Александр Коржаков - Ближний круг «царя Бориса»
До «Москвича» шеф как-то попробовал прокатиться на моей «Ниве». «Проба» прошла за городом, на проселочной дороге. Он отчаянно жал на газ, и мы на каждом буераке бились головой о потолок. Я опасался за позвоночник Бориса Николаевича – его травмированная спина могла не выдержать каскадерской езды. Выехав на шоссе, он перепутал педали, не справился с рулем и врезался в полосатое металлическое ограждение, отбойник. Слава богу, ни ГАИ, ни посторонних машин рядом не оказалось. Я пересел за руль, и мы без приключений, с покореженными правым крылом и дверью добрались до Москвы. После этого эпизода Борис Николаевич больше не просил «порулить» на «Ниве», но зато твердо решил иметь собственную машину. Свою хоть не стыдно разбить.
Два раза Ельцин выезжал из Кремля на «Снежной королеве». Первый раз – от Большого Кремлевского дворца, а потом – с Васильевского спуска. У меня после этого седые волосы появились. Но поскольку они почти сразу выпадали, то наши совместные автопрогулки просто увеличивали мою площадку для поцелуя.
Во время езды нас страховали мои друзья. Один, на «Ниве», ехал справа и чуть поодаль от «Москвича», другой, на «Жигулях», – слева. Так мы освобождали для Бориса Николаевича сразу два ряда. Другая задача была посложнее. Надо было найти маршрут без поворотов. Иначе у «гонщика», как обычно, происходила путаница в педалях и машина вела себя непредсказуемо.
Когда мы были в Кэмп-Дэвиде в гостях на ранчо президента США Буша (старшего), Ельцин позавидовал его электромобилям для гольфа, и Барсуков тут же закупил такие же. Вот на них Борис Николаевич лихачил вовсю, хотя иногда и эта аттракционая техника переворачивалась. Слава богу, все обходилось без травм.
С переездом в Кремль Борис Николаевич посчитал, что на «Москвиче» рулить уже несолидно. Тогда Барсуков приобрел американский джип «Субарбан» на тот случай, если Президенту вдруг захочется покататься за городом, в безопасном для избирателей месте.
Выбор именно этого джипа был не случаен. Ельцин хотел современную иностранную машину, мощную и красивую. В ту пору автосалоны в Москве были редкостью, поэтому через ГАИ дежурная служба СБП обзвонила владельцев современных джипов и попросили всех приехать на них в Кремль.
Хозяева вылизали машины до зеркального блеска. Президент осмотрел каждый джип. Он залезал в салон, ощупывал руль и пытался сдвинуть машины с места. Предвидя это, я дал указание специально поставить джипы в ряд, вплотную друг к другу и капотами к зданию.
Быстрее всех осмотрев «экспонаты» необычного автосалона, я замер около «Субарбана». Посидел в кабине и понял: именно эту модель выберет Президент. У джипа впереди широкое сиденье, как у «Волги» – ГАЗ-21. В салоне просторно, можно ноги вытянуть. И что немаловажно – только две педали: газ и тормоз. Перепутать трудно.
«Субарбан» стоял последним в ряду. Ельцин сел в него и сказал:
– Это мой.
Смотрины закончились, все разъехались, а я попросил у владельца «Субарбана» разрешения проехать на джипе. Сделал круг по Кремлю, потом за воротами проехался. Было приятно оттого, что огромная машина легко и просто подчиняется водителю. Пришлось генералу Барсукову опять раскошеливаться и исполнять очередную прихоть Верховного главнокомандующего.
Став хозяином казенного джипа (он же был на балансе Главного управления охраны), шеф опять захотел самостоятельно кататься. Если я отсутствовал на даче в Барвихе, он заставлял водителей выгонять «Субарбан» из гаража, с важным лицом садился за руль и передвигался по территории. Иногда предлагал выехать за ворота на шоссе, но сотрудники Службы безопасности были строго проинструктированы и никогда Президенту этого не позволяли.
Ну, а про «БМВ», купленный бедным многодетным отцом и дедом по цене велосипеда, попозже…
«А когда кончился наркоз…»
Противостояние между Президентом России и Верховным Советом началось в 1992 году. На первых порах оно было незаметным, кулуарным и внешне выражалось лишь в том, что Хасбулатов активно собирал вокруг себя единомышленников – тех, кто критиковал и экономические реформы, и просто политику Ельцина.
От ненадежных людей Руслан Имранович избавлялся. Но делал это по-восточному тонко. Например, когда Ельцин попросил отдать в правительство на должность вице-премьера по социальным вопросам Ю.Ф. Ярова (он был заместителем Председателя Верховного Совета РСФСР), спикер поставил условие: пусть Президент забирает одновременно и другого заместителя – Филатова.
Шеф долго раздумывал: пора было убирать Юрия Петрова – руководителя Администрации Президента, но кого назначить вместо него? Может, Филатова? Ельцин тогда редко советовался по кадровым вопросам с Семьей. Но поскольку на этот раз речь шла о близком для Семьи человеке, Петрове – все-таки сколько проработали в Свердловске вместе, дружили семьями, – он позволил себе поступиться принципами. К радости Бориса Николаевича, Семья отнеслась благожелательно к рокировке Петров – Филатов:
– Сергей Александрович – такой интеллигентный человек, с благородной сединой, добрейшей души, такой знающий, и умеет красиво говорить. Ну прямо божий одуванчик!
Когда шеф поинтересовался моим мнением, то я признался, что против этого назначения. Наверное, чувствовал, что Филатов никакой не администратор и даже не «одуванчик», а обыкновенный пустоцвет. Всегда поражался покорности Сергея Александровича: Хасбулатов с ним разговаривал в основном матом, да еще обзывал по-всякому при посторонних. А заместитель в ответ причитал:
– Руслан Имранович, я виноват, непременно исправлюсь.
Избавившись от надоевшего подчиненного, Хасбулатов устроил пирушку – как дитя радовался, что так ловко сплавил Ельцину горе-работника – великого демократа.
По правде говоря, историческое противостояние Президента и Верховного Совета спровоцировал малозначительный эпизод, после которого личные отношения Ельцина и Хасбулатова безнадежно испортились.
Руслан Имранович иногда парился вместе с шефом в сауне, находившейся в пионерлагере Верховного Совета РСФСР под Зеленоградом. Руководил этим лагерем и, естественно, баней будущий генерал ФСО Соколов (кстати, в спецслужбах и раньше бывали генералы, обязанные своей карьерой лагерям, но, правда, не пионерским). И вот однажды Хасбулатов пригласил в эту узкую компанию своего массажиста. Видимо, почувствовал себя на равных с Ельциным, оттого и позволил роковую бестактность. Борис Николаевич присутствие массажиста вытерпел, но я уже знал – самого Хасбулатова он дольше терпеть не станет.
На следующий раз, не без моего совета, в парилку Хасбулатов прибыл в одиночестве. Однако все не предусмотришь. Только, приняв свои банные двести пятьдесят, Президент начал любоваться собой в зеркале, рядом притерся целлюлитными бедрами и широкой задницей Руслан Имранович, взявший на борт не меньше. Созерцание себя в интерьере Хасбулатова, видимо, не пришлось по нраву Борису Николаевичу. Локоть его сделал как бы неловкое движение, от которого Руслан Имранович резко выпал из наблюдаемого в зеркале пространства. Если бы я не успел подхватить его жирное тело, мог выпасть и дальше. Мне не раз приходилось быть «на подхвате», страхуя то Хасбулатова, то самого царя Бориса. Больше уже одним паром они не дышали.
К 1993 году у Президента сложилась своя команда – Грачев, Барсуков, Бородин, Сосковец, Ерин, Тарпищев и я. Мы относились друг к другу, как казалось, с искренней симпатией.
Знаменитый указ 1400 о роспуске Верховного Совета, а точнее, только проект этого документа впервые обсуждали в Старом Огареве. Туда Ельцин пригласил Козырева, Шахрая, Грачева, Ерина, Черномырдина и Голушко. Мы с Барсуковым на совещание не пошли, а сидели в соседней комнате, готовые в любой момент войти и поддержать Ельцина.
Указ одобрили все. Спорили лишь о дате роспуска. Борис Николаевич хотел распустить парламент 19 сентября, но его уговорили это сделать на день раньше, 18-го. Все-таки воскресенье и в Белом доме никого не должно было быть. Надеялись без осложнений перекрыть входы в здание и просто на следующий день не пустить депутатов на работу.
Указ никому не показался ни антиконституционным, ни экстремистским. Верховный Совет сам сделал столько антиконституционных шагов, что противостояние с Президентом достигло апогея. Конфликт затягивался, иного выхода из него не видели. Жизнь граждан не улучшалась, а законодательная власть только и делала, что конфликтовала с исполнительной. К тому же Конституция явно устарела и не соответствовала изменившимся отношениям в обществе.
Шестнадцатого сентября 1993 года мы начали обговаривать предстоящие события в деталях. Для этого Ельцин пригласил Грачева, Барсукова и меня в Завидово. После обеда мы улетели туда на вертолете. Шеф позвал Павла Сергеевича, видимо рассчитывая, что министр обороны сыграет решающую роль в преодолении кризиса.
