Александр Степанов - Порт-Артур (Том 2)
Но к русским подходили новые и новые резервы, и вскоре зеленый цвет был совершенно поглощен белым. Тотчас японская артиллерия открыла ураганный огонь по месту сражения, добивая своих и чужих раненых. Русские поспешили укрыться за Китайской стенкой.
При первых орудийных выстрелах Варя побежала на Залитерную с перевязочным материалом и йодом. Пробежав с полдороги, она неожиданно оказалась перед японцем, озиравшимся по сторонам. Вид бегущей женщины его озадачил. Он не сразу сообразил, надо ли ему колоть угу бегущую русскую. Воспользовавшись этим мгновением, Варя швырнула ему в лицо банку с йодом. Японец взвыл от острой боли в глазах, стараясь стереть едкую жидкость. Девушка тем временем успела скрыться за поворотом. На батарее она уже не застала японцев и немедленно принялась перевязывать многочисленных раненых.
Борейко, с окровавленным гандшпугом в руках, в разорванном в клочья кителе, без фуражки, с повязкой на голове, осматривал с высоты бруствера свою батарею. Все было в целости, и если бы не десяток-другой японских трупов и большое число раненых, никто бы не сказал, что здесь только что разыгрался кровавый эпизод войны. Увидев Варю, он с сердцем плюнул:
- Опять принесла ее нелегкая!
Солдаты тотчас же столпились около девушки, ожидая своей очереди для перевязки.
- Смирно! - заорал Борейко.
Солдаты вытянулись, обернувшись к поручику.
- Спасибо за службу геройскую! Всем выдам по чарке водки.
- Рады стараться, покорнейше благодарим! - рявкнули в ответ артиллеристы.
- Тимофеич, выясни, кто у нас ранен или убит!
- Убитых, слава богу, нет, а раненых изрядно, - ответил Родионов, у которого тоже были перевязаны голова и левая рука.
- Двадцать человек, - доложил он через минуту, - из них шестеро тяжело.
- Значит, целых осталось всего пятнадцать. Маловато, надо будет просить пополнения. Прапорщик где?
- На "литербу" ушедши. Там тоже есть раненые, - сообщил Блохин, кривясь от боли в простреленном плече.
- Откуда там раненые?
- Капитан самолично пошли нам на выручку с вторым и третьим взводом.
- Сам-то он цел? - забеспокоился Борейко.
- Так точно. Вот они идут к нам.
Борейко оглушительно скомандовал "смирно" и, соскочив с бруствера, подошел к командиру роты с рапортом.
- Бросьте эти церемонии, дорогой! Какие у вас потери? - остановил его Жуковский.
Поручик доложил.
- А у вас? - в свою очередь, спросил он.
- Трое ранено и один убит.
- Жаль беднягу...
Поблагодарив затем солдат за службу, капитан подошел к Варе.
- Вы наш ангел-хранитель! Чуть бой, а вы уже на батарее. Я сейчас пришлю сюда Мельникова вам на помощь.
- Боюсь, чтобы меня отсюда не прогнал Борейко, он смотрит на меня волком...
- ...хоть и сам нуждается в вашей помощи.
- Подождет Мельникова, а я займусь тяжелоранеными. Софрон Тимофеевич, подходи! - ласково обернулась она к Родионову.
- Он мне в морду штык сует, ну я и схватился за него рукой и порезал пальцы, да и голову тоже не предохранил. Кабы не Заяц, закололи б меня, рассказывал фейерверке?.
- А что Заяц сделал? - поинтересовался Жуковский.
- Когда японец меня совсем уже брал на штык, он вскочил на него сзади и укусил за ухо. Тот от неожиданности не устоял на ногах и упал, тут его и прикололи. Вон за батареей лежит. Заяц с него на память башмаки снял видите, красуется теперь в них.
Варя обернулась. Окруженный солдатами, артельщик, заложив руки в карманы, важно расхаживал по батарее в японских ботинках с обмотками.
- Знай наших! Приеду в Свенцяны, все с зависти полопаются, как я начну давить в них фасон, - шутливо хвастался он.
За Родионовым к Варе подошел Блохин. Пока ему очищали сквозную пулевую рану в плече, он морщился, но терпел, когда же ввели туда йодистый тампон, он разразился отборнейшей руганью, но тотчас опомнился.
- Ты не слухай, сестрица, это я для облегчения душевного, - поспешил оправдаться он.
- Потерпи, сейчас конец, - уговаривала его Варя, вводя глубоко в рану зонд. - Вставлю турундочки - и все.
Перевязка раненых уже заканчивалась, когда к батарее подъехали Белый и Кондратенко. Борейко в своем живописном неглиже поспешил скрыться.
Жуковский, как всегда, при виде начальства сразу растерялся, пискливым голосом подал команду и, заикаясь, отрапортовал. Оба генерала тепло поздоровались с ним и поблагодарили за блестящее отражение атаки.
- Вы сами, говорят, зарубили двух японцев, - заметил Белый.
- Откуда вы это знаете, ваше превосходительство?
- На батарее литеры Б нам все рассказал Звонарев.
Капитан сделал досадливый жест.
- Я увидел, что Залитериая находится в опасном положении, и поспешил на помощь. Только и всего. Борейко, тот действовал героически со своими солдатами. Больше половины людей ранены, в том числе и он.
- Не скромничайте, Николай Васильевич! Мы все хорошо знаем вашу личную храбрость и неустрашимость в бою.
Оглянувшись, Белый увидел свою дочь за перевязкой.
- Так вот где ты пропадаешь? - накинулся он на нее. - Ищем ее по всему Артуру. Пошли в госпиталь, там ее нет, на перевязочном пункте тоже нет, а она, оказыватся, лазит по батареям. Постыдилась бы людей - грязная, растрепанная, в стоптанных туфлях. Сейчас же отправляйся домой и приведи себя в порядок.
- Варя вчера и сегодня самоотверженно работала под огнем, - вступился Жуковский.
- И совершенно напрасно. В госпиталях не хватает сестер, а здесь и санитары справятся.
- Все любовь, - бросил вскользь подошедший Борейко.
Варя ответила ему уничтожающим взглядом.
- Просто дурь, - сердито буркнул Белый.
Разобиженная девушка, демонстративно попрощавшись только с солдатами, все же не утерпела и зашла в офицерский блиндаж, где находился телефон. Вызвав Звонарева, она пожаловалась на несправедливость.
- И Борейко гонит, и папа сердится. Но все равно завтра буду опять на пункте. Вы же помните, что береженого и бог бережет. - И девушка повесила трубку, тяжело при этом вздохнув. Затем она гордо прошла мимо Борейки и скрылась за поворотом дороги.
Генералы осмотрели батарею и отбыли в штаб Стесселя, пообещав прислать пополнение из моряков.
Стессель собирался уже покинуть штаб, когда Кондратенко и Белый подъехали к крыльцу.
- Пойдемте, господа, обедать, за столом мы обсудим все интересующие вас вопросы, - любезно пригласил он гостей.
В столовой их встретила Вера Алексеевна. Приветливо поздоровавшись, она распорядилась прибавить два прибора.
Пока генералы совершали предобеденный туалет, подошел Никитин. Он выглядел еще больным после только что перенесенной дизентерии.
- Владимир Николаевич! Как я рада вас видеть, - заспешила к нему навстречу генеральша.
- Первый выход мой к вам, драгоценная матушка Вера Алексеевна. Если бы не вы, давно лежал бы я в земле сырой. Пожалуйте ручку, благодетельница вы моя.
- Для вас, Владимир Николаевич, у меня все найдется. Ведь вы мой рыцарь без страха и упрека.
- Таким и останусь до самой гробовой доски! - пылко заверил ее генерал.
Все заняли места. Пока генеральша разливала суп, мужчины занялись водкой и закусками. Особенно отличался Никитин. Рюмка за рюмкой с быстротой молнии исчезали в его глотке. Одновременно лицо его принимало неестественно красный цвет, а мысли приобретали необычайную легкость.
- Слыхал, Анатолий Михайлович, о новом подвиге нашего артурского Архимеда-Смирнова? - обратился он к Стесселю.
- Опять начудил где-нибудь?
- Сидел это он, сидел и вдруг изобрел новый способ артиллерийской стрельбы при помощи высшей математики и тому подобной ерундистики. Это открытие так его потрясло, что он, забыв обо всем, как был, выскочил на улицу и побежал прямехонько к Василию Федоровичу. Чуть невыразимые по дороге не потерял! захохотал Никитин.
- Отдайте графин, Владимир Николаевич, - решительно потребовала Вера Алексеевна.
- Одну распоследнюю, - взмолился генерал. Но хозяйка уже спрятала водку.
Стессель покатывался со смеху, слушая болтовню своего друга и наблюдая за его войной с Верой Алексеевной.
- Это тебе не я! Здесь потачки не получишь.
Кондратенко и Белый тоже улыбались в усы.
- А Фокушка-то наш тоже отличился, - продолжал Никитин. - Приказал ты отправить все резервы на позиции. Значит, и ему тоже надо с ними отправиться, а идти не хочется, больно сильно японец стреляет. Ну, и объявил он, что ввиду праздничного дня резервы задерживаются до завтра.
- Какого же святого он праздновал? - спросила генеральша.
- Труса праздновал, матушка Вера Алексеевна, - выпалил Никитин.
Его шутка на этот раз не вызвала смеха, - Я тоже хотел доложить вам, Анатолий Михайлович, что ваше распоряжение об отправке резервов на позицию генералом Фоком выполнено не было. Это едва не привело сегодня к прорыву нашей второй линии, - проговорил Кондратенко.
- Подобное поведение Фока совершенно недопустимо! - возмутилась Вера Алексеевна. - Он уже перестал считаться с тобой, Анатоль, он должен твердо помнить, что в Артуре всякое твое слово для всех является законом.
