Майкл Вуд - Золото Трои
Хорошо, что Эванс, а не Калокеринос, повел дальнейшие раскопки — грек не был профессиональным археологом: на взгляд Эванса, его раскопы были бессистемными (Эванс так сказал в одном из своих завистливых упоминаний о предшественнике в книге «Дворец Миноса»).
В 1902 г., когда слава Эванса уже стала всемирной, Калокериносу исполнилось 59 лет, его бизнес рухнул, и он вернулся к юриспруденции, ученую степень в которой он получил будучи молодым. Диссертация называлась: «Юридическая система царя Миноса и ее влияние на римских законодателей»!
По иронии судьбы, скудные записи о раскопках Калокериноса сейчас подтверждают свою ценность для историков, пытающихся восстановить картину дворца. Хорошо это или плохо, но Эванс вынужден был постоянно и непоправимо менять облик площадки. Теперь уже маловероятно, что когда-нибудь будет достигнуто твердое согласие в отношении вида последнего кносского дворца, дворца, из которого, если верен перечень кораблей Гомера, царь Идоменей отправился с восьмьюдесятью кораблями помогать Агамемнону Микенскому грабить Трою.
АРТУР ЭВАНСЭванс родился в 1851 г., когда Шлиман сколачивал свое первое состояние, скупая в Калифорнии золотой песок у старателей. Едва ли можно представить себе двух более разных людей! Эванс окончил Оксфорд. Его отец был известным антикваром и коллекционером, казначеем Королевского общества. Среди его знакомых был сэр Джон Лаббок, организовавший в Британии новые исследования по антропологии и древней истории, проводимые на научной основе. Эванс вырос среди древних вещей и великолепно различал в них мельчайшие детали. Жесткий, настойчивый и непоколебимый до догматизма, он был сильным полевым исследователем (как и Шлиман), обожавшим путешествовать, с юности до средних лет совершавшим длинные походы пешком или верхом по труднопроходимым и диким местам. Его обстоятельное изучение ландшафта восточного и центрального Крита легло в основу всех современных топографических исследований.
В двадцатилетнем возрасте, после каникул на Балканах, у него развился особый интерес к Боснии, которой тогда правили турки. Будучи свидетелем антитурецкого восстания 1875 г., он написал книгу, которую премьер-министр Гладсон цитировал в парламенте. Начиная с 1877 г. Эванс несколько лет провел на Балканах в качестве специального корреспондента «Манчестер Гардиан». Это была жизнь «рыцаря плаща и кинжала», полная приключений и риска. В глазах многих такой карьеры вполне хватило бы для целой жизни одного человека.
При всем том Эванс сохранял интерес к археологии и древностям. В 1878 г. в Англии он посмотрел Кенсингтонскую выставку сокровищ Шлимана, найденных в Трое, и был невероятно взволнован увиденным. В 1883 г. он, вскоре после того как стал хранителем Музея Ашмола в Оксфорде, приехал в Грецию и, посетив Микены и Тиринф, навестил в Афинах Шлимана, несколько часов изучая у него микенские сокровища. Их беседа, к сожалению, не была записана. Непохоже, что у Эванса уже сложилось мнение, будто микенская цивилизация зародилась на Крите, но сама эта идея была не нова. Шлиман уже побывал в Кноссе, а Вирхов и Мюллер вскоре убедят Шлимана обратить внимание на Крит как на возможную колыбель цивилизации шахтовых гробниц. Ex oriente lux [свет с Востока] долго был указующим афоризмом континентальной науки: другими словами, определяющие черты западной и греческой цивилизации пришли, как «свет с Востока», из Египта и Месопотамии, от несравненно более древних и богатых культур. Шлиман и его последователи руководствовались этим принципом, полагая, что Микены и Тиринф были построены финикийцами, а греки прибыли туда в «темные века» после крушения Микенской цивилизации. У такой точки зрения появлялось все больше противников — книга Рейнаха по этому вопросу, «The Oriental Mirage [Восточный мираж]», изданная в 1893 г., произвела особенно сильное впечатление на Эванса.
Весной 1893 г., трагичного для Эванса (в тот год умерла его жена), разглядывая прилавки антикваров на афинском «блошином» рынке, он обнаружил загадочные письмена, вырезанные на множестве трех — и четырехугольных камушков. Нечто похожее Эванс видел, еще учась в Оксфорде. Теперь ему сказали, что камешки привезены с Крита. В то время идея, что иероглифическая система письма могла существовать в какой-то части доисторической Европы, казалась сомнительной, но, похоже, именно она заставила Эванса на следующий год отправиться на Крит. Он встретился с Калокериносом, осмотрел место раскопок Кносса, где ему показали единственную табличку с линейным письмом Б, найденную среди обломков. Эванс, еще даже не копнув землю Кносса, решил без колебаний: «В поэмах Гомера мы видим отражение великих дней Крита — период микенской культуры, к которой мы склонны добавить название «минойская»… Золотой век Крита лежит за границами исторического периода [т. е. Греции и Рима]. Его культура… практически идентична той, что существовала на Пелопоннесе и в большей части Эгейского мира».
В марте 1900 г. начались работы на том же участке, где двадцать лет назад приступил к своим раскопкам Калокеринос. По случайности здание дворца осталось почти нетронутым с того дня, когда в нем бушевал пожар. А это было более трех тысяч лет назад. На несколько дюймов ниже уровня травы виднелись участки стен с фресками. Пустой зал, выкрашенный в красный цвет, окружали с одной стороны гипсовые скамьи, а с другой — невероятно — стоял закопченный гипсовый трон. По полу были разбросаны алебастровые ритуальные сосуды, которыми, как предположил Эванс, пользовался последний царь Кносса для отчаянного обряда умиротворения перед тем, как на дворец обрушился заключительный удар. Находки были поистине сенсационными, но главным, что сразу привлекло к Кноссу внимание археологов, изучавших Эгейский мир, оказался возраст находок: IV тысячелетие до н. э.! 27 марта 1900 г. Эванс записал в своем дневнике:
Необычайный феномен — ничего греческого — ничего римского — возможно, один-единственный фрагмент черной лаковой посуды среди десятков тысяч. Мы не нашли даже «геометрической» керамики [VII в. до н. э.]… период кносского величия уходит явно в домикенский период.
Эванс фактически открыл доселе неизвестную цивилизацию.
РАСКОПКИ 1900 г. В КНОССЕДавайте проведем немного времени на раскопках Эванса в Кноссе, потому что это были одни из самых знаменитых и значительных раскопок в истории археологии. Мы увидим полную картину структуры и хронологии Эгейского бронзового века. Это имеет смысл еще и потому, что ежегодно сотни тысяч туристов посещают Кносс, и не всегда им попадаются хорошие гиды и хорошие книги. Дополнительные трудности связаны с реконструкциями Эванса, уничтожившими или замаскировавшими многие важные детали. Чтобы быть честным по отношению к Эвансу, отмечу, что он сразу же столкнулся с проблемами консервации. На фотографии 1900 г. видно, что тронный зал с его поврежденными фресками был слишком уязвим. И действительно, он пострадал от дождей той первой зимы. Поэтому Эванс накрыл его крышей. Так же совершенно оправданно была восстановлена многоэтажная лестница, чьи архитектурные элементы были найдены обгоревшими и повалившимися друг на друга. Наверняка любой, кто с трепетом спускался по ее пролетам в настоящие лабиринты нижних коридоров дворца, будет благодарен Эвансу. Реконструкция была произведена в основном верно — главная лестница находилась именно там. Но Эванс пошел намного дальше. Он постепенно, методично восстанавливал части дворца — с 1922 по 1930 г., чтобы показать, как он мог выглядеть. Эта работа была проделана, и комплекс тронного зала принял нынешний вид.
При раскопках 1900 г. Эванс расчистил главную часть западного крыла (там начинал раскопки Калокеринос). Работы велись девять недель. Рабочие (от 50 до 180 человек) вскрыли немного меньше гектара земли. Честно говоря, на такой сложной площадке сегодня на подобную работу ушли бы годы, так что методы Эванса, при всей его несомненной квалификации и видении деталей, были все же ближе к шлимановским, чем к современным. Кроме того, хотя Эванс и интересовался археологией с юности, это были его первые собственные раскопки. Основную работу выполнили за первые четыре сезона, и важно установить, что Эванс думал о своих находках в то время, ибо, как это и случается в археологии, большую часть найденных в Кноссе черепков просто выбросили. Сохранялись только образцы, примерно 1 % (счет все равно шел на корзины!). Археология, как ни прискорбно, — это и разрушение.
К счастью, главные находки регистрировались помощником Эванса Макензи в ежедневных журналах, которые, наряду с записными книжками Эванса, фотографиями (некоторые из них использованы в этой книге) и архитектурными планами хранятся в Музее Ашмола в Оксфорде. Из этого сырого материала Эванс создавал годовые отчеты, публиковавшиеся Британской Афинской школой, начиная с 1900 г., и позднее сведенные им в книгу «Дворец Миноса».
