Тихон Семушкин - Чукотка
- Вот, смотри, песец пробежал.
Таграй взглянул на след, потом на меня и расхохотался.
- Со-па-ка! - протянул он медленно.
Я не выдержал экзамена: то был действительно след собаки.
- Собаки бегают в тундру ловить полевых мышей. Мыши для них - все равно что для нас сахар, - пояснил Таграй.
Мы вернулись к нартам и тронулись в путь. Собаки взбежали на склон горы. Вдали нашим глазам представились остроконечные пики Анадырского хребта. Невообразимые нагромождения сопок! Все было покрыто снегом. Стояла извечная тишина. Хотелось крикнуть на собак, хотя в этом не было никакой надобности: вниз по крутому склону они мчались стрелой.
Таграй ловко чертил своим остолом корку снежного покрова, и позади его нарты поднимался столбик снежной пыли. Остол он крепко держал в руках, нажимая на него ногой.
"Вот он, властелин Чукотской земли!" - подумал я, глядя на его быстро несущуюся нарту.
Между тем мои двенадцать псов совсем одурели. Они опередили Таграя и, высунув языки, мчались вниз. От сильного торможения у меня онемела рука. Выхватив остол, я перекинул его в другую руку. В это время нарта наскочила на заднюю пару собак, и они, свалившись почти под самые полозья, с визгом волочились спиной по снегу. Но вот остол снова опущен в снег; секундная задержка нарты - и собаки мигом вскочили на ноги.
Быстро скатились мы в долину. Остановились. Таграй подходит ко мне и говорит:
- С горы быстро едешь ты.
И, осмелев, он опять начинает учить меня.
- Одной рукой тормозить очень трудно. Надо еще ногой держать остол. Нога стоит на полозе и очень крепко держит. Она сильнее руки. - И, усаживаясь на мою нарту, он берет остол, запускает его между копыльями возле самой ноги, коленом стукает об остол и говорит: - Вот так. Нога очень сильная. Так нужно тормозить.
Распутав сбившихся собак, Таграй направился к своей нарте, но вдруг он остановился и быстро вернулся ко мне.
- Смотри, малютальгын (заяц). Застрели его! - таинственно прошептал он.
Вдали, на холмике, действительно сидел заяц. Я взял с нарты винчестер и потихоньку направился к нему.
- Только ближе подходи и стреляй с колена, а то промахнешься, - шепчет Таграй.
Пройдя немного, я оглянулся. Таграй машет мне рукой: дескать, ближе подходи. Я пошел дальше. Оглянулся - и опять Таграй машет. Заяц был уже на расстоянии ружейного выстрела. Согнув колено, я прицелился. В этот момент "заяц", взмахнув крыльями, медленно тяжело взлетел. В недоумении я оглянулся на нарты. Таграй стоял около них и, схватившись за живот, громко хохотал. Когда я подошел к нему, он от смеха свалился на нарту. Сквозь слезы он проговорил:
- Что такое? Еще никогда я не видел и не слыхал, чтобы малютальгын летал. Наверно, я шаман, раз заставил бегающего летать. Ведь это была сова! Я думал, ты узнаешь, а ты не узнал!
Видя мое смущение, Таграй перестал смеяться и серьезным тоном добавил:
- Я не обманывать тебя хотел. Я хотел, чтобы ты научился распознавать и отличать сову от зайца.
В селение мы прибыли к вечеру. Все взрослые охотники были еще в море. Они уехали на собаках километров за двадцать на промысел тюленя. Вскоре мы заметили пять возвращающихся нарт охотников. Они одна за другой ехали но льду, и черная движущаяся полоска нарт, змеей извиваясь по ледовым торосам, заметно приближалась к селению.
Зоркие глаза чукотских ребятишек еще издали заметили, что промысел был удачный. Они стояли и говорили, что на той нарте лежат три тюленя, на другой - два, на последней - четыре. Я старался увидеть хоть одного тюленя, но, кроме движущихся нарт, ничего не мог заметить.
На улице толпилось много ребятишек дошкольного возраста. Они изредка пробегали мимо меня и издали кричали:
- И мы хотим кэлиткоран*!
[Кэлиткоран - школа.]
Таграй сидел в яранге и ел тюленье мясо. Он уже рассказал новости. Около моей нарты столпились ребята и оживленно беседовали о "живых чертиках", которые были "заперты" в железных ящиках. Эти дети еще не видели кинокартин, но они много слышали о них и теперь настолько были заинтересованы, что не отходили от кинопередвижки, хотя в селение и въезжали уже нарты охотников.
- О, ты приехал! - кричали подъехавшие охотники.
Удачный промысел, хорошее настроение у чукчей - все благоприятствовало нам. Женщины суетились около нарт, стаскивая тюленей. Тюлени не успели еще замерзнуть, и женщины точили о камни круглые ножи для разделки туш.
Тюленей было много, но это нисколько не задержало нас. Женщины с исключительной сноровкой занялись разделкой.
Наевшись тюленьего мяса, охотники заспешили в ярангу смотреть кино.
НЕОБЫЧАЙНОЕ ОТКРЫТИЕ
Таграй трудился до изнеможения. Я предложил ему отдохнуть, но он сказал:
- Нет, я не устал. Ты иди в другую ярангу, а я буду крутить кино. Ты ложись спать.
Кроме меня, в яранге, куда я пришел, никого не было. Я очень скоро крепко заснул. Вдруг в полумраке яранги кто-то сильно начал тормошить меня за плечо. Я вскочил, и увидел Таграя с совершенно изменившимся лицом.
- Что такое, Таграй?
- Вставай, скорей вставай! Кино получилось на яранге.
Спросонья я не мог понять, о чем говорит Таграй.
- Что получилось на яранге?
- Картины показались на яранге.
- Ну и что же? Я знаю, что ты показываешь картины в яранге.
- Нет, нет! Не в яранге, а на яранге. Когда я кончил показывать картины, люди захотели, чтобы я им рассказал, отчего они получаются. И, чтобы все могли слушать, я решил рассказывать на улице. Поставил передвижку, динамку и говорю: "Вот так она крутится". Вдруг на соседней яранге показалась наша картина. Пойдем скорей. О-о-очень большие картины! Совсем не то, что на платочке!
Мы вышли из яранги, и Таграй побежал к кинопередвижке, где толпились люди.
И когда Таграй привел в действие аппарат, я увидел на изгибе покрытого парусиной купола яранги картину огромных размеров. Однако изображение искажалось.
- О, это замечательно, Таграй! Скажи, чтобы нам дали парус от байдары, мачты, - и мы сейчас натянем прекрасный экран.
Быстро установили на улице экран-парус, и вот это была картина!
Таких хороших картин не видели даже и на культбазе. Картину смотрели и с той и с другой стороны экрана. Но самое главное заключалось в том, что теперь картины можно было смотреть сразу всем людям стойбища.
- Молодец, Таграй! - сказал я ему.
А он, довольно посмеиваясь, ответил:
- Подожди, я еще не такое выдумаю!
ПОБЕДА ТАГРАЯ
Таграй в совершенстве овладел кинопередвижкой. Он мог самостоятельно разобрать и собрать ее. Он увлекался этой замечательной машиной, делающей на стене жизнь.
Но странная история! С некоторых пор Таграй как-то остыл в своем увлечении. Он уже не ждал с таким нетерпением киносеанса и без всякой торжественности занимался приготовлением кинопередвижки к демонстрации картин.
Когда школьники по вечерам затевали игры, в которых Таграй раньше принимал самое деятельное участие, его не было среди детворы. Таграй резко изменился во всем. Это было заметно даже и в классе. На уроках он забивался в угол и сидел там, как загнанный песец.
Я решил, что с ним что-то неладно. Уж не заболел ли Таграй? Сходили с ним к доктору, - нет, все в порядке. Быть может, Таграй почувствовал себя взрослым среди малышей и ему захотелось домой, на охоту за песцами, за тюленями? Я позвал его к себе, посадил за стол и предложил стакан чаю.
Он пил чай молча и, как всегда, неторопливо. Я смотрел на него, и мне захотелось чем-нибудь рассмешить его.
- Таграй, а почему летом не охотятся на песцов? - задал я намеренно наивный вопрос.
Таграй привык - и это ему нравилось - поучать русских учителей. И теперь он очень серьезно ответил:
- Песцы летом серые и мех плохой. Еще потому, что летом у них бывают щенки. Убьешь одну самку, а восемь-десять щенят пропадут.
Таграй с таким увлечением начал рассказывать о жизни и повадках песцов, что я утвердился в своей мысли: да, ему действительно хочется домой, на охоту. Но когда я спросил его об этом, он равнодушно ответил:
- Когда все ученики поедут, тогда и я.
- Почему же ты перестал играть с детьми?
Таграй молчал. Он пил чай большими глотками, а потом вдруг спросил:
- А мне вечером можно пойти туда, где доктор вот так делает? - И Таграй пальцами показал на столе, как переставляют шахматы.
Школьный распорядок не позволял ученикам по вечерам бывать в клубе. Но однажды Таграй бегал туда с каким-то поручением и, невидимому, заинтересовался шахматной игрой.
Часто он тайком от дежурного воспитателя убегал в клуб и часами сидел в сторонке, наблюдая за играющими. Он никому не мешал, и никто не обращал на него внимания. Таграй стал убегать все чаще и чаще, и дежурный воспитатель взял его под особое наблюдение. Поэтому Таграй и загрустил.
- А тебе очень хочется научиться играть в шахматы?
- Да, очень! - серьезно ответил он.
Я разрешил Таграю посещать клуб, и он сейчас же убежал.
![Юрий Рытхэу - Люди нашего берега [Рассказы]](/uploads/posts/books/134656/134656.jpg)
