Леонид Левитин - Узбекистан на историческом повороте
Кочевые народы региона по своему происхождению, формированию этнографических, лингвистических и в целом культурных особенностей находились от оседлых народов и друг от друга на достаточно больших расстояниях. На первый взгляд слова "лингвистические особенности" могут вызывать удивление читателя. Ведь все эти этносы тюркоязычные. Однако туркменский язык относится к огузской группе (в которую входят азербайджанский, турецкий языки), узбекский к карлукской группе, казахский и кыргызский к кыпчакской.
Поскольку оседлым народам посвящено уже много страниц и речь о них еще впереди, остановимся на некоторых этногенетических характеристиках кочевых народов Средней Азии.
Казахи
В разные исторические периоды территория Казахстана большей или меньшей своей частью входила в состав различных государств и государственных образований. В III-I вв. до н.э. юго-западный Казахстан в государственном образовании Кангюй, который объединял кочевые и оседло-земледельческие племена на нижней и средней Сырдарье. В середине VI-VIII вв. - в Тюркском каганате, в VIII-X вв. в государстве карлуков, в IX-XII вв. в государстве огузов... В XI-XIII вв. территория подверглась нашествию сельджуков, киданей (племена монгольской группы, пришедшие с территории Китая), монголотатар.
В конце XV в. образовалось Казахское ханство, которое делилось на жузы (старший, средний и младший). Каждый жуз был един в политическом, хозяйственном и военном отношениях.
Географически Казахстан разделен своей центральной полосой на две части, одна из которых, южная (старший жуз), в экономическом и культурном отношении тяготела к оседлым районам Средней Азии, а другая, северная (средний и младший жузы), по тем же параметрам - к России. В XVIII в. младший и средний жузы добровольно приняли российское подданство. Почти через сто лет, в шестидесятых годах XIX в., Россия насильственным путем включила в свой состав старший жуз.
И все же, несмотря на жузовое разделение, государственное объединение казахских кочевых племен в единый народ, стремление казахов к этнической обособленности имели существенные объективные предпосылки. Различия между диалектами казахского языка незначительны, а образ жизни кочевых племен был очень схож. Несомненной объединяющей силой являлся и казахский литературный язык, сложившийся в основных чертах уже в середине XIX в., несмотря на то, что владело им и применяло его только незначительное число казахских интеллектуалов.
Кыргызы
Процесс формирования племен, из которых сложился кыргызский этнос, происходил преимущественно на территории Восточного Тянь-Шаня и Притяньшанья, а также Памиро-Алая и прилегающих горных областей (Алтай, Прииртышье, Восточный Туркестан). Можно выделить три группы племен, составивших основу сложившегося в XIV-XVII вв. кыргызского этноса: местные, издавна обитавшие на территории нынешнего Кыргызстана; пришлые, в основном тюркоязычные, южносибирского и центральноазиатского (в широком смысле этого термина) происхождения; племена монгольского и казахско-ногайского происхождения.
В силу географических факторов северные кыргызы (племена солто, сарыбагыш, саяк, буту) имели тесные культурные и экономические связи с казахами, были в какой-то мере вовлечены в общественную жизнь степных просторов Казахстана.
Южные кыргызы (кыпчаки и другие) экономически контактировали с узбекским населением Ферганской долины.
До российской колонизации кыргызы входили в состав Кокандского ханства, против колониального режима которого неоднократно поднимали восстания (1857, 1858, 1873 гг.), за чем следовали ответные карательные акции (ЦГА РУз. ф.И.1. Оп.1Д. 278.Л.1-8).
Кыргызские племена отличались архаичной социальной структурой. Отсутствовали политические союзы и объединения и единые государственные властители. В связи с отдаленностью и труднодоступностью районов проживания некоторых из кыргызских племен и во времена Кокандского ханства, и во времена Российской империи государственная власть там существовала лишь номинально.
Туркмены
В XI в. территория Туркмении была завоевана тюркскими племенами огузов, сыгравшими важную роль в этногенезе туркмен (так же как турок и азербайджанцев). Туркменские племена (текинцы, садыры, сарыки, гоклены, чаудоры, иомуты и др.) всегда были в большой мере автономны и самостоятельны, не признавали центральной политической власти. Некоторые западные исследователи (Беннигсен, Акинер) обращают внимание на исторически присущее туркменам чувство превосходства в связи с их кочевым образом жизни и их аристократическим тюркским происхождением.
Значительная часть Туркмении была, по существу, иранской (персидской) фронтирой (фронтьерой) - большим культурно-географическим приграничьем иранского и тюркоязычного (туранского) миров, местом постоянной борьбы оседлой, но ослабевшей Персии, с кочевыми туркменскими племенами, производившими набеги с целью захвата рабов, скота и новых земель, обеспеченных водой.
До российского завоевания территория, занимаемая туркменскими племенами, находилась под влиянием Хивинского ханства, однако официально в его состав не входила. При этом туркмены регулярно вторгались в Хорезм и в столицу ханства Хиву, где русским воинским гарнизонам во второй половине XIX в. приходилось охранять городское население.
Русское название Туркмении - Закаспийская область - указывало на ее место в сфере российских политических интересов, а именно в связи с Закавказьем. Туркмения была фактически анклавом российского Закавказья в Средней Азии. Поэтому заявления президента Ниязова об особом статусе Туркменистана в Среднеазиатском регионе, проведение им политики развития всестороннего сотрудничества с Ираном, возможно, вызваны в числе прочих причин и зовом исторической судьбы, стремлением возвратить страну в ее исторический ландшафт.
Таковы некоторые факты из этнической истории народов региона.
Поэтому, когда Махмудходжа Бехбудий писал: "Мы туркестанцы!", это была не констатация реальности, а призыв из области прекраснодушных мечтаний на тему "когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся". Словом, одна из иллюзий, которым подвержены и просветители, и политики, и простые люди. Всегда. Во все времена.
Федеральные иллюзии:
утраченные и сохранившиеся
Уже практика первых лет советской власти в Средней Азии показала утопичность надежд на возможность формирования здесь единой политической элиты и создания единого государственного союза республик или какой-либо иной работающей федерации. Это вытекало, как уже подчеркивалось, из этнической истории региона. Что в тех условиях могло объединить разные по этногенезу народы? Или пантюркизм, или панисламизм.
Выше уже было сказано, что пантюркизм не имел и не мог иметь в Средней Азии благоприятных условий для своего укоренения и распространения. На нашей памяти полное фиаско потерпела идея воссоединения под эгидой Турции тюркских этносов Закавказья и Средней Азии. Она была выдвинута после распада Советского Союза и пропагандистски усиленно прорабатывалась лидерами Турции. Идея была отвергнута не только соответствующими постсоветскими республиками, но не нашла поддержки и в турецком обществе. В который раз в истории государственный патриотизм, собственные государственные интересы оказались значительно сильнее чувства общей крови, тем более скорее мнимого, чем реального. Государственный патриотизм не раз доказывал свою приоритетность и в противостоянии с панисламизмом. Да еще не где-нибудь, не в Средней Азии с неукоренившимся исламским сознанием кочевых народов, а в рамках единого арабского суперэтноса. Созданные после Первой мировой войны арабские государства (некоторые из них были произвольно выкроены из кусков пустыни лондонскими политиками) проявили невероятную способность к выживанию и самосохранению часто в очень неблагоприятных условиях.
Дело в том, что за годы самостоятельного существования в новых государствах, пускай даже созданных искусственно, сформировались и заняли свое место в государственной иерархии и социальной структуре собственные политические, экономические и культурные элиты, образованные слои, профессиональные классы, заинтересованные в сохранении сложившейся государственности. Именно поэтому сирийская политическая элита не потерпела унии с Египтом во времена Насера, разорвав союз через три года после образования Объединенной Арабской Республики. Это, кстати, полезно помнить сегодняшним идеологам среднеазиатской идентичности.
В январе двухтысячного года высокопочитаемый на родине Чингиз Айтматов в интервью одной из западных газет, говоря о будущем Кыргызстана, высказал мнение, что оно скорее всего связано с конфедерацией или даже федерацией среднеазиатских народов. Какая же реакция была в Кыргызстане?
