Михаил Ишков - В рабстве у бога
Я глянул на широкий экран, который высветил перед нами койс. Дрожащий от холода, принявший свой древний облик Василь Васильевич с опаской заглядывал в жерло заливаемой водой пещеры. Я последовал за его взором, под соединился к ментальному щупу, брошенному в подземелье сознанием капитана так на пару мы мысленно добрались до обширной полости, выжженной в граните потоками лавы. То, что мы увидали, подтвердило самые худшие опасения. Игвы и раругги — обитатели изнанки мира, жители подземных шрастров и подданные Гагтунгра, копошились возле гигантского сооружения — сложенной из каменных блоков платформы, на которой возвышался арочный проход, напоминающий высокий полуовал, сваренный из металлических полос. Пояса нигде не было видно, и если бы не знакомый мне до боли в сердце ментальный образ, я бы ни за что не догадался, что мучительно растянутый древний талисман был запаян в полость, проходящую в теле металлических опор. До окончания работ было, по-видимому, далеко, однако разбросанные кабели, инструменты, непонятные приборы, расставленные на стеллажах и тележках, огромные индукционные катушки — я на расстоянии ощутил запах смазки — нагнали на меня тоску.
…Однажды он
В кафе-салон
В своей кирзовой амуниции явился.
И тут же с ним, да-да,
Произошла беда
Увидел даму-босоножку и влюбился.
Вот уж с кем я бы не хотел иметь дело, так это с пакостью, освоившей промышленные технологии. Я передал изображение Георгию, тот в ответ кивнул — вижу, — и, не меняя тона, продолжил:
В любви своей
Подходит к ней,
И говорит ей, чуть оправившись от скрыпа.
«Царица фей, да-да,
О, будь моей, да-да,
Я от любви к тебе горю, как после грыпа».
Каллиопа недовольно фыркнула.
Бой обещал быть жарким — не та детская забава, в которую мы сыграли, разгоняя мурьё. В этом случае нам предстояло иметь дело с существами разумными, организованными, безжалостными. Я ещё раз бросил мысленный взгляд на странное сооружение в центре подземного зала. Если я правильно понял, это был мощный деформатор времени — или точнее, пространственно-временного континуума — позволявший солидным, обладающим большой инерционной массой телам преодолевать линию раздела, отграничивающую наш мир от подземных преисподних. Веками копившаяся психическая энергия — собранные по каплям материнские слезы, плач детей, стоны раненых, последние вздохи умирающих, — все, что по легенде было запрессовано в чудесный пояс, что составляло его мощь, теперь должно было послужить разгулявшемуся злу. Никогда раньше армагеддон не был так близок. Мор, глад, чума обрушатся на людей, их вопли, крики, всхлипы, кровь и пот, проклятья и мольбы благодатным дождем оросят обездушенные тела бесчисленных подземных жителей. Они выпьют наши печали, надежды, омрачат мысли, осквернят веру, и чем больше страданий обрушится на головы людей, тем вернее будет прибывать сила обитателей подземных шрастров.
…Она в ответ
Сказала: «Нет!
С нулем равняю я твои признанья эти.
О, Божий свет, да-да,
Уж сколько лет, да-да,
Мечтаю я о лакированном штиблете.
Мне нужен франт,
Чтоб был талант,
Чтоб покупал мне лисьи чернобурки.
А ты, сапог, да-да,
Что б дать мне смог, да-да?
Лишь на каблук прилипшие окурки!»
— Ну ты, сапог, — окликнул я Георгия, — что у тебя, кроме меча, есть? Тут, брат, как бы с лазерными карабинами и бластерами дело иметь не пришлось. В лоб их не возьмешь.
— В лоб их не возьмешь, — эхом откликнулся голос в каюте. — Тут с хитринкой надо подойти.
— Стратегов много, — кивнул я, — сапогов только не хватает. Серых шинелек… Сподобился бы, капитан, воплотиться и в бой?..
— Запрещено уставом.
— Каким уставом? — скривился я, — Здесь, на Земле вы что, по уставу живете?
— А как же. Я о другом думаю — надо бы сложиться энергиями, создать единое кольцо. Тогда кто враг, станет друг.
— Заговорить от пуль, железа, могу. Даже от лучевого оружия… А вот подружиться с ними никогда, — хмуро заметила Каллиопа. Она очень не любила эту песню, но однажды ученая Георгием, помалкивала. Да и время ли сейчас семейную ссору затевать!
— Давай-ка, капитан, яснее, — сказал меченосец.
— Послушайте, варвары. Как бы нам их в засаду заманить. В туннель, ведущий к морю… И чем больше, тем лучше. Сценарий такой — Серый волк на пару с царевичем врываются в подземный, рвут и режут обслугу в клочья, вступают в бой со стражами и начинают отступать в туннель. Когда их там достаточно набьется, я подаю энергию. Короткий направленный ментальный удар, и они теряют ориентацию. Кто был враг, станет друг. Вся загвоздка во времени — вам надо продержаться в зале не менее четырех минут, чтобы Василь Васильевич успел кабели на всю длину коридора протянуть. Однако четыре минуты вам не продержаться… Давайте считать. Койс, веди отсчет. Итак, ворвались, рубите техперсонал…
— Полминуты, — в рубке раздался гнусавый голос.
— Сигнал тревоги, в зал врывается вооруженная охрана. Первый залп! Вы выдерживаете… Второй залп, прицельный… Вас можно оттаскивать.
— Итого, две минуты с четвертью.
— А два трупа, — возмутился я. — Их вы не считаете?
— Считаю, считаю… Чтобы вас могло прикрыть? Последовательное раздвоение, но для этого…
— Что ж, я валькирий в сражение не водила, — откликнулась Каллиопа. Ослепить их я сумею. Раздвоить, а ещё лучше утроить волка и Георгия тоже, но справится ли фавн с кабелями?
— Давайте прикинем. Эй, Василь Васильевич, — окликнул я насквозь промерзшего фавна, — все слышал?
— Да.
— Тогда возвращайся. Можешь не перевоплощаться, уж потерпим твой козлиный дух.
— От меня сейчас льдышкой пахнет, а не любовными благовониями.
Мы обсудили все детали, провели повторный хронометраж — выходило, что и нам сначала придется потаскать кабели, с помощью которых можно было создать мощное метапсихическое поле. Затем их подхватывают Каллиопа и фавн и замыкают разъем у входа в монтажный зал. Сразу после первого залпа, королева фей вбегает на площадку и набрасывает двойников и фантомов погуще, помассивнее, — и тут же исчезает. Затем мы отступаем во входной туннель и заманиваем туда раруггов. Разряд! Овладев их сознаниями, гоним вражеских бойцов назад и, прячась за их спинами, вновь вступаем в зал. Пока враги сражаются между собой, мы демонтируем арку, извлекаем пояс и удаляемся. Обрушение свода возьмет на себя койс.
До того момента, как капитан фламатера, наблюдая за схваткой посредством сенсорных датчиков летательного аппарата, замкнул ментальную цепь, все шло по намеченному плану.
Фавн заранее ослепил часового, стоявшего в излучине туннеля широкого, тщательно вылизанного коридора, ведущего к морю. Затуманил ему глаза молодой спелой раруггной, затем Георгий придушил часового, как котенка. Мы подхватили сложенный в бухту кабель и поволокли его вглубь скалы. У входа в подземный зал перевели дыханье… Что мы там устроили на монтажной площадке, подробно рассказывать не буду — в момент разбросали технический персонал, копошившийся у деформатора и состоявший исключительно из игвов, так что вбежавшие в зал из боковых проходов одетые в бронекостюмы охранники-раругги, увидав раскиданные вокруг машины туловища, руки, ноги, на мгновение опешили. Может, поэтому их первый залп не отличался особой при — цельностью. Секунду спустя Каллиопа вбежала в зал и перед десятком вооруженных автоматами Калашникова — слава Богу, до бластеров они ещё не добрались! — пытавшихся отсечь нас от выхода, раруггов замаячили с пяток гигантов-рыцарей и три одноглавых, напоминавших ископаемых плезиозавров дракона.
Двухметровые существа со змеиными мордами, облаченные в бронежилеты, на мгновение замерли, опустили оружие. Дело в том, что раругги генетически извращенные потомки вымерших хищных динозавров, и длинношееи, с коротким туловищем и перепончатыми лапами драконы являлись у них священными животными. Однако их оцепенение продолжалось недолго — уже через несколько секунд они обрушили град автоматных очередей на подставленных им фантомов. Мы же с Георгием, отчаянно завопив, бросились к выходному туннелю. Орали так отчаянно, что воодушевленные подземные твари начали издавать ликующие выкрики. Они бросились за нами.
Между тем Каллиопа и фавн успели уложить на полу кабель и, сделав нам знак, тоже побежали в сторону океана. Мы помчались за ними.
Толпа раруггов с гиканьем и торжествующим улюлюканьем одолела первый изгиб туннеля — тут-то всю их братию накрыло ментальным разрядом. Они разом словно окаменели, зеленоватые, покрытые чешуей, змеиные морды стали отливать нездоровой лилово-желтой бледностью.
