Эта неосторожность солдат сильно разгневала короля. Он призвал к себе ротмистров и разбранил их за нерадение по службе. Он собственными глазами видел, как плохо держат караул солдаты, ложась спать на своих постах, как снимают с себя вооружение, как распускают лошадей и как ослабляют лагерь, удаляя из него телеги. Ввиду этого он увещевал офицеров наблюдать внимательнее за своими подчиненными, сохранять тишину ночью и посылать за отправляющимися на фуражировку прикрытия из отрядов по 1000 человек[591].
Желая узнать, что это было за московское войско, которое разбило вышеупомянутые отряды фуражиров, Батории отправил несколько сот Поляков и Венгров, под командой Филипповского и Барбелия, присоединив к ним 500 гайдуков и запретив посланным вступать в битву с неприятелем, пока они не получат особенных инструкций[592]. Оставив свой отряд в расстоянии четырех миль от королевского лагеря, Филипповский возвратился назад (18-го сентября), чтоб попросить короля дать ему еще солдат. Он донес королю, что наткнулся на сторожевой отряд врагов, прогнал его, но не мог захватить никого в плен, однако узнал от одного московского перебежчика, что у неприятеля четыре тысячи человек.
Получив эти сведения, король дал Филипповскому еще 2000 воинов, приказав ему идти под самую крепость Торопец. Замойский присоединил из своего корпуса к этой экспедиции несколько отрядов в 250 человек конницы, под начальством Фаренсбаха. Командование экспедицией поручено было брацлавскому воеводе Ивану Збаражскому[593].
Догнав Барбелия[594], Збаражский устроил поход экспедиции следующим образом. Дав отдохнуть лошадям один день, он выслал вперед отряд из венгерских и польских всадников (24) под начальством Альберта Киралия[595], приказав следовать за ним на некотором расстоянии Барбелию, Георгию Сибрику и Гиерониму Филипповскому с 200 всадников. Сам Збаражский двигался в арьергарде[596].
Передовой отряд экспедиции[597] наткнулся на неприятельский караул. Завязалась схватка. Москвитяне пустились бежать, а Поляки и Венгры — их преследовать, но догнать не могли, потому что дорога была узка и болотиста. Преследующим удалось только сбросить двух врагов с коней. Погоня продолжалась до моста, перекинутого через лесной ров, у которого в засаде находились московские стрельцы. Завидев врага, они выскочили из засады и стали осыпать преследователей выстрелами, чтоб не допустить их переправиться через мост[598]. У моста завязалась снова жаркая схватка. На помощь московским стрельцам прискакало 50 татарских всадников, которые находились невдалеке от этого места. Видя численное превосходство врага, Киралий послал за помощью к отряду, следовавшему за ним, но она не являлась. Тогда он скомандовал своим атаковать мост и громко при этом кричать, чтобы враг подумал, что на него двигается многочисленное войско. Хитрость удалась. Русские покинули мост и, соединившись с Татарами, удалились к ближайшему отряду московского войска. Киралий прекратил погоню, ибо опасался засад и численного превосходства неприятеля; к тому же наступила ночь. Отряд Киралия остановился на ночлеге у моста. На следующий день утром прибыл сюда Барбелий, а за ним и остальной разведочный отряд[599].
Узнав от одного из пленников, что московское войско достигает 40 000 человек, Збаражский созвал ротмистров на совет, чтоб решить вопрос, что делать дальше. Одни советовали возвращаться, другие — окопаться на месте, и тем временем послать к королю за дальнейшими инструкциями и вспомогательными отрядами, третьи, наконец, — идти осторожно вперед, производя рекогносцировки, чтобы, в случае громадного перевеса врагов, вовремя ретироваться. Збаражский согласился с последним мнением. Он выслал разведочные отряды в три стороны, а сам стал двигаться медленно вперед[600]. В авангарде шел снова Киралий, но уже с более многочисленным отрядом: к прежнему его отряду было прибавлено 25 казаков и столько же пеших пищальников. По пути венгерский предводитель захватил в плен трех Москвитян[601]. От пленников Збаражский узнал, что в московском войске всего 10 000 человек и что от этого войска отделились 2000, которые готовятся напасть на его отряд[602]. Действительно, спустя несколько часов авангард экспедиции столкнулся с отрядом Русских и Татар. По совету Киралия, решено было атаковать врагов с двух сторон: немецкие всадники бросились с правого фланга, венгерские с левого. Во время схватки убито было несколько человек.
Заметив, что приближается уже весь разведочный отряд неприятеля, Русские отступили сначала за болото и устроили здесь в какой-то мельнице засаду. Однако когда враг приблизился к ним, вступить в бой с ним они не осмелились и бросились бежать. Дело было уже около Торопца. Узнав о приближении врагов, торопецкий гарнизон сжег по обыкновению город и удалился вместе с мирными жителями в крепость, готовясь отбивать неприятельские приступы[603], но совершенно напрасно, так как враг не имел намерения брать крепость. Экспедиции Збаражского дана была лишь задача разузнать силы Русских около Торопца и отогнать их подальше от Великих Лук. Несмотря на то что из крепости производились сильные выстрелы и приближалась уже ночь, польский воевода продолжал преследовать бежавших врагов и дальше за Торопцом, на протяжении двух миль[604]. Во время этой погони погибло Москвитян и Татар 300 человек, попало в плен — 24[605]; в числе пленных были два знатных боярина, Дмитрий Черемисинов и Григорий Афанасьевич Нащокин, тот самый, который ездил в посольстве к Баторию и находился в тайных сношениях с Осциком[606]. Исполнив свое поручение, Збаражский возвратился назад в лагерь к королю (23-го сентября)[607].
После взятия Великих Лук не вся еще великолуцкая область находилась в руках Батория, так как держались еще крепости Невель, Озерище и Заволочье. Необходимо было завладеть и этими пунктами. Баторий еще по пути к Великим Лукам отправил из Усвята к Невелю полоцкого воеводу Николая Дорогостайского. Невельская крепость состояла из двух замков, меньшего на севере и большего на юге, соединенных между собой стеной, и окружена была озером, что затрудняло к ней доступ. Гарнизон доходил до 1000 человек, а артиллерия состояла из 10 больших орудий, 100 малых и с лишком 500 пищалей.
Немногочисленный отряд Дорогостайского, состоявший из неопытных солдат, долгое время безуспешно осаждал крепость, которую мужественно защищал гарнизон, производя стрельбу из орудий и делая смелые вылазки из крепости; к этому надо прибавить еще то, что место для осады было выбрано неудачно, именно то, с которого доступ к крепости был особенно труден[608].
Взяв Великие Луки, Баторий послал на помощь Дорогостайскому сначала 500 человек из черной пехоты Замойского[609], а затем, немного спустя, 700 венгерских пехотинцев с тремя орудиями, под начальством Борнемиссы[610]. Расположившись у крепости, Венгры вместе с солдатами Дорогостайского стали устраивать траншеи и пододвигаться ближе к крепости. Но осажденные не унывали; напротив того, они с особенною смелостью производили вылазки из крепости, бросая на врагов громадные железные крюки, привязанные к веревкам, чтобы захватить кого-нибудь издали в плен. Борнемисса также стал сомневаться в успехе своего предприятия и поэтому обратился к королю с просьбою о присылке подкреплений. Между тем он продолжал вести дальше свои осадные работы, притом так искусно, что солдаты его сумели приблизиться к крепостным стенам незаметно для врага и поджечь укрепления. Пораженные внезапностью поджога, осажденные сдались, несмотря на сопротивление своих воевод (29-го сентября). Они не были и в состоянии защищаться, так как у них вышел почти весь порох[611]. Сдавшимся позволено было унести с собою имущество, но приказано выдать все оружие. Так как они этого условия не исполнили, то Дорогостайский разрешил гайдукам ограбить побежденных до последней сорочки. Затем побежденные были отпущены на свободу, но большая часть из них осталась жить под властью победителя[612].
