Петр Вершигора - Люди с чистой совестью
Пока дед убеждал врача, Катюшу положили на санки. Молчанов надел ей на голову наушники.
Ковпак сказал тихо:
- Карпенко, выводи роту. Готовьтесь к походу. Да тихо, хлопцы, не мешайте. Эта дивчина, может быть, нам не меньше чем крупный бой выигрывает.
- Который час? - слабым голосом спросила Катюша.
- Без трех минут два, - показал ей циферблат Молчанов.
- Включайте. Наушники поправьте, - командовала Катя.
С этой минуты вся жизнь людей, окруживших тесной стеной розвальни у костра, казалось, перешла к этой девушке. Ковпак, Маевская, Руднев стояли у ее изголовья. Катя лежала с закрытыми глазами. Затем протянула левую руку и ощупью положила ее на распределительную доску.
- Настраивает, - шепнул Молчанов. - Катя, есть позывные?
Катя не слышала. Он дотронулся до ее руки, лежавшей на доске рации. Радистка открыла глаза. Он спросил ее жестом, губами.
- Позывные фронта есть?
Она ответила одними глазами: "Есть!" Затем окинула взглядом склонившихся над ней людей и, как бы успокаивая их, шепнула:
- Стучит фронт, стучит...
Молчанов подошел к Ковпаку и Рудневу. Посмотрел на часы.
- Пять минут фронт будет вызывать, затем перейдет на прием. Следующие пять минут будет слушать наш ответ.
- Ну а как же мы ответим? - спросил Ковпак.
Молчанов пожал плечами, глянул на часы.
- Пять минут, - показал циферблат.
Катя широко открыла глаза, попыталась сесть. Несколько партизан и врач мигом поддержали ее. По Катиным глазам все видели, что там, за линией фронта, перешли на прием. Катя вопросительно посмотрела на Ковпака и Руднева. Глаза многих были в слезах.
Ковпак отвернулся и буркнул себе под нос:
- Ну що це за война з бабами, да ще з дивчатами...
Катя решительно сказала врачу:
- Посадите меня. Опустите ноги.
Нечеловеческим напряжением она повернула руку.
- Молчанов, дайте ключ! Положите на колено.
Молчанов держал ключ рации. Катя протянула раненую руку и попыталась стучать позывные, но сразу, вскрикнув от боли, без чувств упала на руки партизан. Молчанов снял наушники с головы Кати. К нему наклонился Ковпак. Шифровальщик отстегнул один наушник и передал его ему. Второй наушник протянул Рудневу.
Ковпак даже улыбнулся.
- Фронт. Це фронт нас вызывает, Семен Васильевич...
Катю привели в чувство. Она осмотрела всех, словно узнавая. Затем сказала Молчанову:
- Сколько еще осталось? Четыре раза будет вызывать и переходить на прием. А на пятый запишут: "Стрелка не вышла на связь". И рядом поставят крестик. Ой, что же это я? Это же кличка моя, я никому не должна разглашать ее. Я честное комсомольское дала, подписку.
Ковпак успокоил ее.
- А мы ничего не слыхали, дивчина. И знать ничего не знаем. Так ведь, ребята?
Все молча кивнули головами.
- Спасибо, дедушка, - сказала Катя.
Ковпак потряс наушниками.
- Слухай, дивчино. Замовкло, не пипикает. Наверное, снова тебя слухают, - и он приложил ей наушник к уху.
Молчанов дал Кате ключ, сказал тихо:
- Ты спокойно, ты не шевелись. Ты левой рукой попробуй.
- Вот. Как же мне в голову не пришло, - и она начала работать левой рукой. - Не то, совсем не то. Техники нет. А ведь там радисты мой почерк знают. Не то...
- А ты попробуй вот так, я подержу, - уговаривал ее Молчанов.
Все молча наблюдали. Радистка несмело застучала левой рукой.
Было слышно, как в лесу строились роты. Грузили раненых. Командовали комбаты.
Ковпак позвал Семенистого.
- А ну, Михайло, смотайся. Дежурному скажи, чтобы тихо было. Скажи, с фронтом говорю.
Молчанов показал на циферблат.
- Катя, слышишь? Перешли на прием.
И снова застучала левой рукой Катюша.
- Больше не могу, дайте послушаю.
Она слушала долго, внимательно, затем сказала Ковпаку:
- Дедушка, товарищ Хрущ?в отвечает.
Ковпак нагнулся к ней ласково.
- А что ответили?
- "Плохо вас понимаю. Что случилось?" Ну, конечно же... Вот! "Завтра буду вас слушать в это же время. Слышали вы меня? Поняли вы меня?" Переходит на прием...
Ковпак, торжествуя, сказал громко:
- Стучи, дивчина, стучи як можешь. Стучи: "Слышали, поняли, завтра будем слухать".
Ковпак отошел в сторону. Подбежал с докладом Карпенко. Доложил шепотом.
- Товарищ командир, рота к маршу готова.
- Добре. А ну, слухай. Выбери мени из своей роты самых бойцовых хлопцев. И сам проследи: оцю дивчину мени на повозку положить, да листьев, моху, сена наложить, щоб не трусыло. И всю дорогу не отходить. Кормить - чем только можете. - Он повернулся к Маевской: Какую пищу ей принимать?
- Яйца, молоко, варенье.
- Чуешь? Щоб яец, молока достали. Варенья выдайте, хай кормять ее девчата. Поняв? Варенье любишь, милая?
- Очень люблю, - устало улыбнулась Катя.
- Понятно, - откозырял ей Карпенко.
- Ну, вытягивай свою роту. Ребят пошли сюда. Они при штабе вместе с ней будут. Пошли, комиссар.
Все ушли, кроме Маевской и Молчанова. Катюша кончила работать и показала на наушники Молчанову. Он снял их с ее головы.
- Укладывайте рацию, сматывайте антенну, как я вам показала. Ведь фронт ответил: "Завтра буду вас слушать в это же время!"
За деревьями замелькали люди. Это строй третьей роты, неделю дежуривший ночами у костра. Она двинулась... Впереди шел Карпенко, положив руки на автомат. Они подошли к свежевырытой могиле и построились в каре. Руднев сказал краткую речь. Грянул залп. Тихая команда прервала минутное молчание, и отряд снова двинулся вперед.
Всю зиму по Украине мели метели. Шла поземка... Но уже смелее и увереннее двигался отряд. А когда вздулись на украинской земле жилы рек, потекли ручьи, превращаясь в потоки, бурные и могучие, - все дальше и смелее шел отряд. Двигался и тогда, когда распустились, зазеленели буйные леса.
И каждый день радистка Катя работала на ключе.
В поле по небольшому оврагу ползли два разведчика. Один смотрел в бинокль: шли поезда с гитлеровскими дивизиями. Разведчики приносили Ковпаку донесения. Он подписывал и передавал радистке. Радистка работала на ключе.
На аэродроме стояли вражеские самолеты. Хлопцы достали живьем немецкого летчика, и снова радистка работала на ключе.
А через несколько часов разведчики, наблюдавшие за аэродромом, видели, как пикируют наши самолеты, слышали взрывы, видели клубы жирного дыма над вражеским аэродромом.
Еще прошло несколько месяцев, и радистка Катя приняла по радио радостное сообщение. Командиру отряда было присвоено звание Героя Советского Союза.
Уже после войны, встречаясь с партизанами - ленинградцами, брянцами, белорусскими и крымскими, изучая их дневники и записи, мне неизменно приходилось сталкиваться с фактами, показывающими, как руководители партии заботились и помогали с первых шагов зарождению партизанских отрядов, из которых потом выросло всенародное партизанское движение. Сотнями нитей, подпольных каналов, ходоков через фронт, подпольными и партизанскими радиостанциями партия связывала отдельные боевые группы в единое всенародное партизанское движение.
Как неотделимая часть вооруженных сил, в тылу врага действовали партизанские отряды, направляемые Верховным Главнокомандованием по верному пути к победе.
18
24 ноября 1942 года мы заняли большое село Стодоличи. Село напоминало новостройку. Оно делилось на две половины: старая его часть - типичное полесское село с несколькими кривыми улицами; чуть подале, на бугорке, по обеим сторонам хорошей улицы расположились новые дома, построенные за несколько лет до войны.
Село стояло в двенадцати километрах от окружного центра Лельчицы. До войны здесь было электричество и паровая мельница. Колхоз имел автотранспорт и славился своим животноводством.
В ночь на 27 ноября по хорошей санной дороге мы двинулись в направлении Лельчиц. Операция была разработана на полное окружение и уничтожение противника, который из Лельчиц своими щупальцами опутал весь этот большой район.
Руднев шутя говорил командирам:
- Ну, держись, хлопцы! Знайте, что Лельчицы - это наши партизанские "Канны"!
В двенадцать часов ночи роты вышли на исходное положение, и начался бой. Продвижение по окраинам шло успешно. Большая часть городишка была занята быстро, но затем наступление стало захлебываться. Центральная улица Лельчиц, на которой помещались учреждения, частично была занята нами, но затем противник стал оказывать все большее сопротивление. Большой двухэтажный дом жандармерии, опутанный проволокой, каменный дом гебитскомиссариата, парк на пригорке в центре города со сходившимися к нему со всех сторон улицами, здание тюрьмы и другие каменные дома были сильными оборонительными пунктами немцев. Ковпак, расположившийся на командном пункте в крайних домах, решил бросить в бой артиллерию.
Прикрывать батарею пошла наша тринадцатая рота.
Первой нашей заботой было выбить противника из большого двухэтажного дома жандармерии - и десяток снарядов из 76-миллиметровой пушки сделали это. Мы ворвались в здание, битком набитое винтовками, лыжами, мешками с сахаром, бельем. Внутри помещение напоминало универсальный магазин. Вслед за первыми смельчаками в здание ворвались еще человек сто - полтораста.
