Робер Амбелен - Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров
А мы приближаемся к путеводной нити, которая проведет нас через знаменитые «годы безвестности» Иисуса.
Возьмем теперь Луку, главу 19. Иисус идет с севера и направляется в Иерусалим. Значит, ему нужно сначала миновать Иерихон, а до того, как написано, «идя в Иерусалим, Он проходил между Самариею и Галилеею» (Лук., 17:11). Вот что было дальше:
«Когда же подходил Он к Иерихону, один слепой сидел у дороги, прося милостыни; и услышав, что мимо него проходит народ, спросил: что это такое? Ему сказали, что Иисус Назорей идет» (Лук., 18:35–37). Из этого можно заключить, что толпа сторонников Иисуса была значительной и производила сильнейший шум. Это было явно движение воинского отряда, а не дюжины робких просветленных, сопровождавших духовного учителя.
Но продолжим:
«Когда же они слушали это, присовокупил притчу: ибо Он был близ Иерусалима, и они думали, что скоро должно открыться Царствие Божие. Итак, сказал: некоторый человек высокого рода отправлялся в дальнюю страну, чтобы получить себе царство и возвратиться; призвав же десять рабов своих, дал им по десять мин[69] и сказал им: употребляйте их в оборот, пока я возвращусь. Но граждане ненавидели его и отправили вслед за ним посольство, сказавши: не хотим, чтоб он царствовал над нами.
И когда возвратился, получив царство, велел призвать к себе рабов тех, которым дал серебро, чтобы узнать, кто что приобрел. Пришел первый и сказал: господин! мина твоя принесла десять мин. И сказал ему: хорошо, добрый раб! за то, что ты в малом был верен, возьми в управление десять городов. Пришел вторый и сказал: господин! мина твоя принесла пять мин. Сказал и этому: и ты будь над пятью городами. Пришел третий и сказал: господин! вот твоя мина, которую я хранил, завернув в платок; ибо я боялся тебя, потому что ты человек жестокий: берешь, чего не клал, и жнешь, чего не сеял.
Господин сказал ему: твоими устами буду судить тебя, лукавый раб! ты знал, что я человек жестокий, беру, чего не клал, и жну, чего не сеял; для чего же ты не отдал серебра моего в оборот, чтоб я пришед получил его с прибылью? И сказал предстоящим: возьмите у него мину и дайте имеющему десять мин. И сказали ему: господин! у него есть десять мин. Сказываю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет[70]; врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте передо мной.
Сказав это, Он пошел далее, восходя в Иерусалим» (Лук., 19:11–28).
Дальнейшее совершенно ясно. Иисус, достигнув Иерусалима, поднимется на осленка, заранее привязанного вместе с ослицей, его матерью, чтобы исполнить пророчество Захарии: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле. <…> Он возвестит мир народам, и владычество Его будет от моря до моря и от реки до концов земли» (Зах., 9:9-10).
По въезде его в Иерусалим вся еврейская молодежь провозгласит его царем: «Осанна сыну Давидову!», что значит: «Освободи нас, сын Давида», и тогда-то произойдет атака на Храм, нападение на менял иностранных монет, на торговцев приношениями и на паломников, «покупающих в храме» (Матф., 21:12).
А теперь сделаем выводы.
Мнимая притча, рассказанная Иисусом по выходе из Иерихона, — никакая не притча, потому что из нее не следует никакого благочестивого заключения, никакого морального урока, как раз наоборот.
Иисус соотносит с собой злоключения Архелая, которого сограждане не хотели видеть царем, который был вынужден отправиться в чужую страну для получения необходимой инвеституры и который после этого требует у них отчета и сурово наказывает тех, кто противился его воцарению. Вполне вероятно, что выход Иисуса и его многочисленных войск («народа») из Иерихона сопровождался казнью пленных, после чего можно было без этой обузы в правильном порядке двинуться на Святой город. Для тогдашних нравов это было в порядке вещей, и наши зелоты были не чувствительнее своих противников. Да и кому бы пришло в голову их упрекнуть?
Но, отождествляя себя с Архелаем и кратко пересказывая историю последнего, как она изложена у Луки (19:11–27). Иисус знал только начало этой истории, ему еще было неизвестно, что за наказание тех, кто не желал видеть его царем, Архелай будет низложен императором Августом и в 6 году нашей эры отправлен в изгнание в Галлию, во Вьенн, где вскоре умрет.
И тогда последний вывод: выход из Иерихона, казнь пленников или заложников, поход на Иерусалим и нападение на Храм — все это происходило раньше 6 года нашей эры, до восстания Переписи, разразившегося в этом году под руководством Иуды Галилеянина, для которого оно было вторым мятежом.
Следовательно, последний был еще жив; Иисус, как всякий старший сын законного царя, был «дофином»; при всем том он в полной мере был «сыном Давидовым», наследником. И он командовал (как а свое время принцы) военной частью в армии отца.
Таким образом, нападение на Храм и вступление крупными силами в Святой город под приветственные возгласы еврейской молодежи произошло в тот самый период, который Даниэль-Ропс в своей книге «Иисус в Его время» (издание 1945 г.) описывает на с. 158: «Потом, когда Архелай был в Риме, волнения возобновились; вся страна оказалась в огне и крови. В Иудее две тысячи воинов Ирода, уволенных в отставку, напали на римские части… Иуда, сын того самого Езекии, который уже создал столько мороки для Ирода, захватил арсенал в Сепфорисе и тоже объявил себя царем» (Daniel-Rops, Henri. Jesus en Son temps. Paris. 1945. P. 158).
Более чем вероятно, что нападение на Иерусалимский храм под руководством Иисуса имело целью захват сокровищ Храма и его арсенала. Любым повстанцам необходимы две вещи: деньги и оружие. Шел где-то 2–3 год нашей эры, и Иисусу было около двадцати лет. Это был один из эпизодов латентного, непрерывного восстания (в ожидании большого, так называемого восстания Переписи, в 6 году), которое Даниэль-Ропс резюмирует так: «Иуда, повстанец, который вступит в борьбу с Архелаем, получит прозвище Гавлонит» (Daniel-Rops, Henri. Jesus en Son temps. Paris. 1945. P. 138).
Кроме того, не кажется бессмысленным предположение, что, по примеру отца, Иуды из Гамалы, прежде всего захватившего арсенал Сепфориса и казну, которая там находилась, Иисус во время этого набега на Храм попытался захватить оружие, сложенное в арсенале храмовой охраны, и заодно ее казну. О существовании в Храме такой казны знали все, и на нее уже покушались сначала Ирод, потом римляне. К тому же Пилат обложил ее податью, якобы на снабжение Иерусалима водой.
Иисус вполне мог помыслить об этом, чтобы наполнить свою военную казну и прежде всего чтобы сохранить свой отряд, состоящий из бродяг, неприкаянных людей, не владеющих ремеслом либо владеющих множеством ремесел, чьи жилища было сожжены в ходе римских репрессий. В самом деле, написано, что Иисус очень часто наблюдал за сосудами для пожертвований в Храме и отмечал, какие большие суммы бросают в них паломники:
«И сел Иисус против сокровищницы, и смотрел, как народ кладет деньги в сокровищницу» (Марк, 12:41).
С другой стороны, как мы уже упоминали, очень вероятно, что именно во время второго и последнего нападения на Храм римлянами был схвачен знаменитый Иисус Бар-Абба и брошен в тюрьму вместе с другими бунтовщиками за убийства, совершенные во время мятежа (Марк, 15:7), поскольку невозможно, чтобы римляне позволили дважды захватить себя врасплох, притом с очень коротким интервалом между этими случаями.
Да и последующие обстоятельства ареста Иисуса показывают, что с ним обращались не как с проповедником-визионером, а как с командиром партизан, как с повстанцем. И этот факт подтверждает предыдущее предположение.
В самом деле, для доказательства того, что в Гефсиманском саду шел бой, мы хотим привести такое место из Луки: «Бывшие же с ним, видя, к чему идет дело, сказали ему: Господи! не ударить ли нам мечом?» (Лук., 22:49).[71]
Значит, все они были вооружены. В этом они лишь последовали указанию, которое Иисус дал им накануне: «А у кого нет, продай одежду свою и купи меч» (Лук., 22:36).
Первый вывод: те, у кого еще не было мечей, составляли ничтожное меньшинство, ведь Иисус сказал «а у кого…», подразумевая «если у кого-то, по небрежению, еще нет меча…» Второй вывод: они были достаточно многочисленны, чтобы осмелиться противостоять когорте ветеранов (шести отборным центуриям) и охране Храма, поддерживающей ее. Это далеко не одиннадцать человек, окружающих миролюбивого Иисуса. Воинственная позиция вооруженных людей, окружающих своего вождя, подтверждается знаменитой фразой Иисуса: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение» (Лук., 12:51). Как после этого фразу «Все, взявшие меч, мечом погибнут» не расценить как позднейшую вставку (сделанную все в том же IV веке), ведь она полностью противоречит отданному Иисусом приказу вооружаться, при необходимости продав свое тряпье. Разве что он непоследователен или насмехается над приверженцами. В конце концов, возможно и это…
