Виктор Антонов - Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура
Процитированный рассказ содержит ценные автобиографические подробности о раннем периоде жизни Сикевича, родившегося в Киеве в 1834 году в семье потомственных малороссийских дворян. Отец – Мелентий Павлович (1806-?) служил столоначальником в Киевской Духовной консистории, мать звали Екатерина Николаевна. Она была на пять лет моложе мужа и вырастила двух дочерей Надежду и Елизавету и трех сыновей: Владимира, Ивана и Василия.
Владимир учился в Киевском университете Св. Владимира, но почему-то имел чин коллежского асессора, который был ниже чина выпускника университета. О своей дальнейшей жизни сам Сикевич писал: «Первый раз я приехал в Петербург в конце 1861 года, из Киева <…> ехал в почтовом дилижансе, по белорусскому тракту, день и ночь, шесть суток».
«Начал я с юмористического журнала „Гудок“. Стихотворения мои были приняты, я получил приличный гонорар и приглашение сотрудничать; затем я стал писать в „Русском мире“ A.C. Гиероглифова и в „Северной пчеле“ П.С. Усова. Таким образом я попал в заветную колею и приобщился к литературному миру»1. Александр Степанович Гиероглифов (1825–1901) был в это время не только энергичным издателем («Гудок» тоже издавал он), но и активным публицистом оппозиционного толка, хвалил Добролюбова, Чернышевского и Герцена и, вероятно, оказал определенное влияние на молодого Сикевича2.
Тот лично свидетельствует о своем знакомстве с революционными демократами: «В самое короткое время я сошелся с маленьким кружком новых знакомых, преимущественно молодежи, которые очень заинтересовались оригинальностью юного провинциала. Во-первых, я был очень религиозен, во-вторых, непомерно застенчив, а главное, идеалист с головы до пяток и ко всему этому до наивности искренен». Описанные качества, наверное, раздражали «передовых» юношей.
«Кроме юмористических сочинений и фельетонных работ, – продолжает Сикевич, – я задумал было писать физиологические очерки (популярный в то время литературный жанр. – В. А.) под названием „Петербургские полуночники“. За отзывами Сикевич отправился к H.A. Добролюбову, но тот не принял – был болен, и к Н.Г. Чернышевскому. Маститый критик по прочтении рукописи дал такое заключение: «Талант есть, только лимфы, лимфы (красивостей) меньше. Затем у Вас есть сильные замашки „живописать“, это не годится, приучайтесь больше к лаконизму; возьмите себе за образец телеграфный язык <…> держитесь новой школы», то есть призвал начинающего автора подражать рациональному направлению в критическом реализме3.
Эти советы обескуражили Сикевича, поскольку не соответствовали его мировосприятию. «После отзыва я бросил это сочинение, расстался с приятелями и, съехав с меблированных комнат, переехал в другую часть города, имея ввиду поменьше выходить из дома и побольше заняться срочной фельетонной работой! Следует уточнить, что под фельетонами в то время подразумевались бытовые или публицистические очерки, а также репортажи.
Сотрудничал Сикевич как в вышеназванных изданиях, так и в «Петербургском листке», новооснованной ежедневной газете «городской жизни», где в 1864–1865 годах состоял главным редактором. Правда, состоял всего три месяца, но в это время был, по собственным словам, «общественным деятелем»4. Газета затем выходила более полувека и имела довольно значительное распространение.
В 1863 году литератор «познакомился и сблизился» со столичным генерал-губернатором светлейшим князем Александром Аркадьевичем Суворовым-Рымникским (1804–1882), влиятельным сановником в царствование Александра II и сторонником либерализма. Канцелярия губернатора размещалась на Большой Морской улице, 38. «Когда я был утвержден, – вспоминал Сикевич, – редактором
газеты „Петербургский листок“ князь неоднократно удостаивал меня сообщением некоторых сведений для помещения в этой газете…». Очевидно, тогда же журналист познакомился с генерал-майором Александром Львовичем Потаповым (1818–1886), будущим начальником Северо-Западного края, который похоже ему покровительствовал.
А.А. Суворов-Рымникский
О Суворове критически отзывался его современник князь Владимир Петрович Мещерский (1839–1914), издатель-редактор еженедельника «Гражданин»: «Он играл самыми серьезными предметами совершенно так же, как балованное дитя игрушками, то тешась ими, то неистовствуя и ломая их вдребезги в припадках злости <…> этот самый человек, во власти своей не признававший никакой дисциплины, несдержанной натурой так много вреда наделал России…»5.
С Суворовым связаны сюжеты двух мемуарных очерков Сикевича, написанных довольно живо и напечатанных в 1892–1893 годах в популярном журнале «Исторический вестник». В первом очерке под заголовком «Два врага» выразительно рассказано о непримиримой вражде князя с консервативно настроенным графом М.Н. Муравьевым-Виленским, недавно подавившим Польское восстание.
Жена Суворова поехала с визитом к супруге баварского посланника, который жил в том же доме, что и Муравьев, но ошиблась этажом и ненароком попала в квартиру заклятого врага своего мужа. Муравьев подумал, что с ним хотят помириться и со своей супругой был чрезвычайно растроган: «Он целовал мои руки, – говорила княгиня, – уверял в чем-то, оба проводили меня до лестницы». Суворов отругал супругу и на мировую ни за что не согласился, несмотря на просьбы самого императора Александра II. «Нам суждено, – сказал он, – окончить с Муравьевым жизнь врагами и врагами предстать пред судом Божиим, один Бог рассудит нас!»
Второй очерк изображает Суворова в ином свете. Он принял доброжелательное участие в судьбе молодого морского офицера, соседа Сикевича по дому. Офицер – беден и потому мать невесты, богатая генеральская вдова, противилась браку. Сикевич и жених напрасно пытались договориться с несколькими священниками венчать без согласия матери, которая уступила лишь тогда, когда сватом к ней приехал сам генерал-губернатор. Князя уговорил Сикевич.
В первом очерке он описал также свое времяпрепровождение по воскресным дням: «…с утра бросал работу, отправлялся в 11 часов к обедне (в Покровской церкви. – В. А.), навещал до обеда немногих знакомых, обедал каждое воскресенье у начальницы Мариинского института М.С. Ольхиной, затем бывал в театре и возвращался домой лишь после полуночи»6. В эти годы Мариинский девичий институт находился на Кирочной ул., 54, довольно далеко от местожительства Сикевича.
Его квартира размещалась на Садовой ул., 94, в юго-восточном углу Покровской площади, в четырехэтажном доме Поликсены Федоровны Мазараки, вдовы генерал-лейтенанта Семена Семеновича (1787–1854), героя войны с Наполеоном, портрет которого написал талантливый художник С.К. Зарянко. В 1877–1878 гг. здание, выходящее на площадь и Прядильную улицу, хотели перестроить в стиле эклектики по проекту М.К. Приорова, но это не сделали. Оно вплоть до самой революции принадлежало семье Мазараки, грекам по происхождению. Юноши из нее учились в Аларчинской гимназии7.
Садовая улица, дом 94
Предок Мазараки поселился в XVI веке во Львове и положил начало двум ветвям дворянского рода: польской и малороссийской. Семен Семенович принадлежал к последней. Его потомки впоследствии носили фамилию Мазараки-Дебольцевы. Сын генерала – Адриан, был известным меценатом-меломаном и дедом певицы H.A. Обуховой, которая воспитывалась в его семье в Воронеже.
Несмотря на покровительство Суворова, после покушения Каракозова, попавшего в опалу, Сикевич лишь несколько лет провел в Петербурге и во второй половине 1860-х годов, после Земской реформы, вернулся в родную Малороссию, где занял должность мирового посредника в Радомысловском уезде Киевской губернии. В это время уездный Радомысль, находящийся в 90 км западнее Киева, был типично еврейским местечком, и – несмотря на свою древность (упоминается с XII века) – глухим и сонным городком. В Адрес-календарях Сикевич отмечен в нем в 1869–1872 годах.
Таким же местечком, как Радомысль, выглядел уездный Тараща к югу от Киева, где Василий, родной брат Владимира, несколько лет служил предводителем местного дворянства и председателем мирового суда. В Тараще он имел свой дом, в уезде – имение, в Киеве – тоже дом на Набережно-Никольской улице. Женился Василий на Наталье Даниловне Смолодович, дочери профессора-литургиста Киевской Духовной академии. Она родила пятерых детей, в их числе Владимира (1870–1952), будущего генерал-майора Императорской армии, который в эмиграции стал одним из лидеров украинских сепаратистов, прозванным «батька-атаман».
В Таращах мировым посредником какое-то время служил и Владимир. Там он столкнулся с распространением «штунды», протестантской секты, слившейся позднее с баптизмом. Об этом есть его рассказ в письме к Ивану Петровичу Корнилову (1811–1901), писателю и известному деятелю народного образования, чьи «субботы» Сикевич охотно посещал, приезжая в 1890-е в Петербург. «Самый подбор посетителей Ваших, – писал он, – и тот исторически православно-русский дух, та любовь к нашей матушке родине и ревность о православной церкви <…> все это делает субботний Ваш салон глубоко интересным». На дискуссию в салоне Сикевич откликнулся большим размышлением о значении духовного образования в пореформенной России. Судя по этому размышлению, взгляды Сикевича можно назвать славянофильскими и охранительными8.
