Виктор Антонов - Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура
Исключения, однако, были. В 1773 году Академию художеств с золотой медалью за проект Публичной библиотеки закончил молодой архитектор Матвей Исаев, сын пильного мастера в столичном Адмиралтействе. На стажировку в следующем году его направили в Италию, но не в Рим, Флоренцию или Венецию, как обычно делалось, а в Геную, славную своими красивыми городскими дворцами, однако, малопопулярную среди любителей изящных искусств. Практическими занятиями Исаева руководил видный местный зодчий Андреа Тальяфьери, сторонник французского классицизма.
После прибытия в Геную прошло два года, но Исаев за это время «заметных успехов не показал», отчего было предложено «применить к нему строгие меры». Пансионер оправдывался: «Столь долго оставаться на одном месте бесполезно <…>, я теряю надежду когда-нибудь отсюда уехать. У меня долги, но нет никакой возможности их оплатить». Долги появились после того, как Исаева якобы обворовали. Оправданию не поверили и выплату пенсиона Академия художеств прекратила, хотя архитектор обещал отработать долг своему главному кредитору маркизу Джакомо Дураццо. Судя по документам, суровое наказание вызвало «дурное поведение» самого архитектора, тем не менее уверявшего, что он живет «как честный человек».
Учитывая неплатежеспособность Исаева, Дураццо предложил «изгнать его из Генуи, а долги оплатить властям». Должник с такой мерой согласиться никак не мог, ибо это означало, что он «от своих кредиторов бежит и должен найтись кто-то, кто по своему милосердию вернет его честь». Просьбы не помогли – и 29 июля 1777 года Академия художеств приняла решение – «предать Исаева на произвол судьбы», то есть больше о нем не заботиться. Это решение одобрил маркиз Паоло Маруцци, куратор русских пансионеров в Италии, с горечью при этом заметил, что «будучи не в состоянии вернуться в Отечество, Исаев не сможет жить среди достойных людей». Что дальше стало с Матвеем Исаевым, архивные документы умалчивают.
Попытался он вернуться в Россию или навсегда остался в Италии? Работал ли как архитектор или забросил свою профессию? Между прочим, сотоварищи Исаева по пансионерству живописец – Федор Алексеев и архитектор Федор Волков вполне преуспели после своего возращения на Родину и в 1794 году были избраны академиками. Скорее всего успешная карьера ждала также Исаева, но по собственной вине он ее лишился и обрек себя на забвение под итальянским небом.
«Там и Дидло венчался славой»
Выдающийся балетмейстер Шарль-Луи Дидло не на много пережил A.C. Пушкина, которому принадлежат слова в заглавии статьи. Он умер после кратковременной болезни 7 ноября 1837 года в Киеве на пути в Крым, 70 лет от роду. Умер вдали от Стокгольма, где родился в семье танцовщика Королевской оперы, и вдали от родной Франции, где учился балету и начал свою карьеру, с успехом выступая затем в Стокгольме, Париже и Лондоне.
По приглашению дирекции Императорских театров Дидло в 1801 году прибыл в Петербург из Лондона вместе с первой женой Мари-Роз Поль и новорожденным сыном. Два года спустя талантливая парижская балерина умерла, и 6 июня 1805 года Дидло женился на Роз-Мари Колинэ (Со1-linet, 1784–1843), молодой танцовщице из труппы Императорского театра. Она выступала до 1826 года, после чего преподавала танцы в институтах благородных девиц и при Дворе. Жен Дидло из-за схожих имен часто путают, что иногда приводит к некоторым недоразумениям.
В апреле 1802 года на сцене Большого Каменного театра новый балетмейстер дебютировал балетом «Аполлон и Дафна», за ним последовали другие столь же запоминающиеся постановки «с танцевальными полетами». В этих балетах присутствовали новаторские, привезенные из Франции приемы и костюмы (газовые туники и облегающие трико), которые Дидло впервые использовал на столичной сцене. Это был настоящий переворот в русской хореографии. По словам Пушкина: «Балеты Дидло исполнены живости воображения и прелести необыкновенной…».
Шарль-Луи Дидло
Дидло поставил в Петербурге более 60 балетов, в основном в классическом стиле. Кроме того, он сочинил и поставил множество дивертисментов, танцев для опер и небольших балетов. Дидло также преподавал в Театральном училище, где учениками весьма строгого учителя были талантливые русские балерины: Истомина, Телешова, Новицкая, Донилова и другие. В 1819 году училище закончил единственный сын балетмейстера Жан-Шарль (1801–1855), но его балетная карьера оказалась и малоуспешной. Он перешел на гражданскую службу переводчиком, жил в собственном доме в Нарвской части и учил танцованию воспитанников Михайловской артиллерийской академии. Так как женат Дидло-младший не был, на нем род знаменитого хореографа пресекся.
Знаменитый актер П.А. Каратыгин в своих «Записках» так вспоминал о балетмейстере: «Он был среднего роста, худощавый, рябой, с небольшой лысиной, длинный горбатый нос, серые быстрые глаза, острый подбородок, вся наружность его была некрасива <…>. Он был в непрерывном движении, точно в его жилах была ртуть вместо крови. Голова его была беспрерывно занята сочинением или какого нибудь pas, или сюжетом нового балета, и потому его беспрерывно как-то подергивало…».
В марте 1811 года после очередной ссоры с театральной дирекцией Дидло с женой и сыном отплыл в Лондон. В Любеке корабль потерпел крушение и маэстро утратил программы своих балетов. Уезжала семья из дома перчаточника Христиана-Фридриха Деринга на Большой Миллионной (ныне – Миллионная ул., 28), который хозяин приобрел в 1801 году. И тогда же в доме разместился популярный музыкальный магазин «Северный трубадур», он проработал здесь более 20 лет.
Вернувшись в Петербург весной 1816 года, Дидло с семьей снова поселился в знакомом доме на Миллионной и жил в нем до переезда в собственный дом на Невском проспекте, близ Аничкова моста. Его он купил в конце 1825 года у Варвары Васильевны Ефремовой за 132 тыс. руб. Здание стоит на углу проспекта и Троицкого переулка (ныне – ул. Рубинштейна) и в год покупки было надстроено этажом. На проспект выходили девять окон, на переулок – семь. На срезанном углу размещался балкон, во дворе – два каменных флигеля.
В этом особняке придворный балетмейстер жил в последний период своего творчества. Лето он проводил на даче, расположенной на Карповке (ныне здесь находится дом № 13). Был у Дидло в городе также дом, выходивший на Сенную площадь и Екатерининский канал, приобретенный в 1827 году и сдававшийся внаем.
31 ноября 1829 года Дидло вновь вступил в конфликт с дирекцией Императорских театров, двое суток провел под арестом, после чего подал прошение об отставке. Балетмейстер тяжело переживал вынужденное бездействие – его здоровье расстроилось. Утешение принес прощальный бенефис. «При громе рукоплесканий, – вспоминал очевидец – Дидло подали из оркестра два больших венка и один маленький <…>. После прочтения адреса одним из молодых актеров, все на сцене стали прощаться со стариком. Целовали Дидло, обнимали, а дети-ученики целовали у него руки».
После кончины маэстро дом на Невском по завещанию перешел к его сыну Шарлю. Тот завещал свое владение Анне Матвеевне Брянской, вдове придворного актера, очевидно, своей гражданской жене. Когда в 1878 году вдова умерла, дом был передан Театральной дирекции с условием из вырученных от его продажи денег выплачивать стипендии неимущим воспитанникам Театрального училища. Дирекция рассталась с особняком только летом 1898 года, когда его за 250 тыс. рублей купил великий князь Сергей Александрович, владелец соседнего дворца. В подражание этому дворцу бывший дом Дидло в 1900-х годах по проекту A.B. Кащенко надстроили и перестроили в псевдобарочном стиле.
Удивительно, но ни один из домов, где жил и творил великий хореограф, до сих пор не отмечен памятной доской. Балеринам повезло намного больше. И не пора ли исправить это несправедливое положение, тем более что фасад по Миллионной ул., 28, сохранил ампирный вид? В городе есть кому проявить соответствующую инициативу.
В.М. Сикевич – забытый литератор Коломны
Этого имени нет ни в одном современном литературном справочнике, даже в таком фундаментальном, как биографический словарь «Русские писатели. 1800–1917», отчего сведения о Владимире Мелентьевиче Сикевиче пришлось собирать буквально по крохам в самых разных печатных источниках. В архивах, увы, найти мало что удалось. Короче говоря, на сегодня биографию литератора можно реконструировать с очень большими усилиями и, к сожалению, с досадными пробелами. Надежда на то, что после данного сообщения их начнут постепенно заполнять другие исследователи, которые стремятся сделать историю русской литературы более полной и разнообразной.
Заняться совершенно забытым автором XIX века я решил после того, как С.В. Боглачев, мой коллега по «Коломенским чтениям», сообщил о том, что Сикевич в 1861 году «поселился в Малой (точнее Большой) Коломне, у самой церкви Покрова, в доме Мазараки. Поселился на третьем этаже, в квартире в две комнаты с общей передней». Этот документальный факт он нашел в мемуарном рассказе «Былые встречи. Литературные дебюты», помещенном Сикевичем в 1893 году на страницах журнала «Исторический вестник», который выходил в Петербурге под редакцией С.Н. Шубинского. Именно с этих строк начался мой кропотливый поиск.
