Муса Гареев - Штурмовики идут на цель
Подхватив девушку на руки, я закружил ее на виду у всего аэродрома.
Несмотря на плохую погоду, группа наших штурмовиков, тяжело гудя и разбрызгивая колесами жидкую черную грязь, вырулила на старт.
В этой группе ведущим пары лечу и я бомбить вражеский аэродром.
Самолет за самолетом медленно разбегаются по разбухшему от осенних дождей полю аэродрома и с трудом отрываются от земли. В воздухе, собравшись в группу, мы берем курс на запад и вскоре подходим к линии фронта.
Густая низкая облачность буквально прижимает нас к земле. Линию фронта проскакиваем на бреющем полете без особых трудностей.
Теперь – на аэродром!
Противник, видимо, не ожидал, что в такую погоду авиация поднимется в воздух, и всполошился лишь тогда, когда наши бомбы стали рваться на стоянках самолетов. Заработали зенитки, но огонь их не достигал цели. Вдобавок наш комэск для борьбы с ними выделил два самолета. Продолжаем наносить удары по аэродрому.
На поле стоит несколько «юнкерсов» и «мессершмиттов». Один «юнкере» горит, вспыхивает и «мессершмитт». А куда это под бомбами спешит юркий заправщик?
На крайней стоянке я различаю длинное тело истребителя. Теперь все ясно-хочет взлететь! Ну, нет. Этого мы не допустим!
Пикирую на заправщик. Несколько выстрелов из пушки – и он вспыхивает так ярко, что я невольно закрываю глаза.
Налетаю на пытающегося подняться в воздух «мессершмитта». Вижу, как снаряд точно попадает в цель.
Задание выполнено, можно возвращаться домой…
На стоянке меня уже поджидает Галя. Спрыгнув на землю, беру ее под руку, и мы отправляемся искать инженера полка Суглобова, чтобы доложить о нашей женитьбе и пригласить на свадьбу. Какое веселье без Григория Ивановича! Его уважают в полку и считаются с его мнением»
Суглобов встретил нас приветливо:
– Все боитесь разлучиться? Все вместе?
– Мы поженились, Григорий Иванович. Доложить вам пришли.
– Ну! Решились наконец. А у полкового были? Разрешил?
– Разрешил. Против свадьбы не возражает.
– Это хорошо…
Суглобов согласился взять на себя роль посаженного отца, хозяйка, у которой он жил, – роль посаженной матери. «Даже на фронте все должно быть как следует, – говорил Григорий Иванович. – Свадьба – самый большой праздник в жизни человека». И мы были согласны с ним.
Свадьба прошла весело, шумно, с тысячами всяческих пожеланий.
А на следующий день рано утром полк подняли по тревоге.
Через несколько минут, попрощавшись с Галей, я шел к своему самолету.
Кирьянов встретил меня веселой улыбкой;
– Вот как начался ваш медовый месяц, товарищ командир!
– Да, Сашок, начался. Постараемся, чтобы фашистам он запомнился так же, как и мне.
Глава девятая
Крылом к крылу с друзьями
Летне-осенняя кампания 1943 года была завершена советскими войсками блестяще.
За это время Красная Армия окончательно захватила стратегическую инициативу в свои руки и нанесла по врагу тяжелые удары, после которых он уже не мог оправиться. Сталинград и Курск стали символом грядущего поражения фашистской Германии. Успехи советских войск во втором периоде войны создали все предпосылки для окончательного освобождения нашей территории и полного разгрома фашизма.
В это время из-под Мелитополя наш полк перебазировался поближе к Никопольскому плацдарму на аэродром Успеновка. Здесь мы простояли почти пять месяцев, – до начала боев по освобождению Крыма.
Пока наши наземные войска готовились к новому мощному наступлению, мы, авиаторы, трудились без отдыха. Не давали засевшему на плацдарме противнику покоя – бомбили его переправы, штурмовали подходившие резервы, батареи и другие объекты. Командование фронта использовало авиацию и для нанесения штурмовых ударов по войскам противника, лихорадочно готовившегося к обороне в Крыму.
За эти долгие и трудные месяцы войны я со своими боевыми друзьями совершил немало вылетов.
Был у меня друг-москвич Виктор Протчев. Удивительный это был молодой человек: лицо – мальчика, губы пухлые, как у ребенка. Кто не видел его в бою, мог подумать;
«Ну, какой из него летчик?..» Правильно говорят, что внешность обманчива. Летал Виктор хорошо, воевал храбро, но всегда старался быть незаметным. Станут его хвалить, краснеет, словно девушка, захлопает пушистыми ресницами и будто в оправдание заметит:
– Так уж получилось. Если бы не ребята…
Когда Виктор вылетал, я всегда волновался и с нетерпением ждал его возвращения.
…Однажды воздушная разведка донесла, что на аэродроме в районе северо-западнее Каховки сосредоточилась большая группа самолетов противника. Нашему полку командование приказало – нанести удар по аэродрому.
Вылетели тремя группами. Обрушив на аэродром бомбовый удар, отштурмовали, и лишь когда собрались в группы, заметили, что нет двух самолетов; Виктора Протчева и его напарника Григория Надточиева.
Заныло сердце: неужели сбили?
Спросил у Кирьянова. Не видел ли он, что случилось с Протчевым и Надточиевым?
– Не знаю, – ответил. Запросил комэска Анисова:
– «Сокол шесть-тридцать». Я «Сокол – шесть-тридцать один». Нет двоих. Не видел ли, что с ними случилось?
Но и командир эскадрильи ничего не видел.
Я попросил разрешение остаться и поискать товарищей. Анисов ответил так:
– А потом тебя самого искать надо будет? Веди свою группу домой.
Приказ есть приказ, – лечу на свой аэродром. А на душе тяжело: «Эх, Муса, Муса! Куда это годиться – друга подбили, а ты даже не видел, что с ним произошло?..»
Остаток дня я провел на аэродроме в ожидании возвращения друзей.
Наступил вечер. И вдруг к аэродрому во весь опор скачет группа всадников. Откуда они появились и что им нужно здесь? Видим, одеты они в летную форму – вместо ушанок шлемофоны, на ногах унты. Это были Протчев и Надточиев.
Радости не было конца, а когда успокоились, Виктор рассказал, что с ними приключилось.
Когда звенья делали первый заход, самолет Виктора Протчева подбила вражеская зенитка. Он отвернул от аэродрома и пошел на вынужденную посадку, благополучно приземлился в поле в нескольких километрах от него. Это видел его ведомый Григорий Надточиев. И, несмотря на то, что летал еще немного, не оставил в беде товарища: развернулся, посадил свой «Ил» рядом с самолетом командира. Взяв на борт экипаж подбитого штурмовика, пошел на взлет. Вокруг уже бегали гитлеровцы. Их становилось все больше, а самолет медленно, тяжело проваливаясь в грязь, набрав необходимую скорость, взлетел. Не зная маршрута на свой аэродром, Надточиев приземлился на первой же удобной площадке на нашей территории.
За этот подвиг Григорию Надточиеву было присвоено звание Героя Советского Союза. Но награду летчик получить не успел: в боях за Крым, при штурме Сапун-горы, он погиб смертью храбрых.
Взаимная выручка, чувство братской дружбы и взаимопомощи на фронте творили настоящие чудеса. Они были развиты во всех родах войск, особенно – у летчиков. Пилоты часто шли на верную смерть, но друга, товарища спасали. И неслучайно о советских летчиках суровых военных лет написано немало стихов.
У летчиков наших такая порука,
Такое заветное правило есть;
Врага уничтожить Но друга спасти –
– большая заслуга, это высшая честь!
Честью мы дорожили, как последним патроном в бою, берегли, как заветное начало, и пронесли ее над землей многих стран Европы.
Это было в конце ноября. Враг перебрасывал на Никопольский плацдарм все новые и новые части, укреплял оборону, наращивал силы. Мы сбрасывали на него бомбы, но он упорно продолжал свое дело. Переправы на Днепре работали и подступиться к ним было почти невозможно, так надежно прикрывались они с земли и воздуха.
Командование несколько раз ставило задачу – уничтожить эти переправы, но наши попытки не имели успеха.
– Бомбардировщиков надо посылать, а не нас. Очень большое расстояние над территорией противника! – рассуждали штурмовики. – Пока перетянешь через плацдарм и доберешься до переправ – сто раз обстреляют зенитки, «мессершмитты» тут как тут, и маневрировать вынуждают нас с подвешенными бомбами!
А разбить наведенные переправы надо было обязательно.
На бомбежку переправ в районе Никополя летчики нашего полка вылетали несколько раз и возвращались на израненных машинах. Несли невозвратимые потери.
Проанализировали мы наши вылеты и пришли к выводу; нужно менять маршруты полетов на цель и тактику штурма вражеских переправ на Днепре.
В самом деле, много наших сил поглощал пролет над плацдармом. Пока пройдешь над ним, много раз столкнешься с врагом, вплоть до воздушных боев. Но не только это. Главное, что фашисты изучили наши маршруты. Завидев нас на переднем крае, они немедленно передают о нашем появлении в районе переправ, и там нас встречают во всеоружии. Нужно выходить к переправам так, чтобы враг не ожидал нас, не замечал вплоть до самого разворота.
