Константин Анисимов - В поисках Олеговой Руси
На основании рассмотренных источников можно сделать предположение, что Дунайская Русь арабских, византийских, венгерских и французских источников соответствует «марке рутенов» и владению «русских герцогов» другой группы венгерских источников. По всей видимости, отношения Венгрии и Руси на Дунае не были простыми. Хроника Адемара позволяет говорить о том, что уже в 970-х гг., после смерти Святослава Храброго, Дунайская Русь рассматривалась как одна из областей Венгрии, и при Иштване герцогом этой области был его сын и наследник Имре. Здесь важно добавить, что историки помещают домен Имре в Бихаре, по соседству с Трансильванией, наполненной «русской» топонимикой, и Мунтенией. Однако позднее, после смерти Имре и Иштвана, Дунайская Русь добилась независимости – при короле Петере Орсеоло (1038–1041, 1044–1046) ею правит «герцог», независимый от венгерского престола и, видимо, враждебный ему, так как его дочь становится женой соперника Петера Андрея, будущего короля Андрея I. С укреплением королевства Венгрии при наследниках Андрея венгры не оставляют попыток вновь подчинить дунайцев. В борьбе с ними Дунайское княжество втягивается в орбиту византийского влияния, а с другой стороны, м. б., киевских и галицких князей. О вражде русских «герцогов» и Венгрии свидетельствует инцидент 1091 года: воспользовавшись тем, что Ласло Первый отправился в поход на Хорватию, русы наслали на Венгрию своих союзников половцев. Вернувшийся Ласло настиг и разгромил отступающих половцев, а затем совершил карательный поход на Русь[37]. О конфликте Венгрии с Киевской Русью в эти годы ничего неизвестно, поэтому речь может идти именно о Дунайской Руси. Известия венгерских источников и византийских прекрасно дополняют друг друга и позволяют примерно восстановить картину политической истории Дунайского княжества IX–XIII вв.[38]
Дунайская Русь в русских летописях
Так неужели же в наших летописях не сохранилось ни малейшего указания на родственное владение на Дунае? Они есть, но крайне отрывочны и туманны, – сразу отвечу я.
К числу, пожалуй, главных документов, указывающих на существование Дунайской Руси, относится интереснейший документ – «Список русских городов дальних и ближних» – принятое в исторической науке название особой статьи-приложения географического характера, помещаемой в русских летописях и рукописных сборниках XV–XVII веков и начинающейся обычно словами «А се имена всем градом Русским дальним и ближним». В документе перечислены с юга на север города, которые в представлении русского духовенства должны подчиняться главе Русской Православной церкви. Особенность этого документа в том, что помимо городов, расположенных на территории древней Киевской Руси, к русским городам причислены города Болгарии, Валахии и Молдавии! Вполне вероятно, что в этом списке отразилась память о том, что валашские (по моей гипотезе) и молдавские (что отражено документально), равно как и ряд приморских болгарских городов, населяло когда-то русское население.
Еще одно смутное указание о существовании Дунайской Руси сохранилось в т. н. «Аскольдовой летописи», вошедшей в состав Никоновской или Патриаршей летописи (XVI в.), – описании правления русского князя Аскольда, убитого Олегом Вещим. Под 867 годом (по хронологии Никоновской летописи, в этой части летописи датировки с ПВЛ расходятся на 8 лет) рассказывается о новгородском вече, на котором решалось, кого призвать на престол. Согласно «Аскольдовой летописи», у варяга Рюрика, оказывается, были соперники – киевский претендент, хазарский и претендент от загадочных «Дунайчев». Еще Рыбаков отмечал, что этих «дунайчев» нельзя отождествлять с Дунайской Болгарией, которая в источниках всегда упоминается под своим именем. Второй раз дунайцы упоминаются в ПВЛ, в легенде о князе Кие, который построил на Дунае городок Киевец, но был в итоге изгнан дунайцами, и эти дунайцы «так и доныне называют городище то – Киевец».
Как уже говорилось, киевские князья проявляли большой интерес к дунайскому региону, и в интересе этом явно проглядывают какие-то династические притязания. Осознавали и в какой-то степени разделяли эти чувства, вероятно, и сами дунайцы. Так, в 969 году при появлении Святослава Храброго на Дунае за одну осень он подчинил своей власти 80 городов! Это больше похоже на добровольную сдачу! Причем летописец специально отмечает, что города эти подунайские! Святослав до последнего отстаивал свое право на Подунавье и стремился перенести столицу в Переяславец-на-Дунае. Причем сами переяславцы, в отличие от прочих дунайских городов, почему-то не разделяли чувств русского князя и все норовили избавиться от него. Русский летописец именно им приписывает сговор с печенегами для убийства Святослава.
Никоновская летопись сохранила для нас известия о том, что Владимир Святославич пытался закрепиться на Дунае, о чем молчит ПВЛ, но косвенно подтверждают арабские и византийские источники, описывающие обстоятельства крещения этого князя.
Как уже писалось выше, неудачно продолжил дунайскую политику Владимир Мономах, а в дальнейшем эстафету приняли галицкие князья.
Таким образом, с одной стороны мы имеем «варяжскую легенду» о происхождении руси (которую пытаются использовать норманисты, подменяя понятия «варяги» и «скандинавы»), а с другой – прямые указания на связь киевских русов с Подунавьем, подтверждающиеся материалами археологии, и указания источников на существование на территории Мунтении Русского государства в XI–XIII вв. Логично предположить, что киевские русы пришли именно из этого региона, а это, в свою очередь, позволяет нам совсем по-иному посмотреть на целый ряд известий о русах на Черном море в IX и X вв., а память об этом была по какой-то причине заслонена «варяжской легендой»! Однако участь сия постигла не все летописи.
Летопись, которую использовал польский хронист Ян Длугош, Никоновская летопись и Новгородская Первая летопись младшего извода приводят несколько иную картину начала Русского государства, нежели классические летописи, в частности, ПВЛ. Во всех трех летописях присутствует легенда о призвании варягов, но при этом мы видим, что к моменту призвания на юге уже существует и активно действует Русское государство (кстати, в полном соответствии с иностранными источниками!). Выходит, что «Варяжская легенда» изначально лишь объясняла появление новой династии Рюриковичей на русском престоле? Выходит, так. Однако постепенно она заменяла собой русскую историю, историю появления русов на Черном море и в Киеве, историю становления государства, известного из франкских и арабских источников под названием «Русский каганат»!
Как же все-таки основатель Киевской династии попал в «матерь городов русских» и стал русским каганом? Источники дают нам две версии:
1. Игоря, младенца-Рюриковича, принес в Киев его опекун Олег Вещий, захвативший город хитростью и убивший его владетелей Аскольда и Дира, – классическая версия ПВЛ:
«В год 6390 (882). Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своего мужа. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил мужа своего. И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам приступил, неся младенца Игоря. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де «мы купцы, идем в Греки от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим». Когда же Аскольд и Дир пришли, выскочили все остальные из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», и показал Игоря: «А это сын Рюрика». И убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли Аскольда на горе, которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор; на той могиле Ольма поставил церковь святого Николы; а Дирова могила – за церковью святой Ирины. И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: «Да будет это мать городам русским». И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью. Тот Олег начал ставить города и установил дани словенам, и кривичам, и мери, и установил варягам давать дань от Новгорода по 300 гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава».
2. Игорь – могучий и славный князь, сын Рюрика Новгородского, сам захватил Киев и убил его не менее славных правителей – эту версию озвучивают НПЛ младшего извода и Ян Длугош.
Я. Длугош: «Затем, после смерти Кия, Щека и Корева, их сыновья и потомки, наследуя по прямой линии, княжили у русских много лет, пока такого рода наследование не привело к двум родным братьям – Оскальду и Диру. В то время как они княжили в Киеве, некоторые русские народы, которые по причине чрезвычайного умножения расселились по новым местам, тяготясь их княжением, приняли трёх князей от варягов, поскольку из своих они не пожелали выбрать никого из-за [их] равенства [с собой]. Первый звался Рурек, который осел в Новгороде, второй, Синеус, – на Byalyeyeszyoro (Белом озере. – Ред.), то есть у Albus lacus, третий, Трубор, – в Сборске. Им и каждому из них русские и подчинённые их власти народы от каждой головы платили в качестве дани по одной белой белке. После того как двое князей, а именно Синеус и Трубор, со временем умерли, не оставив потомства, их княжества наследовал Рурко. Умирая, он оставил сына по имени Игорь, который, достигнув совершеннолетия, коварно убил киевских князей Оскальда и Дира, не ждавших от него никакого зла, и завладел их княжениями и землями. Но убийство киевских князей Оскальда и Дира недолго оставалось безнаказанным для князя Игоря. Когда он, кичась силой, заставил народ, который [звался] древлянами [и] имел собственного князя Нискину из русского рода, платить дань и, не довольствуясь одной выплатой, о которой они ранее договорились, стал собирать в том же году вторую, то был позорно убит древлянами, не потерпевшими несправедливости».
