(Бирюк) Петров - Перед лицом Родины
Одевшись и захватив книгу Шарля Льенара, он выбежал из гостиницы, нанял такси и поехал к сестре.
XXX
Совершенно случайно Надя задержалась дома. У нее разболелась голова, и она, приняв таблетку против головной боли, прилегла на кушетку, дожидаясь, когда утихнет боль, чтобы пойти в институт.
И вот как раз в это время и зазвонил телефон. Сейчас должен явиться этот американец. Что делать? Надо, видимо, переодеться и принять его.
Она тщательно оделась, попудрилась, подушилась и в раздумье присела у стола в столовой.
- Как это все некстати! - сказала она с досадой. - Черт его несет! Главное, никого нет дома.
Да, она в квартире была одна. Домработница Харитоновна только что ушла в магазин за продуктами к обеду, а Лидочка в школе. И надо же вот в этот именно момент прийти этому американцу. Сердце ее было неспокойно. Смутное предчувствие чего-то неприятного тревожило ее.
- Ах, да ладно! - махнула она рукой. - Что он меня съест, что ли? Я его боюсь, словно маленькая девочка... - Она несколько развеселилась. Придет, поговорит и уйдет.
И все же чувство тревоги ее не покидало. Она подчинилась необходимости и покорно стала ждать прихода американца.
Раздался звонок. Молодая женщина вздрогнула и пошла открывать дверь. Когда она ее открыла, перед ней предстал элегантно одетый иностранец средних лет в дымчатых очках.
- Можно войти? - сказал он, снимая шляпу и наклоняя седую голову.
- Прошу, пожалуйста, - распахнула перед ним дверь Надя. - Проходите, раздевайтесь!
Константин не спеша перешагнул порог, повесил пальто на вешалку, положил перчатки и шляпу на столик.
Взяв сверток, обернулся к Наде.
- Если не ошибаюсь, вы и есть мадам Мушкетова? - спросил он.
- Да, - кивнула Надя. - Я жена Мушкетова.
- Здравствуйте! - поклонился Константин. - Я сотрудник американской газеты Брейнард. Разрешите вам вручить подарок от доктора Шарля Льенара, парижского поклонника таланта вашего мужа.
- Спасибо, - взяла книгу Надя. - Прошу вас, проходите в комнату.
- Мерси!
Они прошли в столовую и присели у стола.
Чувство безотчетной тревоги в душе Нади нарастало. Она боялась этого иностранца. Был он какой-то странный, чем-то расстроенный. Все время вздыхает. И почему он так пристально смотрит на нее. А тут еще эти его страшные очки. От страха Надя уже готова была закричать.
А Константин не замечал беспокойства своей сестры. Он молча смотрел на нее, и его душили слезы. "Милая сестричка... - мысленно говорил он ей. - Милая! Ведь это я... Я твой брат Костя... Костя, которого ты любила..."
И этот пристальный взгляд его, молчание пугали бедную женщину.
"Ну, что он на меня так смотрит? Что он молчит?"
Преодолевая страх лишь для того, чтобы заговорить, стремясь нарушить тягостное молчание, Надя прерывисто заговорила:
- Вам понравилось в Москве?
- Я ведь не впервые в России, мадам, - мягко ответил Константин. - Я очень люблю Россию. Особенно люблю Дон с его прекрасными степями, душистыми лугами.
- А вы... вы бывали на Дону?
- Как же! Я много лет прожил на Дону.
- Вот как. А я... тоже люблю Дон. Ведь я донская казачка... У меня и муж - донской казак... Летом мы были с ним в станице у моего отца.
- Ваш отец еще жив? - взволнованно спросил Константин.
- Да-а, - недоумевающе протянула Надя. - Он еще довольно крепкий старик. Да и мамочка еще бодрая...
При воспоминании о матери глаза Константина повлажнели. "Слава богу! - подумал он радостно. - Жива еще старушка".
- Вы единственная дочка у родителей? Или у вас есть братья и сестры?
"Что это за допрос?" - изумлялась в душе Надя, но, не подавая вида, что это ее удивляет, ответила:
- У меня было три брата. Одного уже нет в живых...
"Интересно, кого она считает умершим, - размышлял Константин. - Меня? Или еще кто из братьев умер за это время?"
Ему хотелось выведать у сестры получила ли семья его предсмертное письмо, которое он писал из Парижа.
- Простите, пожалуйста. Надежда Васильевна, за нескромность, - уже без всякого акцента говорил Константин. - А кто же из ваших братьев умер?
- Вы так любопытствуете, словно их знаете...
- Знал.
- Да? - поразилась молодая женщина. - Знали?
- Так который же умер?
- Средний брат Костя, - тихо сказала Надя. - Он покончил самоубийством...
- Нет, Наденька, - снимая очки, сказал Константин. - Он не умер...
Надя мертвенно побледнела.
- Боже мой! - вскрикнула она. - Костя! Брат!
- Да, твой брат, Надюша, дорогая моя девочка! Обними меня.
Надя обняла и расцеловала Константина.
- Костя, а зачем эта... эта...
- Ложь? - подсказал он. - Нет, это не ложь. Я действительно хотел покончить с собой, но в последнюю минуту нашелся добрый человек, который подал мне руку помощи... Я ожил... А вот письмо-то было уже отправлено. И мне уже стыдно было посылать вслед второе с извещением, что я воскрес из мертвых...
- Каким ты образом попал в Москву, Костя? - озабоченно спросила Надя.
Константин желчно усмехнулся:
- Практическая ты особа! Нет, чтобы приласкать, приголубить своего несчастного многострадального брата, ты озабочена мыслью: а как попал к тебе брат, легально или нет... Так ведь?
- Костя, - со слезами на глазах сказала Надя, - зачем ты все это говоришь? Я рада тебе. Очень! Я люблю тебя... Но, пойми, я и ты - люди разных лагерей, мы воевали друг против друга... И, несмотря на все это, я люблю тебя, как брата. Но у меня семья, муж. Он прекрасный человек. Репутация его мне дорога. И вот сейчас приходишь ты ко мне, в прошлом белогвардейский генерал, ярый враг советского народа... Вполне понятно, у меня в душе смятение: как ты вошел в мой дом - как враг или как друг?
- Вот ты о чем, дорогая сестрица, - холодно усмехнулся Константин. Враг... друг... Ну при чем тут политика? Мы с тобой родные брат и сестра. У нас одна кровь. Неужели тебе интересно знать, как я попал в Россию? Сел на поезд и приехал...
- Ну все-таки как ты попал сюда: легально или нелегально? допрашивала Надя.
- Ну и практическая же ты, - покачал головой Константин. - Ну, предположим, дорогая сестрица, я приехал в Советский Союз нелегально. Так что из этого? Ты хочешь донести на меня в ГПУ? Пожалуйста, вон телефон. Звони! Скажи, что у тебя сидит заядлый контрреволюционер, ярый враг Советской власти, диверсант, шпион, террорист Константин Ермаков, твой родной брат. Звони! Заявляй... Я тебе препятствовать не буду... Честное слово, не буду!..
Константин нервно достал сигарету и закурил.
- Но ты можешь и промолчать и не сказать никому, что был у тебя. Никто не видел, как я приходил к тебе. Выбирай любое решение...
- Костя! - зарыдала Надя. - Как это все, по-твоему, просто: выбирай. Ты - мой брат. А в то же время я - бывший боец Первой Конной армии, награждена за свои боевые дела орденом Красного Знамени... Научный работник советского института... Жена известного, уважаемого советского профессора... Разве я могу скрывать брата белогвардейца...
Константин вскочил со стула, схватил руку сестры:
- Так иди же, звони! Иди!..
- Нет, Костя, - мотая головой и заливаясь слезами, проговорила Надя. - Я этого не могу сделать. Не могу... Ты мог бы не открываться мне, и я не знала бы, что ты здесь... Но ты не по велению своего сердца пришел ко мне, доверился... - Она говорила, как в бреду, умоляла: - Уходи от меня. Уходи скорей, пока еще никто не пришел сюда. Я тебя не видела... Возьми эту книгу, не передавай ее мужу... А то ему будет плохо... Я так люблю его... Пусть он ни о чем не знает... Я ему ничего не скажу...
Константин скорбно смотрел на сестру.
- Хорошо, сестра. Я все понимаю. Уйду сейчас... Я не хочу принести несчастье. Книгу я выброшу в мусорный ящик... Черт с ней!.. Прощай! Больше я тебя никогда не увижу. Никто не узнает, что я был у тебя.
Он прижал к своей груди Надю и крепко поцеловал.
- Прощай!
- Прощай, Костя!
Накинув пальто и надев шляпу, он схватил под мышку книгу, рванулся к двери, на мгновение остановился.
- Надя, ты не подумай, что я приехал сюда, чтобы сделать что-нибудь плохое... Нет! Я стосковался по родине... Посмотрю и уеду, понимаешь?
- Я верю тебе, Костя.
Он вышел. На лестнице он чуть не столкнулся с пожилой женщиной, несшей кошелку с продуктами.
Женщина обернулась ему вслед и внимательно осмотрела его с ног до головы.
- Гм... - многозначительно гмыкнула она, покачав головой.
Потом она подошла к двери и постучала.
- Вы, Харитоновна? - спросила Надя.
- Я, откройте.
Надя впустила ее. Харитоновна потянула носом - пахнет табаком. Профессор не курил. Кто мог курить? Она внимательно посмотрела на хозяйку. Та ей ничего не сказала, а может быть, даже и не заметила ее взгляда.
XXXI
В станице Дурновской было решено созвать съезд колхозников. На повестке стоял вопрос об организации колхоза-гиганта. С окрестных хуторов и поселений в станицу съехалось много казаков и калмыков, принятых в артель.
Съезд проходил спокойно. Не было таких бурных споров, какие случались раньше на станичных сборах при атамане, сопровождавшихся частенько дракой.
