Валентин Янин - Новгород – раскрытая книга русского средневековья
Обзор книги Валентин Янин - Новгород – раскрытая книга русского средневековья
Валентин Лаврентьевич Янин
Новгород — раскрытая книга русского средневековья
В моей жизни дважды случались события, которые хочется назвать поворотными. Первое было поворотным лично для меня, когда я в далеком 1947 г., по окончании 1-го курса, впервые оказался в экспедиции Артемия Владимировича Арциховского, работавшей в разрушенном войной Новгороде. Отправляясь на первую производственную практику, я не предполагал, что навсегда определяю свою научную судьбу. Экспедиция 1999 г. была моим 51-м полевым сезоном в этом городе.
Второе событие стало поворотным для всей отечественной археологии, изучающей наше средневековье. Я имею в виду открытие в Новгороде 26 июля 1951 г. первой берестяной грамоты (cм. также: Янин В.Л. Новгород, открытый археологами // Природа. 1995. № 4. С. 16–24). Через год нам предстоит отметить 50-летний юбилей этого события; к нему мы приходим с результатом, который тогда, полвека назад, показался бы фантастическим. К сегодняшнему дню в Новгороде найдено уже 915 берестяных грамот XI–XV вв. Еще 84 берестяных документа извлечены из культурных напластований Старой Руссы, Смоленска, Торжка, Пскова, Твери, Москвы, Старой Рязани — в России, а также Мстиславля и Витебска — в Белоруссии и Звенигорода Галицкого — на Украине. Всего в 11 древнерусских городах найдено 999 берестяных текстов. Первая же такая находка полевого сезона 2000 г. станет тысячной!
В чем смысл этой, не имеющей прецедентов, коллекции? Берестяные грамоты сохраняют прочную связь с археологическим комплексом. Их находят на тех древних усадьбах, куда они были адресованы или где они были написаны, в окружении вещевых реалий, принадлежавших их адресатам или их авторам. По именам адресатов мы получаем возможность назвать имена владельцев и жителей раскапываемой усадьбы, установить их взаимоотношения с соседями, а по хронологической вертикали выяснить их генеалогические связи с предками и потомками. Археология, до того говорившая молчаливым языком древних вещей, обрела живой и порой очень громкий голос. Хор мужских, женских и детских голосов через многие столетия вновь звучит среди безмолвных остатков древних построек.
Практически любой берестяной текст, даже фрагментарный, содержит важную для исследователя новую информацию. Но дело не только в этом. Главным источником наших сведений о средневековой Руси до сих пор остаются летописи. Однако интерес летописца всегда был избирателен. Его интересовали яркие события. Повседневная жизнь современника не привлекала его внимания. К тому же самый древний летописный текст относится к началу XII в., события 8-9-го столетий описаны в нем на основании главным образом устных рассказов и припоминаний. Сам же этот текст сохранился в рукописях XIV и XV вв. — не раз переписанных и отредактированных. Существуют важные для понимания прошлого древние законодательные памятники, но их нормы, естественно, малоподвижны, отражая порой исходную, а не реальную ситуацию.
Вообще для ранних периодов нашей истории база аутентичных письменных источников скудна. Причина тому — пожары, периодически уничтожавшие деревянные города с их скученной застройкой. До находки берестяных грамот были известны лишь три пергаменных листа домонгольского времени с текстами, касающимися гражданской истории. Все они датируются первой третью XIII в. Рад сообщить, что число берестяных грамот 11 — начала 13-го столетий уже превысило 400.
Раскопки древнерусских городов на протяжении последних 70 лет ведутся систематически. Особенно значительны они в Новгороде, где начиная с 1932 г. непрерывно работает самая долговременная в мире археологическая экспедиция. Причина особого внимания к этому городу состоит не только в его выдающемся историческом значении, но и в особых условиях сохранности древностей в его почве. В культурном слое идеально сберегаются все предметы из органических материалов, и прежде всего из дерева, которое на Руси было главным поделочным материалом. Новгородский культурный слой сохраняет все, что когда-либо отложилось в нем, предоставляя возможность увидеть предка в окружении привычных ему вещей — от транспортных средств и домашней утвари до музыкальных инструментов и великолепных произведений прикладного искусства.
Прекрасная сохранность дерева — в частности, настилов уличных мостовых и нижних венцов многочисленных срубов — позволяет не только детально членить культурный слой на узкие хронологические отрезки (число настилов, наслоившихся на протяжении X–XV вв. на уличных мостовых Новгорода, достигает 28–30 ярусов), но с помощью дендрохронологического метода определять время сооружения каждого нового яруса. Это в свою очередь дает возможность датировать раскапываемые жилые и хозяйственные усадебные комплексы с необходимой уверенностью, которая сотни раз подкреплялась свидетельством «говорящих» находок. В слоях XII или XIV в. находились грамоты, адресованные лицам, известным из летописных сообщений именно этих веков, в слое XI в. — западноевропейские монеты того времени, в слое Х в. — арабские монеты, в слое 30-х годов XI в. — печать Ярослава Мудрого, и во всех слоях — сотни свинцовых печатей деятелей именно того времени, которое обозначено их стратиграфическим положением.
Не вдаваясь в отвлекающие детали, подытожу сказанное выводом: цель археологического исследования древнерусских городов состоит в расширении круга источников познания истории, в увеличении объема информации, в том числе и о тех сферах прошлого, которые не отражены в традиционных письменных источниках.
Открытие берестяных грамот в корне изменило программу археологических исследований. Если прежде археология средневековья сосредоточивалась на датировке древних предметов, изучении способов их изготовления, исследовании торговых взаимосвязей и т. д., т. е. была погружена в мир материальной культуры, то теперь ее стали интересовать проблемы, которые прежде были исключительно достоянием исследователей традиционных письменных источников.
Нас интересует теперь, как сформировалась та необыкновенная форма средневековой государственности, какой был вечевой строй Новгорода? Имело ли место призвание варяжского князя? Какова была степень демократизма новгородского общества? Как формировались и развивались органы его власти? Какие процессы привели к падению боярского Новгорода?… Масса вопросов, один интереснее другого. И замечательно то, что во многих новых направлениях археологического исследования имели место существенные прорывы.
Замки-бирки XI — начала XII в. для запирания мешков с ценностями: а — с изображением княжеского знака; б — с надписью: "Мечника Лазаря мешок" и изображением меча; в — с буквой N; г — с именем «Хотен» (общий вид, развертка поверхности, разрез); д — с надписью: "Устье Ваги, мешок мечника, 3 гривны", изображением меча и тремя зарубками; е — с пятью зарубками; ж — с изображением княжеского знака (общий вид, прорись, разрез).
Пресловутый "варяжский вопрос"
Сообщение о призвании Рюрика новгородцами в середине XI в. вот уже более двухсот лет возбуждает эмоции с очевидной политической окраской. Борьба «норманистов» и «антинорманистов» демонстрировала явные «излишества» обеих дискутирующих сторон. «Норманисты» пропагандировали мысль о том, что правопорядок и культура были привнесены на Русь иноземными князьями. «Антинорманисты», исходившие из того обстоятельства, что рассказ о призвании записан летописцем спустя два с половиной века после указанного события, сам этот рассказ признавали легендарным, возмущаясь при этом: "Что же, разве русские люди не могли найти князя у себя дома? Зачем им понадобилось искать власть на свою шею за морем?"
Раскопки в Новгороде обнаружили, что в IX в. его вообще еще не существовало. Первые элементы застройки в виде рыхлой догородской структуры возникают на его территории лишь на рубеже IX–X вв., а городом с уличными мостовыми, усадебной планировкой, системами благоустройства он становится лишь в середине Х в. Этот результат, казалось бы, подкрепил антинорманистскую версию: не было Новгорода — не было, значит, и призвания иноземного князя. Подкрепил, однако, ненадолго.
Благодаря многолетним раскопкам Е.Н. Носова на Городище, в 3 км от Новгорода (этот пункт знаменит наличием в нем княжеской резиденции, существовавшей вплоть до падения Новгорода в 1478 г.), было выяснено, что резиденция эта возникает как раз в середине IX в. и с самого начала ее вещевой комплекс имеет ярко выраженную скандинавскую окраску, свидетельствуя о присутствии здесь варяжской дружины. Иными словами, летописная версия была подтверждена, но с некоторыми коррективами. Инициаторы приглашения — новгородские словене, кривичи и аборигенные угро-финны, образовавшие политический союз — призвали иноземного князя еще тогда, когда Новгорода не было, а сами племена владели, по словам летописи, "каждое своей волостью".
