НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ - 1 АВГУСТА 1914
В годы войны развитие государственно-монополистического капитализма в России пошло гигантскими темпами. Хотя в рамках Особых совещаний моголы финансового капитала с политической точки зрения были подчинены царской бюрократии, кучке помещиков, в области экономических отношений крупная буржуазия могла сказать и говорила веское слово. Было бы глубоко ошибочно утверждать о недоразвитости государственно-монополистического капитализма в России. В руках российской крупной буржуазии были все рычаги для постановки народного хозяйства на службу войне, если бы к тому было желание.
По общим экономическим показателям Россия отстала от передовых промышленных стран. Но в то же время российская буржуазия доказала свою оборотистость, умение налаживать производство, когда непосредственно затрагивались ее интересы. Примерно на протяжении тридцати лет до начала первой мировой войны (с 1885 года) Россия занимала первое место в мире по темпам экономического роста. Если в период 1885 – 1913 годов промышленное производство в Англии увеличивалось в год на 2,11%, в Германии – на 4,5, в США — на 5,2, то в России –на 5,72%.
Картина русской экономики была в высшей степени противоречивой. Во много раз, например, уступая США по общему объему производства, Россия в то же время далеко оставила их по концентрации производства. Если в России в 1910 году на предприятиях с числом рабочих более 500 было 54% всех занятых, то в США – 33%. Высокая степень концентрации в русской промышленности шла рука об руку с введением передовой технологии. По важнейшему признаку крупной промышленности — энерговооруженности рабочего Россия превосходила континентальную Западную Европу, хотя и уступала США и Англии. На 100 промышленных рабочих в России (без горной промышленности) приходилось 92 л. с, в Германии – 73 л. с, во Франции — 85 л.с., в Англии – 153 л.с. и в США – 282 л.с.
Когда в горячке Года 1915 Россия начала широко и бессистемно раскидывать заказы на вооружение и снаряжение в союзных и нейтральных странах, то это сначала вызвало величайшее изумление в западных деловых кругах, ибо марка, во всяком случае русской военной промышленности, стояла очень высоко. В начале 1915 года в Париже собрались представители французской артиллерии, частных металлургических и химических заводов для выяснения, чем Франция может помочь России. Некоторые из присутствовавших работали до войны в Донецком бассейне, других районах нашей страны.
— Мы удивляемся, — говорили участники совещания, — что вы обращаетесь к нам за содействием. Одни ваши петроградские заводы по своей мощности намного превосходят весь парижский район. Если бы вы приняли хоть какие-нибудь меры по использованию ваших промышленных ресурсов, вы бы нас оставили далеко позади .
В России, у знавших возможности отечественной промышленности, бездумное обращение за рубеж, влекшее за собой фантастические расходы, вызывало горечь. Из Франции, например, начали поступать снаряды… из чугуна! А.А. Маниковский в ответ на недоуменные вопросы с фронта пишет в Ставку «А что я могу поделать: ведь вопль был такой и гг. французы так сильны у нас, что в конце концов Особое совещание, несмотря на мои протесты, и дало заказы (хотя и немного) на это дерьмо. Ну, вот оно понемногу и начинает поступать. Я буду очень рад, если авторитетный голос Ставки прозвучит по этому поводу в виде внушительного свидетельства, что фронты не удовлетворены этим суррогатом…»
Отвратительнейшая черта правящих классов России — преклонение перед иностранщиной — привела к тому, что началось лихорадочное размещение заказов в США. Американская реклама сделала свое дело: свято верили, что за океаном сотворят чудеса. Заказали 300 тыс. винтовок фирме Винчестер, 1,5 млн. – Ремингтон и 1,8 млн. — Вестингауз. Только первая из них выполнила заказ в установленный срок — к марту 1917 года, но, вероятно, под германским влиянием отказалась от продолжения работы. Что касается двух других, то к этому, обусловленному сроку они выполнили всего 10% заказа. Провалились первоклассные заводы США.
Если и удалось хоть что-то получить от этих фирм, то только усилиями русских инструкторов, посланных в США, носившихся со своим «нейтралитетом», под видом приемщиков. Был учрежден особый технический отдел во главе с выдающимся специалистом — конструктором Залюбовским. Он уехал в Америку ввиду срочности дела, бросив работу в России — строительство нового оружейного завода. Профессор Артиллерийской академии Сапожников, помогавший на месте американским заводам, указывал, что причинами постоянных неудач медленного налаживания военного производства было «долгое упорство американских заводчиков в нежелании следовать указаниям опытных приемщиков в деле установления нового для завода производства. При этом сыграли немалую роль как ложно понимаемая коммерческая сторона дела (стремление к нецелесообразной экономии) , так и уязвленное самолюбие, а также несомненная доля германского влияния, искусно организованного и щедро оплачиваемого».
Еще большие разочарования постигли русские ведомства, попытавшиеся нападать в Соединенных Штатах производство артиллерийских орудий и снарядов.
«За эти три года войны, – писал Е.З. Барсуков, – Россия выдала заказов одной только Америке на 1 287 000 000 долларов.
Главную массу, до 70%, составляли артиллерийские заказы; по этим заказам Россия влила в американский рынок почти 1 800 000 000 золотых рублей и притом без достаточно положительных для себя результатов. Главным образом, за счет русского золота выросла в Америке военная промышленность громадного масштаба, тогда как до мировой войны американская военная индустрия была лишь в зачаточном состоянии.
Во время войны усилиями заказчиков, и в первую очередь
Россией, американской промышленности привит был ценный опыт в военных производствах и путем безвозмездного инструктажа со стороны русских инженеров созданы в Америке богатые кадры опытных специалистов по разным отраслям артиллерийской техники.
Теперь уже должно стать ясным, что контролирующие ведомства царской России, урезывая кредиты на развитие русской военной промышленности, экономили народное золото для иностранцев».
Тысячи русских инженеров и техников отправились в другие страны ставить военное производство. Только в американском штате Коннектикут их работало около двух тысяч человек. Всех их ждали самые срочные дела в самой России.
Ориентация на зарубежную промышленность не оправдала надежд скудных умом царских сановников, но она– была неизбежна. Отечественная буржуазия, кричавшая на всех перекрестках о своем патриотизме и никогда не забывавшая набивать карманы, отнюдь не употребляла сверхчеловеческих усилий для налаживания военного производства. Исполинская гора Военно-промышленных комитетов родила мышь. В середине ноября 1915 года Маниковский в письме в «Новое время» засвидетельствовал, что от Военно-промышленных комитетов не получено ни одного снаряда. Эти комитеты «мобилизовали» около 1300 предприятий средней и мелкой промышленности, которые выполнили за войну примерно половину полученных заказов, что составило 2—3% от общей стоимости заказов военного ведомства.
Военно-промышленные комитеты нужны были буржуазии не для налаживания военной экономики, а как форум для вторжения в политику.
Еще более плачевны итоги трудов «Земгора» по обеспечению армии. Даже очень скромные заказы «Земгору» на 74 млн.рублей ретивые «патриоты» сумели выполнить только на 60%. А им поручались вещи самые простые — изготовить 31 тыс. кирок, получено 8 тыс., вместо 4,7 тыс. полевых кухонь сделано 1,1 тыс., проволоки требовалось 610 тыс. пудов,выработано 70 тыс. пудов. Высшее достижение земцев – поставка 100% заказанной рогожи.
Военное производство развивалось помимо, а иной раз, вопреки безмерно шумевшим Военно-промышленным комитетам и «Земгору». Тем не менее, их мифические достижения были на устах очень многих. Почему?
Буржуазия умело и назойливо пропагандировала усилия «Земгора» в санитарном и бытовом обслуживании армии. Складывалось твердое впечатления, что буржуа раздеваются до исподнего, дабы помочь страждущим и увечным воинам. Статистика безжалостно разрушает прекрасный мираж: по осень 1916 года «Земгор» собрал 12 млн. рублей на благороднейшие цели, а 560 млн. рублей ассигновало государственное казначейство. Сколько миллионов прилипло к рукам бескорыстных земцев сказать трудно, во всяком случае так и не удалось выяснить,во сколько раз увеличился числившийся за ними должок – около миллиона рублей государственных средств, в которых они не отчитались еще за русско-японскую войну.
Попытки довести эти данные до всеобщего сведения успеха не имели — ни одна буржуазная, а следовательно, имевшая тираж, газета не бралась их печатать. О чем хлопотал преимущественно «Земгор»? Секрета, правда, в основном для посвященных не составляло. Даже последний премьер маразматического царского правительства князь НД. Голицын высказывал уверенность, что «у союзов готов состав временного правительства, и отделы союзов соответствуют существующим министерствам». И еще одно обстоятельство – «Земгор» уподобляли окопам, в которых укрывались от войны сынки состоятельных классов. Нелепые и претенциозные трусы — «земгусары».
