От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

15 декабря встреча с Молотовым. Бирнс сразу о волнующем.

– Как здоровье генералиссимуса Сталина?

– Здоровье генералиссимуса Сталина хорошее, прошу не верить слухам на этот счет, – заметил Молотов и после еще нескольких наводящих вопросов Бирнса на эту тему перевел разговор на тему приземления госсекретаря в Москве в сильный снегопад.

– Вчера Вы рисковали.

– В самолете было достаточно бензина. Слышал, что были такие люди – Наполеон и Гитлер, которым оказалось труднее попасть в Москву.

– Теперь доказано, что американцы имеют хорошие самолеты и обладают отважным характером, – отдал должное Молотов.

– В самолете было принято радиосообщение из Москвы с предписанием, чтобы самолет вернулся, но я решил не отступать.

– Главное, что Вы благополучно приземлились.

Бирнс выразил надежду, что следующая встреча СМИД состоится в Вашингтоне.

– Это хорошее место, – не возражал Молотов.

Бирнс также предложил Молотову вместе съездить в марте почему-то в Гондурас.

– Я уже соскучился по Гондурасу, – улыбнулся Молотов. – Такие встречи, как с представителями Гондураса, сильно запечатлеваются в памяти.

– Согласен. А где будут происходить заседания? – поинтересовался госсекретарь.

– Если у Вас нет возражений, заседания будут проходить в подготовленном для этого дома на Спиридоновке, в котором в 1943 году заседала Московская конференция. Помню, что тогда вначале для Хэлла как жителя юга казалось, что там было холодновато, но позже Хэлл уже не жаловался на это.

– Я привык к холоду и не боюсь его.

– Действительно, это дело привычки, – заметил нарком. – Жители Москвы привыкли к московским морозам.

– Будет ли Вам приемлемо, если назначить первое заседание на 5 часов дня завтра?

Бирнса это устроило, и он добавил:

– Надеюсь, конференция в Москве не продлится так долго, как Лондоне.

– Действительно, Лондонская конференция затянулась, – согласился Молотов. – Однако теперь участники совещания обладают большим опытом и будут быстрее работать.

Бирнс по случаю встречи подарил часы и свою фотографию с подписью, попросив взамен фото Молотова. Тот не отказал.

Совещание открылось на Спиридоновке 16 декабря в 17.00. Знаменитый особняк Зинаиды Морозовой, жены Саввы Морозова, был построен в 1890-е годы архитектором Фёдором Шехтелем в неоготическом стиле. Вестибюль вел в светлый аванзал, откуда открываются перспективы отделанного мрамором белоколонного зала, где и проходили заседания, большой гостиной с панно художника Богаевского и расположенной далее малой гостиной, украшенной полотнами Врубеля. По другую сторону аванзала – площадка парадной лестницы с витражом и скульптурной группой работы Врубеля, а также большая столовая с внушительным камином и массивной люстрой.

Началось заседание с предложения Бирнса сделать его председателем советского наркома. Относительно быстро договорились о повестке: помимо мирных договоров – управление Японией, создание администрации в Корее, неформальный обмен мнениями о политике держав в Китае, выводе британских войск из Греции и Индонезии и советских – из Ирана. «По просьбе Молотова первый пункт в нашем проекте повестки – атомное оружие – был поставлен в конец повестки, – вспоминал Бирнс. – Это был способ проинформировать меня, что он считал это вопросом небольшой важности».

Кеннан описывал в дневнике царившую в зале атмосферу: «По лицу Бевина было ясно видно, что ему глубоко неприятно все происходящее. Насколько мне известно, он и вовсе не хотел приезжать в Москву, понимая, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет. Зная о его позиции, русские старались, насколько возможно, извлечь из этого свою выгоду.

Что касается Бирнса, то он заслужил у англичан репутацию человека, пренебрегавшего их интересами и англо-американскими отношениями вообще. Идея этой встречи целиком принадлежала ему, и он решил этот вопрос с русскими, вовсе не посоветовавшись с англичанами…

По лицу Молотова, председательствовавшего на заседании, было видно, что он не скрывает чувства удовлетворения, поскольку знает о разногласиях между двумя другими министрами иностранных дел и понимает, что им трудно противостоять усилиям русской дипломатии. Он походил на азартного игрока, знавшего, что переиграет своих соперников. Это был единственный человек, получавший удовольствие от происходившего.

Я сидел позади Бирнса и не видел его лица. Я знал, что в этой игре он участвует без определенного плана и цели. Его слабость во время этих переговоров с русскими я усматривал в том, что ему нужно было просто достигнуть с ними какого-либо соглашения. Реальное содержание такого соглашения, по моему убеждению, мало интересовало Бирнса, поскольку оно касалось румын, корейцев или иранцев, о которых он ничего не знал. Его интересовал лишь политический эффект, который соглашение произведет в нашей стране, и русские знали это. За поверхностный успех своей миссии он был готов заплатить реальными уступками».

Бевина в Москве пытались задобрить, как могли. Дед рассказывал: «Узнали мы, что Бевин, английский министр иностранных дел, неравнодушен к картине Репина „Запорожцы пишут письмо турецкому султану“. Ну и перед одним из заседаний министров иностранных дел великих держав сделали ему сюрприз: привезли из Третьяковки эту картину и повесили перед входом в комнату заседаний. Бевин остановился и долго смотрел на картину. Потом сказал: „Удивительно! Ни одного порядочного человека!“».

Бирнс 18 декабря пришел к Молотову, как он заявил, «чтобы переговорить о Болгарии и Румынии». Госсекретарь рассказал, что отправил в эти страны с исследовательской миссией либерального журналиста Этриджа.

– Восьмого декабря Этридж представил мне отчет о своей поездке. Я заявил представителям печати, что не намерен их информировать до тех пор, пока не доведу до Вашего сведения доклад Этриджа.

– Я ознакомлюсь с докладом Этриджа, – обещал нарком.

Бирнс счел нужным раскрыть главное в докладе:

– Этридж не нашел возможным рекомендовать признание правительств Румынии и Болгарии, но сделал некоторые предложения.

– Еще до отъезда из США в Румынию и Болгарию Этридж знал о том, что государственный секретарь высказался, в частности в Лондоне, против признания правительств Болгарии и Румынии, – философски заметил Молотов. – Это не могло не оказать влияния на Этриджа.

– Конечно, Этридж знал об этом, и поэтому я сказал ему, что он не должен подпадать под влияние какого-либо мнения. Я уже передал все документы, которые у меня имелись. Остался еще один документ – об атомной бомбе. Его я вручу Вам сегодня. Еще было условлено обсудить в неофициальном порядке вопрос о выводе войск из разных стран.

– Вчера я был разочарован, когда ознакомился с Вашими предложениями по подготовке мирных договоров, – поменял тему Бирнс. – Несмотря на то что правительство США пошло навстречу в этом вопросе, этого нельзя сказать о советском правительстве.

– Советское правительство пошло навстречу пожеланиям правительства США, а правительство США не сделало ни шага для того, чтобы пойти навстречу нашим пожеланиям, – невозмутимо парировал Молотов.

– Но генералиссимус Сталин говорил о созыве одной конференции с приглашением на нее всех государств, вовлеченных в войну с европейскими государствами «оси».

– Генералиссимус Сталин говорил, что состав участников конференции будет определен в соответствии с их участием в войне.

– Американское правительство считает, что война была неделимой, – настаивал Бирнс.

– Тем не менее, – напомнил Молотов. – Норвегия не объявила войны Финляндии, Польша не объявила войны Румынии, а Голландия – Венгрии… И после прошлой мировой войны состав государств, подписавший мирные договоры с отдельными странами, был различным. Одни государства подписали Версальский договор с Германией, другие – мирный договор с Болгарией в Нейи, третьи – мирный договор с Венгрией в Трианоне.

Бирнс, который вряд ли слышал о подобных вещах, передал Молотову список предлагаемых участников мирной конференции. Он включал в себя «всех участников Объединенных наций, которые активно вели войну с задействованием значительных вооруженных сил против европейских членов „оси“». Их было 21. США, СССР, Англия, Франция, Китай, Австралия, Бельгия, Бразилия, Канада, Чехословакия, Эфиопия, Греция, Индия, Голландия, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, Южно-Африканский Союз, Югославия, Белоруссия, Украина. Обсудить список представилась возможность на следующий день уже со Сталиным, вернувшимся в Москву из Сочи.