Сергей Перевезенцев - Тайны русской веры. От язычества к империи.
Позднее тема святости станет одной из главных во всей системе древнерусского религиозного философствования. Можно даже сказать, что без учета этой темы невозможно понять всю глубину древнерусской религиозно-философской мысли, ибо в идее святости Руси концентрировались все основные смысловые и целевые установки земного бытия русского народа.
Поэтому вполне закономерным оказался тот факт, что образы святых Бориса и Глеба получили самое широкое распространение в произведениях отечественной религиозно-философской мысли. При этом древнерусские книжники на протяжении нескольких веков использовали сюжетные ситуации, поэтические формулы, отдельные обороты и целые отрывки текста «Сказания». Не менее популярны были Борис и Глеб как святые князья-воины и в древнерусском изобразительном искусстве.
* * *Подводя краткие итоги показанных процессов развития русской религиозно-философской мысли в первые века ее существования, необходимо сказать следующее.
В XI–XII вв. русские мыслители интенсивно и глубоко осваивали христианское вероучение, его религиозно-философскую сущность. Самые главные вопросы, поставленные христианством, уже в этот период стали предметом свободного и, что очень важно, творческого обсуждения в произведениях древнерусских мудрецов. Причем многие из них проявили глубокие знания, широчайший кругозор, способность к тонкому анализу, не говоря уже о литературных талантах. Рассуждения на богословские темы помогали древнерусским мыслителям найти решение важнейших мировоззренческих проблем, и прежде всего проблемы смысла жизни, которая решалась, конечно же в русле православного вероучения, ибо главной целью верующего христианина виделось посмертное спасение.
Однако уже в XI–XII вв. в русской религиозно-философской мысли возникло то особенное, что впоследствии стало одной из важнейших проблем на протяжении всего периода ее развития. Стремясь осмыслить место Руси в христианском мире (начиная с библейских времен), русские книжники оказались перед дилеммой, которую в современных понятиях можно выразить так: национальное или вселенское? Греческая церковь, осознававшая себя именно как вселенскую, стремилась распространить свои устои и традиции и на Русь. И в эти принципы были поддержаны рядом древнерусских книжников (Феодосий Печерский, Кирилл Туровский и др.). Однако некоторые русские мыслители (митрополит Иларион, Климент Смолятич и др.) сразу же стали искать собственные пути развития России в стремлении к христианскому спасению. И в этом находили поддержку у ряда русских князей.
Собственно говоря, указанное противоречие заложено в самом христианском вероучении. Провозгласив принцип «ни эллина, ни иудея», христианство изначально противопоставило природной разделенности человечества на племена и народы его же единство во Христе. Святое Предание устами святых отцов закрепило этот принцип в учении о единстве Церкви.
Однако в исторической реальности жизни народов и самой Церкви эти принципы, которые можно также считать идеалами, не исполнялись. И в реальной жизни церковь оказалась разделена, более того, внутри разных конфессий существовали свои оттенки. Во многом причиной такой разделенности были именно национально-государственные особенности жизни тех или иных народов. Иначе говоря, многие народы, приняв христианскую веру, со временем начали осмысливать свою национальную жизнь как вселенскую. Так произошло и с греческой церковью, и с римской, и с другими церквами.
Подобный путь освоения христианской традиции оказался близок и многим русским мыслителям. Во всяком случае, они довольно рано увидели, что и греческая и римская церкви приравняли земное единство Церкви к внешнему государственному единству и пытались распространить свои вселенские притязания на все другие народы. Так почему же и Русь не могла искать истину на этих дорогах? Тем более что само раннее русское христианство изначально отличалось и от греческого и от римского.
Осмысление Божиего Промысла в отношении Руси, вполне естественно, развивалось по мере освоения библейской традиции. Поэтому смысловые и целевые установки существования России формулировались по аналогии с библейскими сюжетами и символами. Сама тема возникла уже в середине XI века в «Слове о Законе и Благодати» киевского митрополита Илариона. Здесь Русь осмысливалась в контексте заповедей Нового Завета как освященная Христовой Благодатью, а Ветхий Завет, почитание которого могло бы привести, по мысли древнерусских книжников, к иудаизму, хотя и не отрицался, но к нему сохранялось скептическое отношение. Кстати, интересно, что и в Киево-Печерском монастыре увлечение Ветхим Заветом не поощрялось, и по той же причине — из опасения склонности к иудаизму.
Стремление Руси найти свои пути к спасению выразилось и в своеобразном прочтении темы святости. И это не случайно, ведь в идее святости концентрировались все основные смысловые и целевые установки земного бытия русского народа. С самого начала признаваемые на Руси святые становились символами не только политической, но и духовной самостоятельности (почитание св. Климента Римского, св. Николая Мир Ликийского, свв. Бориса и Глеба). Причем можно сказать, что в установлении культа святых князей, по сути дела, проявилось новое, отличное от греческого, понимание самой идеи святости — святость теснейшим образом начинает связываться с идеалами именно национальной жизни. И недаром позднее тема святости станет одной из главных во всей системе древнерусского религиозного философствования.
Однако нельзя сказать, что сама дилемма — национальное или вселенское? — была решена в XI–XII вв. Нет, эта дилемма была лишь поставлена, и были предложены определенные пути ее решения. Сама же дилемма будет сопровождать русскую религиозно-философскую мысль на протяжении всего времени ее существования.
Глава 2
«ЕДИНОМЫСЛИЕ ДРУГ С ДРУГОМ ХРАНИТЬ»
(XIII–XIV вв.)
XIII век стал одним из самых страшных в истории России. Сначала Русь раздирали многочисленные княжеские усобицы, а затем последовало татаро-монгольское нашествие, поработившее Русь на долгие двести пятьдесят лет. В эти же годы, пытаясь воспользоваться бедственным положением Руси, усилили давление на ее границы и западные державы. Их агрессивные действия всячески поддерживала римско-католическая церковь, которая надеялась подчинить русские княжества своему духовно-политическому влиянию. Например галицко-волынским князьям была обещана всемерная поддержка в борьбе с татаро-монголами и даже королевский титул за переход в католическую веру.
В этих сложнейших условиях перед русским народом встали новые исторические задачи, и как следствие появляются новые тенденции в общественной и религиозно-философской мысли.
По-прежнему важнейшей остается тема места Руси во всемирной истории, но в новой трактовке. Так, возникает и получает широкое распространение идея гибели Руси. Ранее, когда Русь была могущественной державой, этой идеи просто не могло существовать. Лишь в отдельных литературных памятниках — например в «Слове о полку Игореве» (XII век) — прослеживались похожие мотивы, но они все же не имели столь глобального и всеобъемлющего значения.
Начиная с XIII века идея гибели Руси становится одной из главных в отечественном общественном сознании. Даже позднее, когда Русское государство вновь вернуло себе могущество, всегда подспудно подразумевалось, что существует возможность новой гибели Русской державы. И уже исходя из этой возможности, выстраивалась иерархия других общезначимых идей.
Причину гибели Руси отечественные мудрецы видели в одном — это Божия кара за нарушение Его заповедей, за то, что русские люди предали забвению христианские нормы морали и правила жизни. Подобная трактовка конечно же была достаточно жесткой, однако она внушала и надежду.
Дело в том, что, согласно православному вероучению, Господь насылает Свои кары и страх Божий для того, чтобы очистить человека от скверны и избавить от грехов. Результатом же такого очищения является обретение премудрости и познание Божиих тайн. Следовательно, убеждение в том, что испытание страхом Господним — это один из важнейших путей к спасению, возникшее в предшествующие времена, постепенно укореняется в сознании древнерусских книжников.
Поэтому наряду с идеей гибели сразу же возникла и идея спасения Руси. Путь к спасению видели прежде всего в единении всех сил — и духовных и политических. Конечно же призывы к единству существовали и ранее — во времена феодальной раздробленности. Татаро-монгольское завоевание, с одной стороны, подтвердило пророческую истинность этих призывов, а с другой — показало, что теперь необходимость единения становится самой насущной жизненной потребностью, условием выживания всего народа.
