История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Но вернемся к нашей истории. После того, как все разговоры о мире и предложения на сей счет были на время забыты, а на смену им вновь пришли мечты о победе и полном торжестве над партией короля, мятежники столкнулись с затруднением, для них совершенно неожиданным — нехваткой денег. Крупные суммы, собранные на основании прежних биллей, утвержденных еще королем (для спасения Ирландии и выплаты долга шотландцам), равно как и немалые средства, полученные через государственные займы и пожертвования в виде серебра от частных лиц (а все это вместе принесло им громадные деньги), были полностью исчерпаны; между тем постоянные расходы Палат оставались столь значительными, что обычные поступления уже не могли удовлетворить их нужды. Парламент отлично понимал, что солдаты идут ему служить единственно ради денег, а вовсе не из преданности его делу; и что поддержать свою власть он сумеет лишь в том случае, если сама эта власть даст ему необходимые средства. Добровольных займов никто уже не предоставлял, государственные гарантии больше не считались надежным обеспечением; чем серьезнее становились нынешние затруднения, тем страшнее оказалась бы катастрофа, если бы Парламент не выдержал их тяжести — а значит, с тем большей энергией нужно было искать выход. В конце концов он решил в полной мере употребить всю свою деспотическую власть, дабы народ ясно уразумел, с кем имеет дело; и здесь мы должны последовательно описать его хитрости и уловки. Вначале Парламент распорядился учредить во всех графствах особые комитеты, коим надлежало ведать поставкой провианта и реквизицией лошадей для армии, а также собирать для нужд войска денежные займы и столовое серебро. Означенные комитеты (наделенные правом по собственному усмотрению устанавливать таксы и расценки на любого рода припасы) выдавали обывателям расписки, которые следовало представлять их казначею, и тот должен был возмещать стоимость взятого. Парламент тогда заявлял, что таким путем он будет получать помощь лишь от своих сторонников и иных благонамеренных особ, прочих же англичан — тех, кто не одобряет его действий или просто дорожит своим кошельком больше, чем свободой отечества — никто якобы и не думает принуждать к каким-либо пожертвованиям. Затем, однако, вышел новый приказ: если хозяин не желает добровольно вносить деньги или отдавать для нужд армии продовольствие, столовое серебро и лошадей под государственные гарантии, комитеты получают власть и полномочие — дабы не допустить разграбления и захвата означенного продовольствия, денег, серебра и лошадей бесчинствующими солдатами и предотвратить их попадание в руки неприятеля — посылать за продовольствием, серебром и лошадьми своих людей, брать упомянутое добро на свое хранение и назначать за него самую малую цену — каковую цену они указывают в расписке, которую вручают своему казначею, а тот — бывшему владельцу изъятого; когда же и каким образом ему по ней уплатят, должны будут решить обе Палаты Парламента.

Сделано это было лишь затем, чтобы показать, как они намерены впоследствии действовать по всей Англии, ведь пока еще такая система не способна была удовлетворить их нужды; попытка же тотчас ввести ее во многих графствах явилась бы шагом несвоевременным и едва ли осуществимым. Теперь мятежники должны были рассчитывать единственно лишь на помощь Лондона. А потому лондонцам было объявлено, что < «армия короля уже начала в нескольких графствах принудительный сбор средств на свое содержание и, если ее не остановить, она непременно разорит все королевство и уничтожит в нем религию, закон и свободу. Обуздать же эту армию в силах лишь другая армия - набранная властью Парламента, для чего, однако, требуются немалые суммы, сбор коих, хотя соответствующий парламентский акт не может быть формально утвержден королем, есть дело справедливое и необходимое. До сих пор парламентская армия содержалась преимущественно за счет добровольных пожертвований благонамеренных людей, тогда как другие особы, пользовавшиеся защитой той самой армии, уклонялись от расходов по ее содержанию или вносили меньше, чем позволяло их состояние - что несправедливо.

По этим причинам и на этом основании было объявлено, что Исаак Пеннингтон, лорд-мэр Лондона, а также некоторые олдермены и граждане получают от Парламента право и полномочие обязывать всех имущих людей, которые еще не сделали никаких пожертвований или внесли меньше, чем могли бы, к уплате денежных сумм сообразно своему состоянию (но не более 1/20 стоимости последнего), определять их размер и поручать их взимание особым лицам. > Если же кто-либо из обложенных этой податью откажется уплатить назначенную сумму, сборщики и оценщики, дабы ее выручить, имеют законное право описать и продать с торгов часть имущества ослушника. Буде же тот, на чье имущество наложен арест, попытается оказать сопротивление, сборщики и оценщики вправе призвать себе в помощь лондонскую милицию или любых других подданных Его Величества, каковые обязаны оказать им всяческую поддержку и содействие».

< Второй ордонанс, принятый в истолкование первого, предоставлял сборщикам право «при отсутствии у соответствующего лица достаточного имущества, могущего быть взятым в обеспечение причитающихся с него сумм, взимать таковые за счет тех денежных обязательств, в виде долгов или рентных платежей, которые имеют перед ним другие лица, а при невозможности получить деньги даже таким путем - заключать его под стражу на срок, определенный комитетом Палаты общин». >

В видах удобнейшего исполнения этого общего указа к нему был присовокуплен ряд дополнительных поясняющих распоряжений, каждое из коих заключало в себе статьи, чудовищные по своей жестокости и беззаконию; в довершение же всего мятежники постановили, что их, то есть членов обеих Палат, имущество оценивать для обложения этим налогом никто, кроме их самих, не вправе.

По правде говоря, короля этот ордонанс не слишком опечалил, так как он счел его диким и ни с чем не сообразным актом, который по этой самой причине принесет больше пользы ему, нежели тем, кто его издал: он рассчитывал, что столь ясное и неотразимое доказательство надвигающейся на страну тирании быстро откроет англичанам глаза на то, как изменилось теперь их положение. Тем не менее он приложил немалые усилия, чтобы, основательно разобрав содержание ордонанса, раскрыть своим подданным истинный его смысл, для чего обнародовал особую декларацию:

< «Никто бы не поверил, что Ордонанс о милиции (неслыханная прежде попытка обратить, без Нашего согласия, ордонанс в закон), недопущение нас в Гулль, изъятие нашего оружия и боевых припасов могут каким-то образом затронуть собственность и свободу наших подданных; да и сам Парламент в своей декларации от 26 мая признал, что покушение на имущественные интересы подданных явилось бы с его стороны великим преступлением. Но роковая летаргия, объявшая наш добрый народ, не позволила ему вовремя понять, что отрицание наших законных прав неминуемо обернется угрозой для привилегий, преимуществ и собственности всех англичан - знати, дворянства и общин.

После недавних ордонанса и декларации Палат даже самому недалекому человеку должно быть ясно, что эти нарушители общественного мира не замышляют ничего, кроме всеобщей смуты, и что под их юрисдикцией в Англии уже невозможны закон, свобода и гарантия прав собственности. Ибо власть, отнявшая у англичан двадцатую часть их имущества, тем самым присвоила себе право лишить их, как только сочтет нужным, и остальных девятнадцати. Этот чудовищный акт тирании уничтожает право подданных владеть своим имуществом - право, которое так ревностно оберегали их предки и которое так надежно обеспечили мы, защитив его от любых возможных посягательств со стороны короны.

Дорога ли англичанам их свобода, которая отличает подданных от рабов и составляет преимущество нашей свободнорожденной нации перед прочими христианскими народами? Теперь их будут заключать под стражу, в любом месте и на любой срок, назначенный Комитетом Палаты общин по проверке. Но ведь Палата общин никогда не притязала на судебную власть, и у нее не больше прав приводить к присяге (без чего невозможно установить истину), чем рубить головы нашим подданным. Сверх того, названный комитет, лишая законно избранных членов права заседать в Палате, совершает чудовищное покушение на парламентские привилегии и целиком уничтожает наше государственное устройство, ибо жизнь, свобода и собственность всего английского народа ставятся теперь в зависимость от произвола нескольких особ, презирающих любые правила и законы.