Генрих Штоль - Пещера у Мертвого моря
— Как хорошо, что мы вас встретили, достопочтенный отец! — повинуясь внезапному вдохновению воскликнул Саад. — Мы тут как раз толкуем о пещере, где были найдены рукописи митрополита Афанасия, имеющие такое большое значение для христианства. Как жаль, что вы уже так стары! А то бы и вы, конечно, с удовольствием побывали в пещере, не правда ли? Но ведь такая трудная дорога! Жара, скалы, вы даже не можете себе представить!
Патер Иосиф улыбнулся так умиротворенно, как улыбаются только в 90 лет. Глаза у него были слабые, и он не заметил, что Георгин Исайя подмигнул и сделал ему знак молчать.
— Конечно, конечно, сын мой, — сказал патер Иосиф, — для меня это слишком далеко. Шутка ли — по Иерихонской дороге до развилки, где отходит тропа к Неби-Муса, а потом еще тысяча или тысяча двести шагов в гору! Слава богу, что по большим праздникам я могу еще посещать храм Гроба господня. А как бы мне хотелось пойти на рождество в Вифлеем! Уже пять лет как я там не был.
— Патер Иосиф, — воскликнул Георгий Исайя, видя, что его подмигивания и знаки не возымели никакого действия. — Господа торопятся, не мешайте же им уйти!
— Прошу меня извинить, — смиренно промолвил патер Иосиф. — Я не хотел вас задерживать. Но старому человеку так легко заболтаться.
Когда Селлерс и Саад, перебегая от укрытия к укрытию, возвращались обратно, они чувствовали себя почти счастливыми. Зацепка, пусть даже маленькая, все же лучше, чем ничего. Правда, район поисков оставался еще очень большим, так как по данным старого патера можно было лишь определить, в пределах какого квадратного километра находилась пещера. Саад знал, как много пещер в скалах над Мертвым морем, как трудно, почти невозможно, найти ту, которая нужна…
— Бакшиш, — сухо произнес Селлерс великое магическое слово Востока, собираясь выпрыгнуть из какого-то погребного люка. Иными словами, взятка. Это, бесспорно, самый удобный и легкий способ, но какую взятку дать монаху из монастыря святого Марка? Ему нужен бакшиш совершенно особого рода.
Переговоры тянулись неделями, пока, наконец, не завершились джентльменским соглашением: Георгий Исайя ведет двух сотрудников музея к пещере; за это он кроме высокого вознаграждения за услуги получает половину всех свитков и фрагментов, которые будут там обнаружены в результате планомерного, научного исследования. Теперь нужно было оформить сделку, и, чтобы придать ей официальный характер, Саад уговорил мэра арабской части Иерусалима и его помощников присутствовать при торжественном акте.
В назначенный день все явились в монастырь. Пили кофе, говорили о здоровье, в цветистых выражениях желали друг другу благополучия, — одним словом, это были чисто восточные церемонии, продолжительность которых раздражала профессора Селлерса. После того как он опорожнил семь чашечек и уже отказался от надежды услышать хоть одно разумное слово, перешли, наконец, к делу. И тут патер, вспомнив свое старое обещание митрополиту, наотрез отказался указать пещеру. Драгоценное время снова было потеряно, и, возвращаясь домой, Саад живо представлял себе, что ему завтра утром скажет по телефону Хардинг (он опять вернулся в Амман).
«Хорошо еще, — сказал себе Саад с кривой улыбкой, — что между Иерусалимом и Амманом семьдесят километров. Телефонные провода выдержат приступ ярости средней силы, а произнесенное злое слово забывается быстрее, чем написанное».
Он расправил плечи и решительно направился в музей, который в это время занимал Арабский легион (на языке правительственных документов это называлось «охраной»).
Часовой отдал честь. Едва взглянув на него, Саад на ходу поблагодарил. Но и мимолетного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что часовой — великолепный представитель рода человеческого, настоящий араб, сын пустыни, вероятно из Геджаза. Саад кивнул еще раз, теперь уже приветливее, и вошел в дом. Тут ему в голову пришла блестящая мысль. «Эти сыны пустыни, — сказал он себе, — умеют ориентироваться в пустыне, независимо от того, где она находится. У них соколиные глаза. Они на расстоянии заметят любую мелочь, которая меняет естественный вид пустыни. Они смогут найти пещеру даже по тем общим данным, которые сообщил патер Иосиф».
Саад тут же набрал номер телефона главнокомандующего иорданскими войсками генерал-майора Лэша, находившегося в Аммане.
Вместо по-военному лаконичного или не по-военному обстоятельного ответа на свое предложение удивленный Саад услышал сухой смех.
— Забавно, — донесся до него, наконец, голос генерала. — Дело в том, милый доктор, что мы тут все помешались на ваших свитках и ни о чем другом не говорим. Позавчера вечером, собравшись за бутылкой виски, мы, т. е. я сам, мой штаб и бельгийский наблюдатель из комиссии по перемирию полковник Липпенс, пришли к этой же мысли. Как раз сегодня я позвонил мистеру Хардингу и предложил ему то же, что и вы. Он согласился. По-моему, можно начать уже завтра. Сколько человек вам нужно? От легиона я направлю вам полковника Эштона, а из ваших людей полковника Аккаш эль-Зебна. Что вы сказали? Утром? Ну, великолепно. Место встречи — развилка дороги южнее Иерихона. Как, у вас нет автомобиля? Мы пришлем за вами джип. Всего хорошего, доктор!
В конце января 1949 г. «военно-археологическая» экспедиция отправилась в путь. После трехдневных поисков 1 февраля пещера была найдена. Телефон и радио пришли в действие, и точно через час Хардинг в Аммане уселся в машину и помчался к Мертвому морю.
Солдаты расположились на склоне горы, Эштоп, Аккаш и Саад ждали у входа в пещеру. Эштон уже собственноручно измерил и зарисовал пещеру и окружающие скалы, Саад и Аккаш перебирали пеструю кучу глиняных черепков, полотняных лоскутьев и комков смолы, которая возвышалась у входа в пещеру печальным свидетельством деятельности археологов-любителей, которые не столько копали, сколько бесчинствовали. У Хардинга от возмущения и гнева на глазах выступили слезы. Об обычных методах археологических исследований нечего было и думать. Проследить слои не представлялось возможным — все было перемешано, перепутано, сдвинуто со своего места. Да и та ли это вообще пещера? Кучи мусора у ее входа говорили о том, что когда-то здесь были свитки. Но какие? Те ли, что стали теперь знаменитыми? Это нужно было выяснить.
— Будем искать, — глухо сказал Хардинг. — Мы будем копать, чтобы быть уверенными, что ничего не упустили, хотя ничего хорошего я не жду. Попросим патера де Во принять участие в раскопках. Он не только директор музея, но и вообще самый подходящий человек для такого дела. Полковник, вы можете поставить часового у пещеры, пока не прибудет наша экспедиция?
— Разумеется, мистер Хардинг, — ответил Эштон, — с условием, что он не понадобится вам на целую неделю. Конечно, мои люди чувствуют себя как шейхи, когда могут избавиться от войны, но вы знаете Глабб-пашу, он умеет быть на редкость несносным. Больше чем за несколько дней я не ручаюсь.
— Благодарю вас, этого более чем достаточно.
Но дело пошло не так споро, как ожидал Хардинг.
Люди и снаряжение были собраны довольно быстро. Но участникам экспедиции удавалось добраться лишь до дорожной развилки, а затем приходилось возвращаться. По данным метеорологии, в области Иерихона выпадает всего 118 мм осадков в год, но этот февраль, казалось, вопреки метеорологии, наверстывал все упущенное за последние сто лет. Дождь, а то и снег сделали козьи тропы совершенно непроходимыми для повозок с оборудованием.
Только спустя две недели, 15 февраля 1949 г., Хардинг, де Во, Саад и еще несколько человек добрались, наконец, до пещеры. Быстро были разбиты палатки, распределены задания и намечен план работ. Целый месяц они регистрировали, считали, классифицировали черепки, просеивали песок в пещере и у входа в нее, а вечерами, после окончания работы, ломали себе голову над равными проблемами.
Было найдено 600 фрагментов величиной от миллиметра — на них сохранились только части букв — до нескольких сантиметров — с отдельными словами и даже целыми предложениями. По количеству черепков можно было предположить, что в пещере находилось от сорока до пятидесяти сосудов двух типов: 65,7 сантиметра в высоту и 25 сантиметров в диаметре и меньшего размера — 47,5 сантиметра в высоту и 26,5 сантиметра в диаметре. По материалу, обжигу и т. д. все без исключения сосуды датировались периодом I в. до н. э. — I в. н. э. Кроме того, были найдены три глиняных светильника, причем два почти целых, все римского типа, и римский же котелок для варки пищи. И, наконец, курьез: машинка для свертывания папирос, очень дешевая, из жести и полоски коленкора, бывшая в употреблении. Находок было и мало, и много в одно и то же время. Они, во всяком случае, оставляли широкое поле для предположений.
— Начнем с сосудов, — сказал де Во. — Мы подсчитали, что их было от сорока до пятидесяти. Кроме того, из публикаций американцев известно, что свитки имели разную величину. Если предположить, что в большом сосуде помещалось шесть свитков, в маленьком четыре, — лучше преуменьшить, чем преувеличить, — то, и тогда в пещере в общей сложности хранилось двести свитков. Господа, — он вскочил, сдвинул берет на затылок и взволнованно затопал своими короткими мускулистыми ногами, обнажив в улыбке мелкие, ослепительно белые зубы, — это же просто фантастично.
