Вольфганг Акунов - Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена
Обзор книги Вольфганг Акунов - Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена
Вольфганг Акунов
ГРЮНВАЛЬД
РАЗГРОМ ТЕВТОНСКОГО ОРДЕНА
Моему сыну Виктору
Бог создал в наше время священные войны для того, чтобы рыцари и толпа, бегущая по их следу… могли найти новые пути к обретению спасения. И таким образом, они не должны полностью удаляться от мирских дел, уходя в монастырь или выбирая другую форму церковного служения, как это было раньше, но могут удостоиться в какой-то мере Божественной благодати, продолжая заниматься своим делом с той свободой и с тем внешним видом, к коим они привыкли…
Гвибер Ножанский, автор «Монтекассинской хроники»Эй, сюда, псы с павлиньими чубами!
Эй, сюда!
Генрик Сенкевич. КрестоносцыMaria mild, о Mutter zart,
Sei Du mein Schild zur Himmelfahrt![1]
Из молитвы рыцарей Тевтонского ордена1
ЗАЧИН
Не лепо ли бяшеть, братия, начата старыми словесы труд-ныя повести[2]… а впрочем, лучше
Мы слогом сегодняшним песню начнем,
На происшедшее глянув —
Певцу не к лицу избитый прием,
Ветхий обычай Боянов[3]!
Тевтонский[4] (Немецкий) орден Пресвятой Девы Марии был основан в 1190 г., в ходе 3-го крестового похода, при осаде западными крестоносцами («франками» или «латинянами») сарацинской (мусульманской) крепости Аккона (Акры, Сен-Жан д’Акра, Акки, Аккарона, Птолемаиды). Немецкие купцы из богатых северогерманских торговых городов Бремена и Любека (ставших впоследствии основой военно-политико-экономического Ганзейского союза) создали, под названием «ордена госпиталя (странноприимного дома) святой Марии тевтонов (немцев) в Иерусалиме», организацию, деятельность которой должна была первоначально ограничиваться уходом за многочисленными ранеными в боях и больными немецкими крестоносцами. Эта задача была поручена членам нового странноприимного ордена («орденским братьям») монашеского звания. Впоследствии ведущая роль в ордене Девы Марии перешла к рыцарям, которые, также принимая монашеский постриг, приносили обет (то есть обязательство) силой оружия бороться за сохранение Святого града Иерусалима под властью христиан (а впоследствии, после повторной потери Иерусалима христианами, — за его возвращение под их власть). В 1198 г. папа (епископ) римский официально признал странноприимное братство «тевтонов» («мариан») в качестве духовно-рыцарского ордена Римско-католической церкви под названием «ордена Дома Святой Марии Тевтонской», или «Тевтонского ордена Дома Святой Марии» (лат.: Qrdo Domus Sanctae Mariae Theutonicorum). В период своего пребывания в Святой земле (Земле Воплощения, то есть главным образом в Палестине и Сирии) молодой Тевтонский орден оказался не в состоянии сравняться в силе и влиянии с учрежденными там значительно раньше военно-монашескими орденами храмовников (тамплиеров) и иоаннитов (госпитальеров). Сделавшись собственником многочисленных, однако разбросанных по всей Европе и Азии (главным образом, в Сирии, Палестине, Армении[5], Греции, Южной Италии, на острове Кипр и в Германии) земельных владений, полученных им в дар от светских и духовных властителей, Тевтонский орден в скором времени направил свои усилия на создание, с использованием своего внушительного военного потенциала, собственного единого, централизованного государства, способного обеспечить рост его могущества в большей степени, нежели разрозненные, хотя и многочисленные, мелкие владения. Особо тесные связи с Германией побудили Тевтонский орден отвлечь свое внимание от Святой земли. В 1222 г. «мариане», по приглашению короля Венгрии Андрея (Эндре) II (1205–1235), перенесли свою деятельность в Се(д)миградье (Трансильванию), где король поручил тевтонским рыцарям защищать пограничную область Бурца от нападений язычников-куманов (кипчаков, известных у нас на Руси под именем «половцев») и обеспечить ее колонизацию христианскими поселенцами. Однако уже в 1225 г. ордену «мариан» пришлось, под давлением венгерского короля, завершить этот эпизод своей истории, поскольку король (вообще-то весьма благоволивший соперникам «тевтонов» — иоаннитам) не пожелал терпеть существование автономной орденской области на территории своего королевства.
Еще до завершения се(д)миградской эпопеи «тевтонов», в 1222 г., их призвал на помощь польский герцог (князь) Конрад I Мазовецкий (1202–1247). Конрад, правивший также другой польской областью — Куявией (и являвшийся подданным императора «Священной Римской империи германской нации» Фридриха II Гогенштауфена) был не в состоянии собственными силами положить конец набегам литовского (а не славянского, как многие пишут и думают) племени язычников-пруссов (прутенов), успешно преодолевавших воздвигнутые поляками для защиты от их вторжений земляные валы и постоянно нападавших на Мазовию (Мазовше) с севера (а заодно и против близких сородичей пруссов — литовцев, также косневших в язычестве и опустошавших земли своих соседей огнем и мечом). Как вполне самостоятельный правитель, Конрад имел полное право так поступить. Ныне Мазовия — северо-восточная часть современной Польши (с центром в Варшаве, являющейся сегодня столицей всей Польши). Однако в описываемое время Мазовия составляла особую область, а польской столицей был город Краков, центр Малой (Юго-Восточной) Польши. Князь Конрад обещал вознаградить «братьев» Тевтонского ордена[6] за военную помощь Кульмской (Хелминской) землей и всей территорией Пруссии (которую, правда, еще предстояло завоевать).
2
О ПРУССКОЙ МИССИИ ТЕВТОНСКОГО ОРДЕНА
От заключительного этапа истории пруссов (XII–XIV вв.) сохранилось немало погребений, позволяющих судить об уровне культуры — в том числе военной — прусских язычников эпохи их вооруженной борьбы с Тевтонским орденом. Особенно богатые находки были сделаны немецкими археологами, раскопавшими в конце XIX в. прусское погребение близ Штангенвальде (на Куршской косе). Пруссы хоронили своих покойников (во всяком случае, представителей родоплеменной знати) в деревянных гробах, облаченными в нарядные одежды с дорогими украшениями (в числе которых было и немало монет Тевтонского ордена). Мужчин погребали непременно с оружием — мечами, боевыми топорами и т. д. Не менее богатое прусское погребение было раскопано близ Гердауэна. Сделанные там археологические находки полностью подтверждают сообщение «Ливонской рифмованной хроники» (нем.: Livlaendische Reimchronik) о погребении прусских воинов, павших в бою с тевтонскими рыцарями в 1257 г., согласно которому прусские ратники были превосходно вооружены:
Spere, schilde, brunes, pfert,
Helme, keyen unde swert,
Brante man durch ihr willen;
Damit solden sie stilen
Den tuefel in jener worlde dort,
или, в переводе со средневерхненемецкого языка на современный русский:
Копья, щиты, брони[7], лошадей.
Шлемы, палицы и мечи
Сожгли там по их воле;
Этим они должны были утешить (или: насытить)
Дьявола в мире ином.
В данном случае речь шла о другом принятом у пруссов способе погребения — путем трупосожжения. Интересно, что среди перечисляемого вооружения прусских «дикарей» упоминаются кольчуги, панцири, шлемы и даже такое дорогое по тем временам оружие, как мечи. В погребениях находили многочисленные конские скелеты с удилами, стременами и сбруей, отделанной металлом (чаще всего — железом). Оружие (мечи, секиры, копья и т. д.), а также конская сбруя, стремена и шпоры прусских воинов часто инкрустировались серебром. Среди находок, сделанных в прусских погребениях, были особенно распространены подковообразные заколки-фибулы, а также бронзовые чаши, на которых были вырезаны фигуры ангелов и различные орнаменты (изделия христианских стран позднероманской эпохи).
Итак, эти якобы «дикие» пруссы на поверку были хорошо вооруженными, опытными в военном деле противниками, способными успешно противостоять тевтонским рыцарям не только на суше, но и на воде. У них имелись большие боевые корабли. Так, например, при осаде пруссами орденского замка Кёнигсберг «тевтоны» потопили несколько прусских кораблей (которых было в общей сложности 5), пустив при этом на дно 50 прусских воинов.
Ведя боевые действия на суше, пруссы предпочитали тактику «малой» (партизанской) войны, часто используя засады, неожиданные нападения, стремительные набеги и т. д., однако не раз сходились с «тевтонами» и в больших полевых сражениях. Они нередко побеждали воинов Христовых, но, как правило, им не удавалось воспользоваться плодами одержанных побед. Обычно пруссы довольствовались тем, что могли вернуться домой с добычей.
