От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

Державы и Большой Ближний Восток

Москва продолжала пытаться разыгрывать турецкую карту.

В Потсдаме по турецкому вопросу, как мы помним, договорится не удалось. В сообщении по итогам конференции о Турции не было ни слова, а тезис о пересмотре Конвенции Монтрё страдал расплывчатостью. В начале августа Москва обратилась с нотой к Анкаре, в которой выдвинула ряд требований по Черноморским проливам.

Анкара отчаянно искала защиты у западных держав. Причем, сразу зашла с козыря. 20 августа Турция обратилась с предложением к Лондону и Вашингтону установить американские гарантии свободы мореплавания и охраны мира в зоне Проливов. В Москве это было воспринято как предельно враждебный акт.

В Кремле решили, что настало время подключить армянскую и грузинскую общественность, причем как советскую, так и зарубежную, которая двумя руками поддерживала территориальные претензии к Турции, коль скоро речь шла об исторических землях Армении и Грузии.

В сентябре прошли армянские митинги в ливанском Бейруте, Дамаске и других сирийских городах с призывами к воссоединению этих земель с Советской Арменией. Такие же митинги вскоре начались и в Соединенных Штатах, где была заметная армянская диаспора.

В советской прессе пошли обращения грузинских ученых, в которых доказывалась историческая обоснованность возвращения Грузии «исконно грузинских» районов Трабзона, Гиресуна, Гюмюшхане и Байбурта.

В Турции советские претензии вызвали бурю эмоций. Официальная пресса вновь начала открытую антисоветскую и антикоммунистическую кампанию.

Конец лета – осень 1945 года – время, когда в США появилась целая цепочка документов, где подчеркивалась озабоченность попытками СССР расширить с помощью «турецкого плацдарма» свое военное и политическое присутствие в регионах Средиземного мора, Ближнего и Среднего Востока. В докладе директора Центральной разведки Хойта Ванденберга «Внешняя и военная политика СССР», секретном меморандуме начальника управления Ближнего Востока и Африки госдепартамента Лоя Хендерсона, меморандуме Дина Ачесона говорилось о необходимости предотвратить «любые советские планы силой или угрозой применения силы добиться своего в отношении Дарданелл и Турции». Отсюда необходимость оказать Турции всю возможную дипломатическую, моральную, экономическую и даже военную поддержку.

США и Великобритания предпочли пока не обострять ситуацию и в ноябре в нотах турецкому правительству напомнили решения Потсдамской конференции: проливы должны быть открыты для торговых судов, военные корабли черноморских стран должны иметь свободу прохода через проливы, а всех остальных стран – только с согласия черноморских государств и в ограниченном тоннаже.

Четвертого декабря в Стамбуле молодежные группировки устроили демонстрацию, закончившуюся при полном попустительстве полиции погромами редакций газет, где после победы над фашизмом стали публиковаться статьи левого содержания, принадлежавшее советскому гражданину издательство «Беррак» (Ясность) и магазин советской книги. Такие же выступления прошли в Измире и Бурсе. Правительство СССР заявило протест, обвинив в причастности к погромам турецкие власти. Что было чистой правдой: эти акции, антикоммунистическая и русофобская пропаганда были организованы единственной легальной в Турции Народно-республиканской партией (НРП).

Депутат парламента отставной генерал Кязым Карабекир 20 декабря под бурные аплодисменты коллег-законодателей заявил:

– Проливы – это поистине дыхательное горло нашей нации (слово «богаз» в турецком означает и «пролив», и «горло» – В.Н.). Мы не позволим протянуть к нему чужие руки. А долина Карса – наш становой хребет: позволив его сломать, мы погибнем.

Вскоре Карабекира изберут спикером парламента. В декабре были амнистированы и освобождены из тюремного заключения все пантюркисты, которым вновь разрешили издавать свои печатные органы.

К концу 1945 года отношения между Москвой и Анкарой были окончательно испорчены. Турция в поисках защиты от «угрозы с севера» бросилась в объятья Запада, прежде всего – Соединенных Штатов, предлагая себя на роль бастиона, противостоящего Советскому Союзу на фронте холодной войны. Вскоре там появятся американские военные базы и западные разведывательные центры.

Ким Филби подтверждал: «В то время Стамбул был главной южной базой, откуда велась работа против Советского Союза и социалистических стран, расположенных на Балканах и в Восточной Европе».

В разраставшемся списке разногласий между СССР и западными странами все более важное место занимал Иран. Напомню, в Потсдаме Молотов обещал вывод советских войск из этой страны в течение шести месяцев, но Вашингтон и Лондон торопили. Присутствие там английских войск их не смущало.

Молотов 17 августа информировал британского посла Керра: «В ответ на Ваше письмо от 10 августа сообщаю, что 9 августа советский посол в Иране информировал иранское правительство относительно решения Берлинской конференции глав трех союзных держав о немедленном выводе союзных войск из Тегерана. Что же касается вопроса о деталях отвода указанных войск, то необходимые указания будут даны в ближайшее время Советским военным командованием».

Одновременно СССР продолжал попытки укрепить свое влияние в Иране через поддержку национальных движений. В начале августа в Северном Иране (Иранском Азербайджане) начались массовые беспорядки. Отказавшись от идеи революционизации всей страны, Кремль сузил первоначальные планы, ограничившись лишь поддержкой сепаратизма в Южном Азербайджане и Северном Курдистане, что было зафиксировано в решении Политбюро 8 октября, за день до отъезда Сталина в отпуск.

Еще 6 сентября не без советского участия была образована Демократическая партия Азербайджана на основе региональных отделений партии Туде и рабочих союзов. Попытки иранских властей подавить или хотя бы локализовать сепаратистские выступления встречали тихое, но решительное противодействие командования советского военного контингента.

Шестого ноября НКИД направил Тегерану ноту, в которой угрожал, что отправка дополнительных иранских контингентов в северную часть страны заставит СССР «ввести в Иран свои дополнительные войска в целях охраны порядка и обеспечения безопасности своих гарнизонов». Одновременно было разрешено принимать на советской территории азербайджанцев, преследуемых иранскими войсками.

В ноябре Всенародное собрание азербайджанцев заявило о желании добиться самоуправления и объявило о выборах в собственный меджлис. На нем лидер ДПА Сеид Пишевари объявил список сформированного им кабинета министров. Одновременно посланцы из Баку организовали съезд демократической партии Иранского Курдистана, на котором было создано народное правительство курдов во главе с Мохаммедом Гази.

Иранское правительство Ибрагима Хакими направило в мятежную провинцию Тебризскую дивизию генерала Дорошкани. Однако части нашего 15-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Глинского блокировали ее в Казвине и не пропустили в Тебриз.

Западные столицы, выступая против сепаратизма азербайджанцев и курдов, требовали ускорить вывод из Ирана советских войск. Ответ СССР содержался в письме Молотова Гарриману от 29 ноября: «События, имевшие место в последние дни в Северном Иране, не только не являются вооруженным восстанием, но и не направлены против шахиншахского правительства Ирана. Теперь, когда опубликована декларация Народного Собрания Северного Ирана, видно, что здесь дело идет о пожеланиях относительно обеспечения демократических прав азербайджанского населения Северного Ирана, стремящегося к национальной автономии в пределах Иранского государства и имеющего свой особый язык, отличный от персидского языка… Что касается советского военного командования, то оно не препятствовало и не препятствует передвижению иранских воинских частей и жандармско-полицейских отрядов, находящихся в районах Северного Ирана… В этих районах Ирана находится один пехотный полк, две пехотные бригады, два полка жандармерии и полицейские части, наличие которых может обеспечить порядок и спокойствие в этих местах. К посылке новых иранских войск в северные районы Ирана советское правительство отнеслось отрицательно и сообщило иранскому правительству о том, что посылка дополнительных иранских войск в Северный Иран могла бы вызвать не прекращение, а усиление беспорядков, а также усиление кровопролития, что заставило бы советское правительство ввести в Иран свои дополнительные войска в целях охраны порядка и обеспечения безопасности советских гарнизонов».