Вольфганг Акунов - Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена
Невзирая на всеобщее смятение, гохмейстер попытался придать последней атаке «тевтонов», обреченной на неудачу, новый импульс, вступив в единоборство с польским рыцарем Добеславом (Добко) Олесницким (от копья которого и пал — правда, по одной из наименее распространенных версий). Согласно Длугошу, Добко побоялся напасть на Верховного магистра, увидев на груди у того поверх лат золотой ковчежец со святыми мощами (или с частицей Животворящего Креста Господня), и отступил, после того как гохмейстер ранил копьем его коня (эту версию в несколько измененном варианте повторяет и Генрик Сенкевич в «Крестоносцах»), Какое-то время казалось, что последний удар рыцарей Девы Марии увенчается успехом. Увидев в ходе боя польского короля, тевтонский рыцарь Дибольд фон Кёкериц (у Длугоша и Сенкевича — Дипольд Кикериц фон Дибер) бросился на Владислава Ягелло с копьем наперевес. Однако этот храбрый рыцарь (являвшийся по происхождению то ли мейссенским немцем, то ли лужицким сорбом, т. е. славянином — Длугош приводит обе версии) был сбит с коня королевским писцом Збигневом Олесницким (напавшим на него сбоку) и добит королевскими телохранителями (в романе Сенкевича «Крестоносцы» Дибольд фон Кикериц был сражен ударом копья в лоб, нанесенным ему собственноручно королем Владиславом Ягелло).
Почти одновременно с этим происшествием на поле боя и впрямь снова появились литовские войска. Великому князю Витовту и его воеводам с неимоверными усилиями удалось-таки собрать какую-то часть разбежавшихся литовцев и повторно бросить их в бой. Они обрушились на «тевтонов» из болот и лесных чащоб. Маленький отряд, сомкнувший щиты вокруг гохмейстера, был окружен и в конце концов истреблен до последнего человека. Разгоревшийся вокруг гохмейстера «тевтонов» последний бой, бой не на жизнь, а на смерть, был поистине страшен. Копья были сломаны, в ход пошли мечи, топоры, клевцы-чеканы, перначи-шестоперы, кинжалы и ножи. Ульрих фон Юнгинген, бросившийся в самую гущу боя и, был поражен двумя метательными снарядами (по Длугошу — в грудь и в лоб), по Сенкевичу — сулицей в рот, по Разину (в издании 1940 г.) — рогатиной в шею[26] — в любом случае, с него был предварительно сбит шлем (как это изображено и на картине Яна Матейко «Битва при Грюнвальде»), сброшен с коня и убит, как и все его соратники, заплатившие жизнью за верность своему господину и предводителю.
На предполагаемом месте гибели Ульриха фон Юнгингена, с большим опозданием (в 1901 г.), прусским правительством был установлен памятник в виде неотесанной каменной глыбы. Высеченная на символическом надгробном камне надпись прославляла отвагу и самопожертвование гохмейстера «тевтонов», павшего смертью героя на поле брани. В 1945 г. польские власти распорядились перевернуть надгробный камень надписью книзу. В этом положении лежит он на Грюнвальдском поле до сих пор, через 600 лет после битвы…
Но Пречистая, конечно, заступилась за него
И впустила в царство вечно паладина своего,
— как писал, правда, в другое время и по другому поводу в своей балладе «Жил на свете рыцарь бедный» А. С. Пушкин.
На батальном полотне Яна Матейко некий — предположительно литовский (?) — воин в красном капюшоне заносит над гохмейстером «тевтонов» топор палача, а другой наносит Верховному магистру ордена Девы Марии смертельный удар Святым копьем (которым, по преданию, римский сотник Лонгин пронзил на Голгофе ребро распятого Иисуса). Копия этого копья была подарена римско-германским императором Оттоном III своему вассалу, упоминавшемуся в начале нашей миниатюры польскому князю, а впоследствии — королю Польши Болеславу Храброму, и с тех пор хранилась в Краковском королевском замке, пока якобы неким чудесным образом не попала в руки одному из польских или литовских воинов в битве при Танненберге — только этим Святым копьем он смог сразить гохмейстера «тевтонов», неуязвимого для всякого иного оружия благодаря ковчежцу со святыми мощами (или частицей Голгофского Креста), который носил поверх доспехов. Так, во всяком случае, гласит легенда…
После гибели Верховного магистра (согласно еще одной версии, гохмейстера убил татарин Багардин — предводитель литовских татар или сын золотоордынского хана Джелал эд-Дина, внук Тохтамыша) организованное сопротивление «тевтонов» и их союзников фактически прекратилось. Венгерский рыцарь Дьёрдь (Георгий) Керцдорф, который в орденском войске нес хоругвь Святого Георгия, предпочтя «лучше честно сдаться в плен, чем постыдно бежать» (Длугош), вместе с 40 уцелевшими в битве соратниками сдался в плен и сдал хоругвь полякам. Мало того! Знамя гохмейстера было брошено знаменосцем на землю еще до того, как к нему пробился противник. Некоторые отряды «тевтонов» бежали с поля боя. Другие части орденского войска с боем отступили через район Грюнфельде до деревни Фрёгенау, укрывшись в тевтонском лагере. Комтур Бальги граф Фридрих фон Цоллерн приказал спешно окружить лагерь укреплением из повозок («вагенбургом» или «табором») и дать союзникам последний бой. Однако численное превосходство последних было подавляющим. Они обошли защитников лагеря. Бой длился до позднего вечера, пока последние бойцы Тевтонского ордена (и в их числе — сам Фридрих фон Цоллерн) не были вынуждены с наступлением темноты искать спасения в бегстве.
20
ТОРЖЕСТВО ПОБЕДИТЕЛЕЙ
Поляки и литовцы, утомленные и истощенные многочасовым сражением не меньше своих противников, не слишком долго преследовали остатки разгромленного орденского войска. «Тевтонский» лагерь был захвачен, сотни повозок с провиантом, напитками и множеством всякого добра попали в руки победителей. Ягелло, следуя за своими войсками, сошел с коня в захваченном вражеском стане, преклонил колена и вознес Богу хвалу за победу. Правда, польский король приказал разбить найденные в неприятельском стане винные бочки, вылив их содержимое на землю, однако выполнить его приказ в полной мере не удалось. Победоносные поляки, литовцы и их союзники грабили и шумно праздновали одержанную победу у разведенных ими многочисленных костров, черпая, по Длугошу, вино из бочек чем угодно — шлемами, перчатками и даже сапогами. Убедившись в тщетности попыток помешать «банкету», Ягелло и Витовт приказали доставить из своих лагерей съестные припасы, раздав их своим победоносным войскам. Как говорится, «раз пошла такая пьянка, режь последний огурец…»
Сам Ягелло, ошеломленный великой победой, в достижении которой он почти не принимал участия, предоставил Витовту и другим полководцам заниматься военными вопросами, всецело посвятив себя благодарственным молитвам. В его походной часовне на поле боя была отслужена торжественная месса. После мессы король повелел отыскать среди груд мертвых тел труп Верховного магистра. Согласно неоднократно упоминавшемуся и цитировавшемуся нами польскому хронисту Яну Длугошу, некий Юрга, слуга рыцаря Мщуя из Скшинна, нашел тело Ульриха фон Юнгингена. Подобно телам других «гебитигеров» и полководцев ордена Девы Марии, оно было принесено к шатру короля Польши и выставлено в качестве трофея на обозрение победителей. Перед лицом вельмож и войска Ягелло возблагодарил Господа за то, что Тот покарал его рукой гордыню и высокомерие Тевтонского ордена. Но, невзирая ни на что, он решил воздать почет павшим героям и доставить тела павших «гроссгебитигеров» в орденскую столицу Мариенбург. Тем не менее мертвые тела до наступления ночи оставались выставленными на всеобщее обозрение. На праздничный пир по случаю великой победы Ягелло явился в полном вооружении, в окружении польских князей, литовских бояр и предводителей союзников. Перед ним торжественно пронесли захваченные хоругви и прапорцы отрядов Тевтонского ордена, вассалов и союзников «тевтонов».
Документально подтвержден захват союзниками: Большого и Малого знамени (баннера, хоругви) Верховного магистра; баннеров Великого комтура, Верховного маршала, Верховного казначея и Верховного ризничего; баннеров комтурий Бальги, Грауденца, Кульма, Шёнзее, Альтгауза (Старограда Хел-минского), Тухеля, Нессау (Нешавы), Эльбинга, Энгельсбурга (у Длугоша ошибочно: Энгельсберга), Страсбурга, Шлохау, Остероде, Рагнита, Бранденбурга, Данцига; знамен фогтств (орденских наместничеств, меньших по размеру, чем комтурства-комтурии) Роггенгаузен (Рогозьно), Брат(т)иан (Брацян), Леске, Диршау; знамен городов Кульма, Кёнигсберга, Эльбинга, Бр(а) унсберга, Бартенштейна, Алленштейна, Данцига, Гейлигенбейля (Свенты Секирки), Гейльсберга, Торна; хоругви-баннера святого Георгия военных гостей ордена[27]; знамени епископа Помезании (Западной Померании); баннеров князей Щецинского и Олесницкого. Большинство из этих, по выражению Длугоша, прусских хоругвей (лат.: Banderia Prutenoram) было не захвачено в бою и не вручено побежденными победителям, а найдено на поле битвы рядом с телами знаменосцев, подобрано и торжественно пронесено перед польским королем и его вельможами.
