Петр Краснов - Исторические очерки Дона
Своих обжитых отцами и детьми куреней, своего скота и лошадей, садов, своего имущества, добытого в поисках новопришельцы не имели — они явились в городках и по станицам крутыми бедняками — «голытьбою», «голутвенными казаками». Что же оставалось им делать, как не искать, где бы «добываться», на войне ли, в грабежах ли на Волге, на Яике, или на Черном и Хвалынском (Каспийском) морях?
Такою жаждущей разбоя, воровства, душегубства «голытьбою» был полон тогда весь юг России. Возможности добывать там большие. Рядом — обширные калмыцкие и татарские кочевья с лошадьми и скотом, с синими, влекущими в даль морями — сказочно богатые, пестрые, яркие Турецкое и Персидское государства; между ними Кавказские горы, и что в них, что за ними? Там своеобразные люди, имеющие прекрасное оружие, лихих коней, сладкие вина, пестрые ткани и ковры, медную, золотую и серебряную посуду и прелестных женщин.
Играл на все это глаз казака-гулёбщика.
И не только на Дону. Кругом жили товарищи, готовые откликнуться на смелый и вольный призыв идти на смелый разбойничий поиск.
Пели на Яике задорную песню:
«За Яиком за рекой
Казаки гуляют
И каленою стрелой
За Яик пускают.
Казаки не простаки —
Вольные ребята,
Как по шайкам тумаки,
Все живут богато.
Они ночи мало спят: —
В поле разъезжают.
Все добычу стерегут,
Свищут, не зевают…
Как персидские купцы
Едут с соболями,
Ну-те, братцы, молодцы,
Пустим со стрелами.
Всю добычу поделим,
Славно попируем,
Сладко выпьем, поедим,
Все горе забудем.
Наш товарищ — острый нож,
Шашка-лиходейка.
Пропадем мы ни за грош: —
Жизнь наша — копейка…»
Это стремление широко погулять, «добыть» себе благосостояние, устроиться хорошо и богато, «по-казачьи», постепенно охватило всю голытьбу Дона, Волги и Яика. Нужен был только толчок, чтобы поднялась она на смелый и большой поиск, на лихую гульбу. Нужен был вождь, атаман, который собрал бы ее и вдохновил на войну, на грабежи, вопреки запретам, приказам и запорам.
Такой вождь нашелся.
Глава XX
«У нас то было, братцы, на тихом Дону,
На тихом Дону, во Черкасском городу
Народился удалой, добрый молодец.
По имени Степан Разин Тимофеевич.
Во казачий круг Степанушка не хаживал,
Он с нами, казаками, думы не думывал.
Ходил, гулял Степанушка во Царев кабак
Он думал крепкую думушку с голутвою:
„Судари мои, братцы, голь кабацкая.
Пойдем, братцы, на сине море гулять.
Разобьем, братцы, басурмански корабли,
Возьмем мы, братцы, казны, сколько надобно
Поедемте, братцы, в каменну Москву,
Покупки мы, братцы, платье цветное,
Покупивши цветное платье, да на низ поплывем“…»
В 1667-м году по Дону, на площадях и на улицах городков, и в самом Черкасске раздавался запретный клич:
— На Волгу-матушку рыбку ловить, на Черное море за ясырьми, на Хвалынское за добычью… Кто желает?.. Кто хочет?.. Атаманы молодцы, послушайте!..
Призывал казаков на поиск не какой-нибудь голутвенный, «отпетый» казак, призывал Степан Разин, шесть лет тому назад по назначению Войскового Круга ездивший «выборным посыльщиком» к калмыкам, сам метивший в донские атаманы.
Историк Костомаров так обрисовывает нам личность Степана Разина: «Это был человек чрезвычайно крепкого сложения, предприимчивой натуры, гигантской воли, порывчатой деятельности. Своенравный, столько же непостоянный в своих движениях, сколько упорный в предпринятом раз намерении, то мрачный, то разгульный до бешенства, то преданный пьянству и кутежу, то готовый с нечеловеческим терпением переносить всякие лишения; некогда ходивший на богомолье в отдаленный Соловецкий монастырь, впоследствии хуливший имя Христа и святых Его. В его речах было что-то обаятельное; дикое мужество отражалось в грубых чертах лица его, правильного и слегка рябоватого; в его взгляде было что-то повелительное; толпа чувствовала в нем присутствие какой-то сверхъестественной силы, против которой невозможно было устоять, и называла его колдуном. В его душе, действительно, была какая-то страшная, таинственная тьма. Жестокий и кровожадный, он, казалось, не имел сердца ни для других, ни даже для самого себя; чужие страдания забавляли его, свои собственные он презирал. Он был ненавистник всего, что стояло выше его. Закон, общество, церковь — все, что связывает личные побуждения человека, все попирала его неустрашимая воля. Для него не существовало сострадания. Честь и великодушие были ему незнакомы»…
Валом повалила к Разину казачья голытьба. Такого вождя она давно ожидала. Несмотря на запреты Донского атамана Корнилия Яковлевича Яковлева, быстро собралась большая ватага людей, на все готовых. Домовитые и степенные казаки тайно помогали Разину, снабжая его оружием и деньгами и выговаривая за то часть добычи, когда Степан Тимофеевич вернется с поиска.
Разин со своей ватагой прошел на реку Камышевку и там укрепился, став грозою для Русских и персидских судов, шедших по Волге. Первые же удачные нападения дали ему избыток продовольствия, оружия и одежды. Шайка его пополнялась с Волги отчаянными крепкими и смелыми людьми.
С отрядом в 2000 человек Разин прошел вверх по реке Яику и стал на зимовку у городка Гурьева, готовя суда для морского поиска.
Что творилось в этой безумно-смелой голове?.. О чем в ту пору думал Степан Разин?… Поклониться царю Русскому царством Персидским, как поклонился Ермак Сибирским царством?.. Самому стать царем над Персией?.. Кто знает, что думал удалой казак, когда на 40 стругах с отрядом в 2000 человек, прекрасно вооруженных и снаряженных за счет ограбленных им деревень у Дербента, Шемахи и Баку, Разин в 1668-м году пригрянул к персидским берегам у города Ферабада.
Он вошел в город с несколькими казаками и объявил персам, что он и его товарищи мирные купцы, привезшие кавказские товары, чтобы обменять их на персидские.
Персы охотно брали у казаков их добычу. Казаки не дорожились — отдавали все задешево. Шесть дней, все расширяясь, шла торговля. На базарной площади больше и больше становилось казаков. Они гуляли с персами и зорко поглядывали на своего атамана. На шестой день Разин стал так, чтобы его было видно со всех концов площади. Он вдруг повернулся и сдвинул шапку на бок. Это был условный знак. Казаки бросились на персов, порубили купцов, отняли у них проданное ими и их собственные товары.
В Ферабаде был богатый шахский дворец, полный драгоценностей. Казаки разграбили дворец, взяли пленных, и Разин забрал себе красавицу Персидскую княжну.
Ферабад был началом военных действий.
В Ферабаде Разин освободил Русских пленников из персидского рабства, и те примкнули к шайке Разина.
Обшарив соседние городки, Разин при приближении зимы высадился на Персидской земле, на береговой косе, далеко уходящей в море. Здесь по его указанию пленные построили городок укрепленный валами и засеками.
Персидский шах послал против Разина большое войско. Долго и упорно бились казаки на косе. Персидская сила ломила, не считаясь с потерями. Разин, потеряв немало людей, сел на ладьи и отошел дальше в море. Зимовать пришлось в камышах между морем и болотом. Голод и болезни косил отряд Разина. Хлеба вовсе не было. Казаки резали лошадей и питались конским мясом. Жуткая и скучная протекала зима. Пели в ту пору Разинские молодцы мощную, но и печальную песню-молитву:
«Ах, — туманы, вы мои туманушки.
Вы туманы мои непроглядные…
Как печаль — тоска ненавистные…
Не подняться вам, туманушки,
Со синя моря долой.
Не отстать тебе, кручинушка,
От ретива сердца прочь.
Ты возмой, возмой туча грозная,
Ты пролей, пролей част крупен дождичек,
Ты размой, размой земляну тюрьму,
Что бы тюремщички, братцы, разбежалися,
В темном бы лесу собиралися,
Во дубравушке, во зелененькой…
Ночевали тут добры молодцы,
Под березонькой они становилися,
На восход Богу молилися,
Красну солнышку поклонилися —
„Ты взойди, взойди, красно солнышко“
Над горою взойди, над высокою,
Над дубравушкой, над зеленою,
Над урочищем добра молодца
Что Степана свет Тимофеевича,
По прозванию Стеньки Разина…
Ты взойди, взойди, красно солнышко,
Обогрей ты нас, людей бедных,
Добрых молодцев, людей беглыих,
Мы не воры, не разбойнички,
Стеньки Разина работнички,
Есауловы все помощнички».
Наконец пришла долгожданная весна. Растаяли Каспийские льды, и потянуло Разинское войско на новые поиски и набеги. Пересмотрели, наново осмолили и оснастили ладьи и пошли шарить по персидским берегам.
