Мачей Кучиньский - ЗАГАДКА ФЕСТСКОГО ДИСКА И ЗМЕЕПОКЛОННИКИ
Через девятнадцать столетий после основания Города Богов – так с языка науатль переводится название этого города, на автостоянке у шоссе сосредоточилось около сотни автомобилей, и прибывали все новые. Я вышел под чистое, но уже охваченное солнечным сиянием, золотистое утреннее небо. Жар обжигал ноги, яркий блеск не позволял поднять глаза. Чувствуя, как пересыхает во рту, я по красной щебенке, хрустевшей под ногами, устремился к руинам. Об уединении нечего было и думать. Кругом были люди, они шли толпами – с детьми, свертками, горшками, бутылками, торчавшими из корзин, ведя за собой сестер, теток, стариков-отцов, тестей и тещ прямо к подножию пирамид, между опунциями и агавами, к рощице акаций, надеясь прийти в себя в их хилой тени.
Я сменил направление. Чтобы оторваться от толпы, я начал не с пирамид, а с дворцов и музея. Пересек еще пустынные утром, хранившие прохладу дворы, внутренние галереи и покои без окон. Сначала без всякой мысли смотрел не на архитектуру, а на то, что ее покрывает: фрески, рельефы и фризы. Всюду на стенах я видел змея – символ материи и земли. Покрытый перьями, он своим двойственным существом птицы-гада выражал связь земли и неба, материи и духа. Вот так понимаемый крылатый змей и кецалъкоатль(quetzal – птица, coatl – змей) говорил нам о небесном происхождении жизни, о материи, одухотворенной духом.
В то время, когда здесь творили индейские художники, в другой части света Христос проповедовал то, что имело такую же символику. А птица-голубь – от Святого Духа возвещала о жизни из праха земного.
А мне, уже в XX веке, предстояло отыскать современный, так сказать, аналог этого духа. И я нашел его в той энергии – силе извне, – вечное поступление которой образует и движет жизнь. Для всей Земли это лучистая энергия непрерывным потоком льется от Солнца.
Я увидел в залах шеренга кецалей с взъерошенными перьями и когорты солнцевидных орлов, ленты, завитые в двойные спирали, и мои "делящиеся палочки"… Изображения клеток с ядрами, палочек, изогнутых на манер посоха, наконец, Древо
Жизни и Тлалокан – рай, где каждый человечек, держа во рту палочку, изогнутую в виде вопросительного знака, радостно или же со слезами как бы возглашал: "Я – хромосома!"
Я начинал понимать – здесь послание. В музее я увидел то, что воистину должно изумлять: город и его символы словно не знали исторического развития! Из древних корней сразу же, в законченном виде выросла могущественная метрополия Центральной Америки, а с нею науки, религия и искусство, и им в этой стране уже пятнадцать столетий. Возникла система мышления, детерминированная с самого начала, логически последовательная и ясная.
Археолог Лоретта Сежурне, автор множества открытий в Теотиуакане, в книге "Pensamiento у Religión en el México Antique" ("Мысль и религия древней Мексики") с изумлением задается вопросом, была ли эта научная картина мира созданием коллективным, или же она рождена одним духовидцем? И склоняется к последнему. Только могучее и ясное видение человека и пресмыкающимся во прахе, и окрыленным вдохновением с небес позволило создать этот пророческий символ змея-птицы.
Думаю, так оно и было. Ибо разве не так же возникали иные великие доктрины? Появлялся учитель, который излагал свое миропонимание в уже законченном виде. В Теотиуакане – его пророка мы знаем – это научное понимание жизни, думал я, было чем-то большим, нежели просто наитие по вдохновению. Оно было явлено как чистая информация о явлениях жизни с убедительной достоверностью, – отсюда и сила воссоздания его красками на стенах и резцом на камне. Это должно быть прозрачное и обращенное к всеобъемлющему разуму знание. Какое именно и о чем?
Эр было пять, Солнц мира пять, четыре уже миновали, и в пятой эре живут люди – учил миф о Солнцах. Каждая эра оканчивалась катастрофой, во время которой исчезали какие-то живые существа.
При первом же чтении в последовательности эр, приводимой в Хронике Куаутитлана, мне бросилось в глаза сходство ее мифа с историей Земли, ее животного царства, предложенной палеонтологами:
"Это Солнце. Ягуар-4. Те, кто жили здесь в первый раз, были сожраны ягуарами… исчезли и кончились Около 400 миллионов лет назад существовали ранние, доклеточные формы жизни, которые полностью вымерли либо эволюционирова/ш вместе с изменением состава морской воды и атмосферы.
Имя этого Солнца Вода-4… поскольку вода пятьдесят два года… Вот те, что жили в Солнце Вода-4… пока… не стали рыбами… 4000-400миллионов лет назад; жизнь развивается в море, процесс эволюции порождает рыб.
Это Солнце есть Дождь-4, которое было третьим, и те, что в нем жили, пока не бьии уничтожены под огненным дождем и не стали курами*… 400-20милшонов лет назад; выход жизни на сушу, возникновение земноводных, гадов, насекомых и млекопитающих; доминируют гады, давшие группу, которая осваивает третью после океана и суши среду – воздух, это – птицы.
Имя этого Солнца Ветер-4. Те, что жили, были захвачены ветром… стали обезьянами… 20- 1 миллион лет назад; выделение из млекопитающих предчеловеческих форм, развитие человекообразных обезьян.
Имя этого Солнца Движение-4. Это уже наше – тех, кто живет сейчас Миллион лет назад; появление homosapiens.
* Перевод дан нами по польскому тексту, приведенному М. Кучиньским по его переводу с испанского.
В. И. Гуляев в книге "Древние майя. Загадка погибшей цивилизации"
(М., Знание, 1983) дает несколько иной текст:
"Затем было создано третье Солнце. Его знаком бшо "Дождь-4". Оно называюсь "Солнцем огненного дождя ". В это время выпал огненный дождь из мелких камней. И говорят, что именно в это время упали сверху камни, которые мы сейчас видим, что кипел от жары камень "тесонтли " и что тогда появились скалы красного цвета".
Поскольку в данном случае важна суть, а не форма, я оставил текст, приведенный М. Кучиньским.
Мануэль Галич ("История доколумбовых цивилизаций"/ Перевод Ершовой Г. Г. и Гурвица М. М.; М.: Мысль, 1990. С. 108) приводит такой текст:
"Первым Солнцем было Солнце^Ночи, или Солнце Земли. Оно изображаюсь в виде головы животного из семейства кошачьих (Оселотонатиу) и воплощало царство тьмы, без надежды на избавление. Там жи.ш созданные богами великаны, растерзанные хищниками за неумение обрабатывать землю. Второе Солнце было Солнцем Дыхания (Экекотонатиу) – чистый дух, предназначенный д.гя возрождения. Благодаря ему люди, чтобы спастись от истребления ураганами, превратились в обезьян. Третье Солнце было Солнцем Огненного Ливня (Киаутонатиу). Тогда мир оказахся залитым ливнем из лавы и огня, от которого спаыись лишь птицы. Четвертое Солнце было Солнцем воды (Атонтиу). Оно исчезло в водах потопа, во время которого появились рыбы. Пятое Солнце – это то, в котором живем мы, Солнце Движения (Наоллин), Солнце Кецалькоатля и Теотиуакане ".
О том, что зарождение жизни связано с морем, сказано в книгах бытия многих народов (Библия, "Калевала", "Пополь-Вух", папирусы египтян и др.). Сказано в них также и о том, что создавал Бог все виды постепенно. Но ни один древний источник не классифицирует животного мира так детально, так логично, в таком соответствии с современными знаниями, как мексиканский Миф о Пяти великих эрах, или Пяти Солнцах.
Начать с того, что миф о Солнцах – это изложение эволюции. Графически она отображена в виде Древа Жизни. Я -стою перед ним, оно на стене, извлеченной из-под развалин Теотиуакана, поврежденной потеками: выцветшие краски складываются в исполненную глубочайшего смысла ценнейшую и менее других оцененную фреску мира.
Вот Рай. Это страна духов – человечков, говорящих на языке лент из двух полосок с двумя тройками квадратиков, как будто дпя выражения идеи трехбуквенного генетического кода; человечков, пытающихся перешагнуть через нечто или несущих на плечах нечто вроде ярма, так напоминающего форму, которую принимают хромосомы во время деления клеток…
Я вышел на свет. Ветер нес сухую пыль. Земля в это время года совершенно затвердела. Я начал взбираться на пирамиду. Камни были мелкие – вулканический туф. Камни, обработанные в виде брусков, составляли стены пирамиды, заполнена она была необработанным туфом. Узкие, высокие ступени заставляли идти боком или чуть ли не на кончиках пальцев. Повизгивая и охая, тяжело дыша и размахивая руками, толпа, стадо благородных млекопитающих – взбиралась наверх, то и дело помогая себе руками.
– Почему разрешают проносить транзисторы сюда? Ведь запрещено! – на ломаном испанском вопрошал проводника американец, возмечтавший в тиши насладиться своим присутствием здесь. – Угомоните их!
– Si, señor! Да, господин, – соглашался с ним проводник в соломенной шляпе, с черными усиками. – Но они скажут, что здесь у себя дома. Дома!
