Муса Гареев - Штурмовики идут на цель
Домой мы возвратились гордые от сознания выполненного долга. А там нам уже готовили встречу. Не успел я доложить о выполнении задания, как командир полка обрушился на меня, пригрозил отдать под суд военного трибунала. Приказал построить полк.
Перед строем полка все повторилось.
Мне бы сказать: «Виноват, товарищ майор, больше такое не повторится». А я твержу и твержу одно и то же, словно таблицу умножения:
– Иначе поступить не мог. Возвращение группы считаю неправильным. Я по приказу выполнял боевое задание. Полковой стоит на своем.
– Кто хочет сказать? – обращается он к летчикам, но желающих выступить не нашлось. И в этом дружном сплоченном молчании личного состава полка я вдруг почувствовал одобрение, поддержку. И хотя, в общем-то, формально командир полка был прав, я выше поднял голову.
А утром наша эскадрилья снова вылетела громить врага.
Наши части захватили крупный вражеский аэродром. Удар был настолько стремительный, что фашисты не успели поднять в воздух самолеты. Их осталось на аэродроме несколько десятков. Мы с удовольствием прохаживались по бетонированным полосам и дорожкам, осматривали склады и хранилища. Капитально обосновывались фашисты на нашей земле! Но они просчитались в своих коварных планах и вот бегут на запад, бросив вместе с награбленным добром и собственные самолеты.
Командование полка поручило капитану Анисову, хорошо знавшему немецкую авиатехнику, познакомить летчиков с трофейными самолетами. Анисов повел нас к машинам и стал знакомить с тактико-техническими данными каждого типа самолетов. Особое внимание он уделял анализу их слабых сторон.
После самолетов нас, летчиков, тщательно ознакомили с зенитными орудиями врага.
Два дня мы изучали трофейную технику, узнали много нового и полезного, а затем снова двинулись вслед за фронтом, который все дальше и дальше уходил на запад.
Один аэродром сменялся другим. В Розовке, километрах в тридцати от города Мелитополя, нам пришлось задержаться. Наши войска закрепились на рубеже вдоль небольшой реки Молочная. Сюда подтягивались резервы, строились укрепления, траншеи, блиндажи. Фашистские войска, бесконечным потоком отступавшие под нашими ударами на запад, заняли оборону. Гитлеровское военное командование направляло сюда новые пополнения. Целыми днями мы не покидали самолетов, вылетали бомбить штурмовать их.
На аэродроме Григорьевна разведка обнаружила, большую группу самолетов противника. Нашему полку приказано уничтожить их. Полк повел командир 2-й эскадрильи 3 капитан Михаил Степанищев. Весельчак и балагур на земле, в воздухе он становился строгим и расчетливым командиром. Не впервые ведет нас Степанищев. Под его командованием мы не раз летали, вступая в трудные бои, и всегда возвращались с победой. За ним мы готовы были, как говорят, в огонь и в воду. А для меня, к тому же, Михаил был близким другом.
Чтобы сократить время, командование полка решило произвести групповой взлет поэскадрильно в линию: первая, вторая, третья. Пилоты полны внимания. Ждем команды.
И вот первая линия устремляется вперед, за ней идут другие. Небо гудит от мощного рева моторов. Над аэродромом противника – густая туча пыли. Мы появились неожиданно и отбомбились удачно. Но только стали заходить на штурмовку, опомнившиеся фашисты открыли сильный зенитный огонь. Вижу, Степанищев отворачивает от аэродрома. Недоумевая, эскадрильи идут за ним. Что с командиром? Сколько раз водил нас в бой, сколько зенитных батарей уничтожил, ничего не боялся, а тут, когда рядом весь полк… Нет, тут что-то не так!
А самолет Степанищева уходит все дальше и дальше от недобитого фашистского аэродрома. Заметно падала скорость, снижалась высота. И только когда он чуть не врезался в лесную полосу, стало понятным, что самолет командира подбит. Тут же часть машин вернулась штурмовать немецкий аэродром. Провожавшие самолет Степанищева летчики видели, что его машина не слушается управления, но Степанищев сумел перетянуть над лесопосадкой и сел на ровном поле в нескольких километрах от аэродрома, на занятой врагом территории.
Ведомый Степанищева лейтенант Ларик Павлов неотступно следовал за командиром. Он словно хотел поддержать его своими крыльями, заходил то справа, то слева. Но что он мог сделать, если у машины столько ран, а главное – остановился мотор?
Оставалось последнее – попытаться сесть рядом и спасти экипаж подбитого самолета на своем штурмовике. И не успели мы еще прийти в себя от случившегося, как Ларик круто развернулся и сел рядом с машиной командира.
Мы образовали круг и принялись кружить над полем. Мысленно торопим товарищей; «Быстрей, быстрей, пока не появились фашисты и ничто не мешает взлететь!..»
Нервы напряжены до предела. Я уверен, если бы на помощь Степанищему не пришел Павлов, это сделал бы любой из нас. Что бы ни случилось, а командира из беды выручать готов каждый летчик.
Сверху хорошо видно, как экипаж покидает подбитый самолет и бежит к машине Павлова. Но видим мы и то, как к месту приземления наших штурмовиков спешат фашистские солдаты. Они мчатся на грузовиках, на мотоциклах, скачут на лошадях…
Теперь спасти товарищей могли только мы. Дружно заговорили пушки и пулеметы наших самолетов. Фашисты бросили машины, заметались по полю. Теперь им не до наших товарищей.
А Степанищев со стрелком уже рядом с самолетом Павлова. Еще минута – и они в самолете. Теперь задача – взлететь. Вспоминаю гибель Безуглова и содрагаюсь; нет, нет, мы этого не допустим…
Павлов разворачивает самолет, идет на взлет. Тут снова появляются вражеские солдаты. И опять мы, не жалея боеприпасов, строчим по ним из пулеметов и бьем из пушек. Некоторые наши самолеты снижаются так, что вот-вот начнут рубить гитлеровцев винтами, и враг не выдерживает – разбегается по полю. В это время самолет Павлова отрывается от земли и круто набирает высоту. Мы пристраиваемся к нему и берем курс на свой аэродром. Но нам опять не везет: из-за облаков вываливаются «мессершмитты». Теперь держись!
Не сговариваясь, меняем строй, плотно прикрываем самолет Павлова. Наша задача – дружным огнем отгонять истребителей и постепенно оттягиваться на свою территорию. Так и делаем. А «мессершмитты» заходят то с одной, то с другой стороны, но наш непрерывный огонь с самолетов заставляет их прекратить преследование, и мы уже без осложнений добираемся до своего аэродрома.
На земле нас ждут, считают самолеты; нет одного! Но кто же на этот раз не вернулся? Когда эскадрильи пошли на посадку, с земли определили – нет самолета Степанищева. Все сняли шапки. Кто-то сказал:
– Такого орла потеряли! Кто теперь будет водить полк на задания?.. Да и стрелок у него был – парень что надо…
Пока на командном пункте горевали и строили всякие догадки о судьбе Степанищева, мы зарулили на свои стоянки, покинули самолеты и, собравшись большой группой, направились докладывать о выполнении задания.
Идем дружно, весело. А собравшиеся на командном пункте смотрят на нас с недоумением: что за чудеса – самолет Степанищева не вернулся на аэродром, а летчик, как ни в чем не бывало, живой и невредимый, вместе с другими идет докладывать о результатах. Может, это не он? Или кто-то ошибся номером и спутал самолеты?
Но самолет капитана действительно не вернулся с боевого задания. Крылья друзей спасли отважного комэска, вырвали его из лап коварного врага. Летный коллектив полка горячо приветствовал своих героев.
Узнав, как все произошло, товарищи бросились обнимать Павлова и Степанищеаа, поздравлять их с успешным возвращением. За этот подвиг Родина присвоила Ларику Павлову звание Героя Советского Союза. Михаила Степанищева и двоих стрелков командование наградило боевыми орденами. День вручения наград для всех был большим праздником. Мы еще раз обняли боевых друзей.
Глава восьмая
Редкий случай
Уже осень. Погода часто портится и мешает нам летать. Колеса вязнут в грязи, взлет затруднен, посадка опасна. Но воевать надо. Пехота ждет нашей поддержки.
Сегодня неожиданно посветлело, и мы с раннего утра в воздухе. Близится двадцать шестая годовщина Октябрьской революции, и всем летчикам хочется преподнести любимому празднику побольше боевых подарков. Недавно мы группой два раза летали бомбить и штурмовать аэродром, уничтожили и повредили более тридцати вражеских самолетов. Есть на нашем счету танки, автомашины, артиллерийские батареи. А сегодня должны быть снова танки. Как-то сложится этот день?..
Мне вспоминается один из последних моих боевых вылетов, чуть не стоивший мне жизни.
Группа наших самолетов вылетела штурмовать вражескую колонну танков. Работали на минимальной высоте. Не успел я сбросить все бомбы, чувствую, самолет мой дрожит. Бросаю взгляд на правое крыло – в плоскости огромная дыра. Пытаюсь развернуться для нового захода – машина не слушается руля, тянет в сторону.
