Максим Северин - Решающий момент Ржевской битвы
15.04.1942:
«…Жуков. <…> Тыл перекантовывать на Барятинскую, распоряжение нами дано, дорогу стлать фашинами, другой дороги для вас сейчас никто не сделает. Как с продовольствием в войсках?
Болдин. С продовольствием в войсках плохо. Вопрос исключительно упирается в подвоз со станции снабжения.
Жуков. С Барятинской сможете подавать. От Барятинской рядом. Какие у Вас могут быть затруднения?
Болдин. Приняты меры, чтобы брать с Барятинская.
Тов. Главком, к какому вопросу относится последний Ваш вопрос, прошу уточнить?
Жуков. С доставкой с Барятинской.
Болдин. Главные затруднения с поставкой — это раскисли все дороги. Станция Барятинская намного ближе сокращает путь по вопросу обеспечения меня боеприпасами, горючим и продфуражем.
Жуков. Стелите дорогу фашинами, хворостом, прочим твердым материалом, завтра мне особым донесением донесите, что именно сделано в исполнении моего указания. До свидания». <…>
Несколько выше:
«Жуков. <…> Устройство тыла немедленно перекантовывать на Барятинскую, откуда и производить подачу войскам. В неподготовленности дорог виноваты только Вы. Поблагодушествовали, а сейчас пожинаете свои плоды. Шесть тракторов, что мы могли найти и оторвать временно у других частей, Вам послано, больше у меня помочь Вам нечем. Устраивайте тыл на Барятинскую».<…>
20.04.1942:
«Болдин. <…> Мне нужно подвезти снаряды и мины на огневые позиции и продовольствие для войск в Барятинское.
С открытием станции снабжения Барятинское положение с подвозом боеприпасов и продфуража стало немного улучшаться.
Противник тормозит нам подвоз по жел. дороге на ст. Барятинская. Авиация бомбит станцию и перегоны на отдельных участках.
Тов. Главком, прошу учесть, дело с дорогами очень плохо и с каждым днем ухудшается. Дружное таяние снега; незначительные ручьи, лощины, низменности превратились в непроходимые места для транспорта всех видов, а на ровной местности сплошная грязь». <… >
Из расшифровки переговоров видно, что по крайней мере до середины апреля роль основной разгрузочной станции в 50-й армии играла станция Дабужа, которая находилась в 22 километрах дальше от передовой, чем Барятинская, игравшая второстепенную роль как ввиду значительных разрушений железнодорожных путей, так и из-за постоянных ударов авиации противника и обстрелов артиллерией крупных калибров самой станции и перегонов (передовые позиции немцев в районе д. Лощихино, Бельня-Крюково и Студеново располагались на расстоянии 8-10 км от станции, что являлось допустимой дистанцией для огня немецких 105-мм и 150-мм гаубиц le FH-18 и FH-18, имевших дальность стрельбы 10,5 и 16 км соответственно). Авиация Люфтваффе, господствовавшая в воздухе, часто затрудняла или вовсе останавливала железнодорожные перевозки в советском тылу: наряду с банальной бомбардировкой разгрузочных станций и перегонов самолеты противника вели «охоту за локомотивами», причем часто довольно успешную.
Не следует также упускать из внимания тот факт, что самый разгар ожесточенных апрельских боев у Варшавского шоссе совпал с моментом наступления весенней распутицы, которая превратила все грунтовые дороги, находившиеся в распоряжении противоборствующих сторон, в непроходимую грязь. Части 50-й армии оказались в крайне тяжелом положении: с одной стороны, как видно из доклада Болдина Жукову, роль основной разгрузочной станции армии была перенесена с располагавшейся на слишком значительном удалении от передовой Дабужи на прифронтовую станцию Барятинская, что в любой другой момент было бы крайне положительным фактором для обеспечения войск питанием и боеприпасами, но, с другой стороны, теперь возникла новая проблема — 16-километровый участок дороги от Барятино до Фомино 1-го оказался крайне перегружен советскими транспортными колоннами, плюс ко всему резко началась весенняя распутица. В результате из-за этих двух причин покрытие дороги быстро пришло в негодность, практически полностью остановилось движение автотранспорта, а гужевые повозки и малочисленные гусеничные трактора передвигались параллельно дорогам со скоростью, не превышавшей 3–5 км/ч. Спешные меры по восстановлению дорог, принятые командованием армии и фронта, не переломили ситуацию, и положение войск с подвозом пищи и боеприпасов продолжало оставаться крайне тяжелым. В этой ситуации командование стрелковых дивизий было вынуждено использовать для подноски боеприпасов личный состав артиллерийских частей и пехоту, при этом каждый боец нес по два снаряда или минометных мины, для этого с передовой снимались несколько стрелковых батальонов, что, в свою очередь, ослабляло наступательную мощь дивизий. Подобная ситуация со снабжением сложилась и в танковых бригадах.
Таким образом, вкратце рассмотрев транспортную обстановку в тылу обеих сторон, можно сделать следующий вывод.
Части 40-го танкового и 43-го армейского корпусов вермахта, несмотря на значительную парализацию железнодорожных перевозок в собственном тылу, не испытывали существенных затруднений как с материальным обеспечением своих частей, находившихся на передовой, так и с их маневром вдоль фронта. Это объясняется, во-первых, наличием в тылу немцев удобной транспортной магистрали, а во-вторых, высокой степенью моторизации дивизий вермахта, державших оборону южнее Варшавского шоссе.
Тыловые же части 50-й армии не смогли должным образом наладить снабжение наступающих стрелковых дивизий и танковых бригад, хотя в тылу функционировала железная дорога, от крайней разгрузочной станции которой до передовой было всего около 15 километров. Нормальной работе тыла помешало крайне неудовлетворительное состояние автодорог, из-за таяния снега и перегруженности превратившихся в непроходимое болото.
112-я танковая бригада первой из танковых частей сосредоточилась в тылу на левом крыле 50-й армии, как мы помним, уже принимала самое участие в предыдущем армейском наступательном порыве и понесла большие потери. Поэтому и укомплектованность части техникой и личным составом была меньшей, чем у двух свежеприбывающих бригад, прошедших переформирование и полностью восстановивших боеспособность. Безвозвратные потери личного состава в боях у д. Кавказ и Савинки составили 85 человек убитыми и 10 пропавшими без вести. Также было потеряно значительное количество танков, и на 25 марта в бригаде насчитывалось всего 1634 человека личного состава и 23 танка, большую часть из которых составляли Т-34 разных заводов и периодов выпуска (имелись как танки, оснащенные литыми опорными катками с внутренней амортизацией, так и машины с обрезиненными катками, выпущенные в 1941 году или в январе 1942-го, еще до перебоев с поставкой резины на танковые заводы).
К началу наступления на западном фланге армии бригада усилиями ремонтников и за счет пополнения вновь была приведена в боеготовое состояние. Еще с середины марта подразделения 112-й танковой бригады начали сниматься со своих оборонительных позиций в районе д. Савинки и Сафроново и маршевым порядком стягивались в юго-западном направлении в район лесного массива восточнее д. Сининка. Вкупе со скорым подходом в этот же район еще двух полностью боеготовых танковых бригад этот маневр явился обеспечением ударной группы армии более чем достаточным количеством бронетехники. Дело было за переброской пехоты, которую, к сожалению, не удалось сконцентрировать в достаточном количестве на направлении главного удара к началу перехода в наступление.
Болдин отдал приказ о начале наступательных действий в то время, когда первые колонны выделяемых его армии свежих стрелковых дивизий еще подходили к передовой. Но все же наступление довелось начать «старым» частям. Для равномерного наступления на север было необходимо продвижение вперед на левом фланге ударной группы армии с захватом опорных пунктов врага в Яковлевке, Каменке, Прасоловке, Малиновском и Гореловском. Только в этом случае ликвидировалась угроза удара противника во фланг и тыл наступающих в направлении шоссе советских частей, а также создавались предпосылки к продвижению выровненным фронтом без попадания под фланговый огонь.
Первая атака на Гореловский была назначена на 7.00 26 марта. По плану наступления танки 112-й бригады должны были при поддержке собственной пехоты из мотострелкового батальона наступать на стыке 336-й и 239-й стрелковых дивизий. Причем было решено не бросать танки на лобовой штурм поселка, а пустить их в обход для создания перспектив к возможному окружению опорного пункта немцев и прорыва в глубину обороны — непосредственно по фронту Гореловский атаковала пехота 239-й стрелковой дивизии. Для полноты картины приведем текст боевого приказа № 22, полученного штабом 336-й стрелковой дивизии накануне:
