Гали Еникеев - Великая Орда: друзья, враги и наследники
Как было рассмотрено в (42), работа М. Г. Худякова была создана с целью убедить «массы трудящихся», что предками татар России были якобы «булгары Казанского ханства», а татар, мол, в принципе не было в истории России, и главное, не должно быть в составе «советского народа». В теории Худякова и его коллег – предшественников и последователей – татары были представлены «понаехавшими в Россию оккупантами», которые должны были исчезнуть или переименоваться в «потомков булгар», забыв свою историю и своих подлинных предков. Но мы уже знаем, что эти татары и жили в своем Отечестве испокон веков, по всей Евразии – Великой Татарии – и по всей ее территории издревле «устраивались, как им было желательно», впрочем, так же, как и другие народы в державе Монгол (42).
М. Худяков, его предшественники и последователи, татарам России определили «исторической родиной» территорию примерно в пределах созданной в 1920-х гг. Татарской АССР. Но позволено было иметь оную «историческую родину» только тем из татар, которые согласны были переименоваться в «булгар», забыв своих подлинных предков и историю собственного народа. А татар, упорно помнивших своих предков и свою подлинную историю, и проживавших издревле также и на многих территориях Восточной Европы, историки-западники объявили, по сути, потомками «понаехавших из Монголии оккупантов».
Вопреки утверждениям официальной академической истории о «войне между татарами-мусульманами и русскими-православными», которая якобы шла на территории Отечества в XV–XVI веках, все же остались, как мы уже знаем, достоверные сведения о соблюдении принципов веротерпимости и о свободном исповедании татарами Ислама в Московии. Рассмотрим подробнее и некоторые из этих сведений. Например, посол Новосильцев в 1570 году, докладывая турецкому султану религиозную обстановку в Московии, отмечал: «Государь наш от веры не велит никого отводити и не неволити ни в чем: у государя нашего в его государстве Саинбулат-царь, Кайбула-царевич, Ибак-царевич и многие мирзы нагайские, и за Саинбулатом-царем город Касимов и к нему многие городы, а за Кайбулою-царевичем город Юрьев, а за Ибаком-царевичем место великое Суражек, а за нагайскими мирзами город Романов, и в тех городех мусульманские веры люди по своему обычаю и мизгити и кишени[57] держат, и государь их ничем от их веры не нудит и мольбищ их не рушит» (92).
Также и по данным Карамзина, послы в Турции доводили до сведения Османского султана о том, что в Московии все мусульмане «свободно и торжественно славят Магомета в своих мечетях; ибо у нас всякий иноземец (здесь: иноверец. – Г.Е.) живет в своей Вере. В Кадоме, Мещере многие приказные государевы люди мусульманского Закона» (57, с. 382).
Понятно, что московские послы при переговорах называли тех татар Московии, которые были известны османским туркам и поддерживали связь с ними – либо они сами, либо те, кто их хорошо знал. Подобные связи татар Московии со всем тюркским и мусульманским миром были распространены в то время, вопреки утверждениям официальных историков о «железном занавесе», которой московиты якобы отгородились от внешнего мира (ниже еще будут примеры). Особенно мол, московиты огородились от мусульманского и татарского мира – дескать, врагами были испокон веков. Но на самом деле татары и были главными участниками всех контактов Московии с восточными странами: все пути от Москвы в страны, находившиеся на юге и востоке, пролегали через Темников, один из главных городов Страны Тумен, или Темниковского княжества (см. выше). Через Темников пролегала Посольская дорога в Иран и Турцию, там же был «ям» – станция для отдыха путников и смены коней (44, с. 45–47). На карте (Приложение № 7) – в нижней части карты, слева – можно найти г. Темников и означенную дорогу.
Махмет паша, один из визирей (высших чиновников) турецкого султана, отвечал послам Московии Новосильцеву и Давлет Казыю: «Слух и у нас давно есть, кое государь ваш иноземцев жалует, а государь ваш великой, и он делает все доброе, как ему Бог велел» (92).
Так же, как и в Мещерском Юрте и в городах Московии, обстояло дело с вероисповеданием татар-мусульман в «завоеванной русскими и московскими татарами» Казани и ее окрестностях. Приведем сведения татарского историка и теолога XIX века Ш. Марджани: «После включения Казани в состав России в отношении татар-мусульман никаких притеснений и ограничений не последовало. Возникающие среди татар споры и конфликты разрешались в самом татарском сообществе, раздел наследственного имущества и исполнение завещаний осуществляли татарские муллы и старейшины. Мечети, медресе и школы татары могли строить там, где они считали нужным и в таком виде, в каком они полагали это необходимым. Кого желали сами татары, и если желал избранный, тот и назначался имамом (местным муллой). Общественность (местная или деревенская) была самостоятельна и в деле отстранения (и замены) имамов. В деле наделения детей именами, в брачных делах, захоронении умерших каждый (народ) был самостоятелен и в эти дела никто не вмешивался со стороны. Никаких препятствий в том и вмешательств со стороны Российского правительства не имелось» (68).
Обратим внимание, что в составе Московского посольства, направленного в Оттоманскую Турцию, был татарин Давлет-Казый, возможно, были и другие татары-мусульмане. Комментатор, стараясь «объяснить» в рамках романовско-западнической теории факт участия в посольстве Давлет-Казыя, пишет про этого татарина, изрядно мешающего своим наличием историкам-западникам: «наверное, переводчик…». Разберемся, так ли это, и вот главный вопрос: с какого языка, и на какой язык «переводил» Давлет-Казый в Стамбуле? Историки-западники, естественно, молчат. Но мы проясним кое-что: дело в том, что Давлет-Казый был таким же послом, как и Новосильцев, и не был, естественно, «переводчиком» – так как во время пребывания в Стамбуле и Новосильцев, и Давлет-Казый встречаются с Османским султаном наедине – причем отдельно друг от друга (92).
Историки-западники умалчивают и о другом существенном моменте – русские-московиты при контактах с турками в переводчиках просто не нуждались. Потому что, во-первых, языком дипломатических отношений Московии– России с Турцией, Персией и с другими «мусульманскими странами» до XVIII века включительно был именно татарский язык (44, с. 43). Во-вторых, в рассматриваемое время, как отмечал и Л. Н. Гумилев, «в Кремле говорили по– татарски» (36, с. 178). Более того, как мы уже знаем, в те времена татарский язык был распространен в Московии никак не менее, чем русский – жители Московии могли разговаривать свободно как по-татарски, так и по-русски. Потому и англичанин Джером Горсей писал в XVI веке, что разговорная речь жителей Московии («московитов») может «служить в Турции, Персии, даже в известных ныне частях Индии» (31).
Таким образом, как видим, Новосильцев и другие московские послы в Турции вряд ли нуждались в услугах переводчика с русского языка на татарский язык и наоборот. Забегая вперед, отметим, что и турецкий язык в рассматриваемый период не успел еще «выделиться» из старотатарского языка (татарского языка того времени) в «отдельный язык». Например, турок Челеби в начале XVII века уверенно пишет, что «род Османов (правители Турции. – Г.Е.) и весь народ туркмен[58] – татары» (117), а поляк Матвей Меховский его слова подтверждает: «Татарский язык для них (турок. – Г.Е.) родной» (73).
При этом заметим особо, что Меховский о татарах и татарском языке знает не понаслышке, так как многие татары являются земляками пана Меховского: «Кроме того, в княжестве Литовском около Вильны есть и татары. У них есть свои деревни, они возделывают поля, как и мы; занимаются ремеслами и возят товары; по приказу великого князя Литовского все идут на войну; говорят по-татарски и чтут Магомета, так как принадлежат к сарацинской вере» (там же). (Выделено мной. – Г.Е).
Об отношении к Исламу и вообще о веротерпимости в Московии XVI века выше были приведены примеры. Также были приведены примеры того, что татарский язык очень широко применялся в общественной и государственной жизни Московии в XV–XVII веках.
В дополнение приведем еще сведения, полученные и опубликованные недавно Г. В. Носовским и А. В. Фоменко, поскольку эти факты в очередной раз подтверждают, что «история Руси доромановской эпохи была совершенно другой, чем нам ее сегодня представляют» (79, с. 122).
Из приведенного выше понятно, почему «до середины XVII века, то есть уже в эпоху Романовых, РУССКИЕ МАСТЕРА все еще украшали оружие – даже царское! – АРАБСКИМИ НАДПИСЯМИ. И только во второй половине XVII века им, по-видимому, сказали, что так делать больше нельзя. После этого русское оружие с арабскими надписями пропало. Кое-что могли и уничтожить. Однако русское ЦАРСКОЕ оружие с арабскими надписями, покрытое золотом, алмазами и другими драгоценностями, изготовленное лучшими мастерами Оружейной палаты, сохранили. Ввиду его большой материальной ценности. В то же время большую часть «русско-арабского» оружия решили перенести в запасники… А сегодня, когда обо всем этом забыто, какая-то часть «опасного» оружия выставлена напоказ в музеях, опубликованы фотографии. Хотя, для того, чтобы заметить АРАБСКИЕ НАДПИСИ НА РУССКОМ ОРУЖИИ, надо проявить особую внимательность. Ведь пояснительные таблички о таких «неправильных» надписях обычно ничего не говорят. А экспонаты часто выставлены так, что арабские надписи видны плохо. Наше внимание на них обратил Е. Елисеев» (79, с. 107).
