Валентин Янин - Я послал тебе бересту
От усадьбы «Д» в раскопе 1955 года оказался крохотный кусочек в восемьдесят квадратных метров, примыкавший к самому перекрестку. Однако даже незначительные размеры этого нового участка не помешали ему подарить экспедиции еще несколько берестяных грамот. И в числе этих грамот две принадлежали к переписке наших знакомых посадников.
Грамота № 167 из слоя конца XIV века сохранилась целиком и начиналась словами: «Челобитье от мелника из Злостьици к Юрию к Онцифорову…».
А от грамоты № 180, найденной в девятом — Онцифоровом! — ярусе, сохранился лишь небольшой кусочек. На этом крохотном обрывке написано: «…ии и детий еи к Онсифору…». Какая-то женщина обращается к Онцифору от своего имени и от имени своих детей.
Однако самая интересная для нашего рассказа грамота в 1955 году найдена не здесь, а на соседней усадьбе «И», тоже незначительно задетой раскопом. Там, в слоях первой четверти XV века, в двух метрах от Козмодемьянской мостовой, обнаружен обрывок берестяного письма № 157, первые три строчки которого полностью сохранились:
«Господину Михаилу Юрьевичу биют челом хрестяне Черенщани. Чо еси, господине, велел нам переставливати двор, а ключник нам, господине, велит переста…» — «Господину Михаилу Юрьевичу бьют челом крестьяне Черенщане. Что ты, господин, велел нам переставить двор, и ключник нам, господин, велит переставить…».
Что случилось с двором крестьян Черенщан, мы так и не узнаем. Другое в этой грамоте должно привлечь наше внимание — имя Михаила Юрьевича, которому адресована грамота. Нам до сих пор не были известны потомки Юрия Онцифоровича, хотя об их существовании мы знали. Вспомним завещание Орины, в котором говорится, что в Колмове монастыре лежит весь ее род, начиная с прадеда — Юрия Онцифоровича. Если уж Юрий был чьим-то прадедом, то и отцом кому-то он приходился.
Но был ли этот новооткрытый Михаил сыном именно Юрия Онцифоровича? Условия, в которых найдена грамота, такому предположению как будто не противоречат. Первая четверть XV века — это время, когда по смерти Юрия Онцифоровича его усадьба должна была перейти к его детям — к деду и бабушке позднейшей Орины. А то, что грамота найдена на усадьбе «И», а не на усадьбе «Д», в конце концов, не важно — могли ее и во дворе соседей выбросить, и через забор кинуть.
Предполагать в Михаиле сына Юрия Онцифоровича позволяли и некоторые детали текста найденной грамоты. Михаил Юрьевич был крупным землевладельцем, крестьяне называют его уважительно на «вич» — «Юрьевич», что было привилегией бояр, несколько раз он в грамоте поименован «господином». Эти детали говорили, по крайней мере, о принадлежности Михаила Юрьевича к той же аристократической среде, к какой принадлежал Юрий Онцифорович.
А нет ли в летописи каких-либо сведений о Михаиле? Есть. Под 1420 годом рассказывается о таком событии. Осенью в Новгород пришли послы от гроссмейстера Ливонского ордена, чтобы договориться с Новгородом о предстоящем съезде для заключения «вечного мира». Они условились, что этот съезд состоится в январе 1421 года на реке Нарве, куда Новгород отправит для заключения торжественного договора своих представителей. В назначенный срок «вечный мир» был заключен «по старине», что, по лукавому разъяснению летописца, означает: «…как был при великом князе Александре Ярославиче», то есть при Александре Невском. «Прочность» «вечного мира», заключенного при Александре Невском, была в Новгороде хорошо известна: мир не помешал Раковорской битве и десяткам других сражений.
Сохранился и подлинник договора, заключенного в 1421 году на Нарве. В нем, между прочим, сообщается: «А от Великого Новагорода хрест человал князя великого намеснек Васелея Дмитриевичя князе Федор Патракеевичь, посадник новгородчкей Офонос Федоровичь, Михайла Юрьевичь, Наум Ивановичь за Велики Новгород и за все свои пригороды». Видите, в каком торжественном акте участвовал Михаил Юрьевич и в какой блестящей компании он оказался. Что ж, эта компания по плечу сыну Юрия Онцифоровича и внуку Онцифора Лукинича. Но кто сказал, что дипломат Михаил Юрьевич и наш Михаил Юрьевич — одно и то же лицо?
Продолжим поиски сведений о Михаиле в летописи. Годом раньше — еще одно сообщение о летописном Михаиле: «А Варлам анхимандрит постави церковь камену в Юрьеве монастыри Рожество богородицю. А Михаила Юрьевич церковь древяну святого Михаила на Колъмове…».
Вот это сообщение имеет для нас большую определенность. В Новгороде и его окрестностях в XV веке было около пятидесяти монастырей, но Михаил Юрьевич для своего церковного строительства избрал почему-то именно то место, где строил и был похоронен Юрий Онцифорович, — Колмов монастырь в ближайших окрестностях Неревского конца. Это совпадение уже содержит в себе намек на то, что предположение о родственных связях Михаила Юрьевича и Юрия Онцифоровича может оказаться правильным. Однако нужны новые подтверждения, а их может дать только исписанная береста из еще некопаных слоев усадьбы Онцифоровичей потому, что возможности летописи и других известных ранее письменных документов полностью исчерпаны.
И снова проверку предположения приходится откладывать надолго. В новом сезоне 1956 года ни одной связанной с посадниками грамоты из слоев XIV–XV веков не добыли. Прежде чем расширить раскоп у перекрестка Великой и Козмодемьянской улиц, нужно было докопать до материка нижние ярусы уже начатого раскопа.
Не буду утверждать, что это вызывало лишь досаду и желание поскорее разделаться с малоинтересной, хотя и неизбежной частью работы. Все ярусы новгородского культурного слоя наполнены историческими источниками первостепенного значения, все они несут в себе раскрытие одних проблем и постановку других. Чтобы это обстоятельство стало бесспорным, напомню только, что школьные упражнения мальчика Онфима и его рисунки найдены именно в 1956 году и именно у перекрестка Великой и Козмодемьянской улиц, в ранних ярусах усадьбы «И».
Наступление на запад началось в 1957 году, через четыре года после открытия посадничьей усадьбы, которая и теперь — спустя четыре года — еще скрывала все свои тайны. Это наступление началось в конце лета, когда были доведены до материка раскопы на всех других участках и высвобождены силы для исследования Козмодемьянской улицы. Прирезанный с запада участок захватывал широкой полосой часть усадеб «Д» и «И» и был вскрыт в 1957 году только до уровня напластований конца XIV века. Ведь уже начиналась осень и раскопки подходили к концу. Все грамоты, о которых ниже пойдет речь, найдены в слоях первой половины XV века, в третьем — шестом ярусах, которые сейчас по годичным кольцам древесины датируются 1396–1446 годами.
Первая же грамота, найденная на новом участке, — номер 297 — начиналась словами: «Целобитье от Сергия з братьей из Рагуилова господину Михайли Юрьевицу…».
Потом, спустя день, обрывок еще одной грамоты, получившей номер 300: «…ие господину Михаилу Юрьевицю от Терехо и от Тимоще…».
И, наконец, целое письмо, грамота № 301, разрешила все сомнения и окончательно определила происхождение Михаила Юрьевича не хуже, чем это сделало бы метрическое свидетельство:
«Осподиню Михаилу Юрьвицу, синю посадницу, паробок твой Кля цоло бие…» — «Господину Михаилу Юрьевичу, сыну посадничьему, слуга твой Кля челом бьет…». Дальнейший текст грамоты № 301 очень интересен по историческому содержанию, и мы вернемся к нему, когда соберем вместе все письма, полученные посадниками и их близкими. А сейчас обратите внимание на то, как просто решился вопрос об отношении Михаила Юрьевича к Юрию Онцифоровичу. Михаил назван в грамоте посадничьим сыном. Он был сыном посадника, которого звали Юрием. Но как раз Юрий Онцифорович, его предполагаемый отец, и был посадником. Все сошлось, все встало на место.
Все ли? Да, все, но за одним небольшим исключением. А может, в Новгороде в конце XIV или в начале XV века были и другие посадники Юрии? Тогда Михаил с равным успехом может оказаться сыном одного из них, а не обязательно Юрия Онцифоровича.
Ну вот, снова скажет читатель, началась «перестраховка». Что же тут проверять? Михаила звали Юрьевичем, а сына Онцифора Юрием. Юрий был посадником, а Михаил сыном посадника. И грамоты найдены на одном участке. И по времени грамоты Михаила чуть позже грамот Юрия. Вопрос ясен и в дальнейшем обсуждении не нуждается.
Нет, нуждается. И вот почему. Грамоты Юрия и Онцифора найдены на усадьбе «Д», а все четыре грамоты Михаила Юрьевича — на усадьбе «И», по другую сторону Козмодемьянской улицы. Эта их взаимоисключаемость не может остаться без проверки. И вот что такая проверка устанавливает.
Привлечение всех возможных свидетельств позволяет твердо сказать: да, в Новгороде конца XIV — начала XV века был еще один посадник Юрий, который годится нашему Михаилу Юрьевичу в отцы. Это посадник Юрий Дмитриевич, нам известно о его деятельности на протяжении тринадцати лет между 1397 и 1409 годами. Почему бы ему не быть отцом нашего Михаила? А вот почему. Юрий Дмитриевич, как показывают духовные грамоты новгородской боярской семьи Шенкурских, жил на другом берегу Волхова, на Нутной улице Славенского конца. Никаких точек соприкосновения с Михаилом Юрьевичем у него нет. А Юрия Онцифоровича с Михаилом роднит все, включая и Колмово, и соседство усадеб на Великой и Козмодемьянской улицах. Вот теперь все сомнения устранены, и мы имеем право сказать: Михаил Юрьевич был сыном Юрия Онцифоровича.
