Луис Ламур - Там, где колышется высокая трава
- Я очень надеюсь, что он еще жив! Потому что мне нетерпится убить его! Я хочу видеть, как он будет умирать!
- Стар, - спокойно отвечала она, - даже и не думай об этом. Он сам убьет тебя. Он запросто справится с тобой, Стар, и ты сам это знаешь!
Будь он поближе, он бы наверняка ударил ее. В порыве гнева, он шагнул было в их сторону, но затем остановился.
- Я справлюсь с ним! Я могу справиться с кем угодно! К тому же, былое самобладание возвращалось к нему, - я тут навел о нем кое-какие справки. Он не ганфайтер, и никогда им не был. Он лишь время от времени хватался за оружие, только и всего. Так что на этот счет беспокоиться не о чем.
- Ну и не волнуйся тогда, Стар. - Она улыбнулась ему. - Возможно, Керб Даль первым доберется до него... или Эммет Чабб.
После того, как Левитт ушел, Том Винейбл взглянул на Дикси и покачал головой.
- Сестренка, будь с ним поосторожней! Когда-нибудь он убьет тебя! Знаешь, мне кажется, что он слегка того... не в себе.
Она сокрушенно кивнула.
- Да-да, конечно, ты прав, но он выводит меня из себя. Ты погляди, его же просто распирает от самодовольства, и когда я вижу его таким, то мне прямо-таки не терпится сбить с него спесь.
- Мне страшно, сестренка. Не столько за себя, сколько за тебя... за нас с тобой. Ведь он добивается своего.
Она кивнула.
- Да, я знаю. Но, Том, неужели мы с тобой так ничего и не можем сделать?
- Он слишком хорошо управляется с оружием. Я же ведь уже не раз сам думал об этом. Однажды я даже едва не выстрелил ему в спину, но едва я успел дотронуться до рукоятки пистолета, как услышал у себя за спиной шаги Даля. "У тебя ничего не выйдет, - это было все, что он сказал мне тогда. Он убьет тебя прежде, чем ты успеешь выхватить пистолет." Я так и остался стоять, как впопанный, испугавшись едва не совершенного мной поступка, а Даль продолжал: "У него есть шестое чувство. Он как будто видит затылком. Я видел человека, который как-то раз хотел его убить. Так что ты можешь даже и не пытаться."
Еще довольно долго они сидели молча, раздумывая, строя какие-то планы, задаваясь вопросом, как быть дальше. Теперь их окружало полдюжины человек... головорезов, готовых убить любого из них, а если понадобится, то и обоих сразу.
- Сестренка, как ты думаешь, он боится Кеневена?
Она задумалась лишь на минуту, а затем решительно покачала головой.
- Нет, он никого и ничего не боится. Но мне кажется, что разволновался он из-за Кеневена, потому что тот его не боится.
- А где он берет свой скот? - недоумевал Том. - И как коровы могут прожить столько лет без тавра? Ведь заклеймены они были лишь только на днях, все до одной. И куда он девается, когда уезжает из Соледада? Он же как будто исчезает... просто куда-то пропадает.
Где он сейчас? И почему всякий раз, когда разговор заходит о нем, эта мысль тревожит ее и не дает покоя? Это был человек огромной силы, и было в нем нечто волнующее. Но дело было не только в этом, потому что рядом с ним она чувствовала себя по-домашнему умиротворенно и легко. Он был немногословен, и эта его спокойная уверенность стала бальзамом для ее души. Неужели она только сейчас в полной мере ощущала это? Только сейчас, когда он был так ей необходим? Или с этим чувством ей суждено прожить остаток жизни?
Но так или иначе он оказался тем единственным, в кого она влюбилась. Он как будто был рожден для жизни среди этих скал, среди этих холмов, поросших деревьями, и она не мыслила его нигде, кроме как в этом суровом и еще необжитом уголке Запада.
- Том, а что ты о нем думаешь?
Она могла даже не спрашивать его об этом, потому что он уже не раз сам думал о нем, чувствуя, как ему небезразлична его сестра.
- Он хороший человек. Решительный и одинокий, но хороший. Я думаю, что, говоря языком ковбоев, он - "стайер", как иногда принято называть некоторых лошадей. Он не останавливается перед трудностями даже тогда, когда их становится слишком много.
Он встал из-за стола.
- Дикс, если ты хочешь быть вместе с ним, то пусть так оно и будет. Лучшего мужа тебе не найти.
Он ненадолго задержался у двери, ведущей во внутреннюю комнату.
- Разумеется, это зависит еще и от того, удастся ли нам с тобой выпутаться живыми из всего этого... и сможет ли он уцелеть.
Ночь была наредкость тиха. Окна дома, где жили работники, были освещены, но все было тихо. В камине среди золы тлели раскаленные докрасна угольки. Ну вот прошел еще один день. Еще один день без него; еще один день, полный тревог. Как долго еще они смогут терпеть это? Как долго у Тома хватит самообладания это терпеть?
Левитт обычно игнорировал Тома, но временами он как будто пытался спровоцировать его на какие-то ответные действия. Дикси была вынуждена признать, что, конечно же, со смертью Тома, проблем у Левитта значительно поубавилось бы. Она впервые за все время осмелилась непредвзято рассмотреть такую возможность, и безжалостная логика - то, как это должно было бы выглядеть с точки зрения Левитта - была предельна проста. В случае, если Левитт женится на ней, то затем он первым делом постарается избавиться от Тома. Не приходится ни минуты сомневаться, что Том, по натуре будучи человеком достаточно рассудительным, уже и сам успел прийти к подобному выводу.
Женившись на ней, Левитт получит ранчо в свое владение. Со смертью Тома его власть здесь станет безраздельной, и затем, когда она сама тоже ему надоест...?
Она встала, задула лампу и пошла спать.
ГЛАВА 15
Снова обогнув Соледад и продвигаясь вперед по склону под сенью сосен и осин, Кеневен сумел выбрать наилучшее место, откуда бы ему открывался хороший обзор "ВВ". Держа в руке бинокль, он расположился поудобнее, устраиваясь таким образом, чтобы можно было бы следить за всем, происходящим внизу. После этого он начал тщательный осмотр самого ранчо и его окрестностей.
Он без труда отыскал взглядом одинокую хижину. Он долго рассматривал ее в бинокль, в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни поблизости от нее, но ничего особенного так и не заметил. Место кругом было безлюдное, а сама постройка казалась давно заброшенной людьми. Не было заметно ни дыма над трубой и ни одной живой души поблизости, на подходе к ней. Очевидно, в этой хижине находился кто-то или же там хранили что-то, что представляло огромное значение для Левитта, а иначе зачем бы ее было так усиленно охранять. Потому что охрана к этому домишке все же была приставлена.
Кто-то работал недалеко от конюшни, и этот некто мог следить и за хижиной. И затем, самым тщательным образом ознакомившись с расположением и обдумав его, Кеневен решил, что дверь хижины со стороны хозяйского дома была не видна из-за конюшни и сложенных рядом с ней нескольких больших стогов сена.
Начали сгущаться сумерки, и он увидел, как человек, работавший недалеко от конюшни, куда-то ушел, а его место занял Керб Даль, вооруженный двумя пистолетами, висевшими у пояса.
Уже вечером он видел, как Том Винейбл вышел на веранду, постоял немного у самого края, огляделся по сторонам, и несколько минут спустя, удалился обратно в дом. И все же в этот же самый момент все прояснилось, ибо стоило только Винейблу показаться на пороге собственного дома, Керб Даль поспешно направился ему навстречу, по-хозяйски, словно тюремный охранник, останавливаясь посреди двора.
Стемнело, и в небе одна за другой начали зажигаться звезды. Над горами нависла огромная черная туча, закрывшая собой половину ясного звездного неба, и хотя вечер в долине выдался тихим и теплым, но и сюда доносились далекие раскаты грома. Надвигалась буря, или может быть туча все же пройдет стороной?
Кроме самого Керба Даля больше на самом ранчо или вокруг него не было заметно ни души - лишь в окнах хозяйского дома горел свет, и лишь время от времени за задернутыми занавесками мелькала чья-нибудь тень. Белый конь был оседлан и стоял у загона.
Как здесь тихо! Какая умиротворенная картина! На земле лежат вытянутые прямоугольники желтого света, льющегося из освещенных окон, лошади в загоне мирно жуют сено, тускло освещены окна дома, где живут работники. И лишь посреди двора возвышается одинокая, зловещая фигура человек с пистолетами, надсмотрщик.
Билл Кеневен поднялся с земли и вернулся туда, где им был оставлен конь. Отвязав повод, он еще с минуту стоял, погруженный в раздумья. Его не покидало предчувствие, что вот-вот что-то должно пройзойти. Это было навязчивое, нехорошее чувство, от которого делалось тревожно на душе. Он пошел дальше, ведя коня в поводу.
Спустившись вниз по склону, оставаясь невидимым за каменными выступами кряжа, он вступил в песчанное русло пересохшего ручья позади ранчо. Здесь он задержался на несколько долгих минут, стоя в темноте и прислушиваясь. Затем он снова отправился вперед, пока наконец они не оказались позади конюшни, и только здесь, в темноте, он выпустил из рук поводья, заранее зная, что конь никуда отсюда не денется, тем более, что у него уже была возможность в этом убедиться.
