Лев Исаков - Русская война: дилемма Кутузова-Сталина
Попав под удар германских войск, которые неожиданно вместо следования одним клином из района Сувалкского выступа по дуге захождения на Гродно– Барановичи, подставляя себя под эффектную фланговую атаку, обрушились всей яростью отлаженной военной машины в лобовое наступление на войска фронта в порядке перечисления объединений противника от Мемеля до Сувалок: 18А,4ТГ,16А,3ТГ на его 8 и 11 армии и 4 танковых корпуса (в отдельности равноценных ТГ немцев) Мерецков растерялся и вместо нахождения путей к достижению поставленной стратегической цели ликвидации Сувалкского выступа начал лихорадочно парировать возникающие местные прорывы, при этом совершенно губительно для стратегической задачи смещая фронт своих войск на Северо-Восток, открывая противнику путь к Двинску и на Минск в охват всего Западного фронта; и пытаясь предотвратить нарастающее поражение не ударом 11 армии под основание Сувалкского выступа, т. е. заходящую 3ТГ Гота, а ударом танковых корпусов по флангам входящей клином – в центре 4ТГ, на крыльях 18 и 16 армии – в середину его боевых порядков на стык 8 и 11 армий группу армий «Север»; что явно нереально по соотношению сил (12 бронетанковых дивизий против 26) и крайне неудачно по распределению войск: фактически удар советских броне– механизированных соединений приходился по пехотным дивизиям крыльев, а не по ударному броневому сердечнику 4ТГ, которая невозбранно неслась к Крунтспилсу и Двинску, обеспечивая на юге такое же успешное захождение «пропущенного» Гота от Вильно на Минск. Центром боевых событий ПрибОВО стал не его южный фланг, район Друскининкай-Вильно, задающий межфронтовые стратегические приоритеты, а его центральный участок у Шауляя, знаменующий сугубое местничество, т. е. полную капитуляцию перед стратегической задачей ради «собственных болячек»; в прямое нарушение отданной в полдень 22 июня директивы Генштаба «Совместными ударами Прибалтийского Особого, Западного Особого и Киевского Особого военных округов разгромить противника в районе гг. Сувалки и Люблин и занять города…», подписанной Тимошенко и Жуковым.
Безобразнейшим фактом командования Мерецкова стало распыление бронетанковых сил фронта, так 1 Танковый корпус, лучшее соединение РККА, полнокровное, сколоченное, имевшее опыт Советско-Финской войны, было разодрано подивизионно, брошено клочками на затыкание дыр и сгорело бесславно и бесследно; многочисленная авиация округа, вполне боеспособная, особенно отлично подготовленная имевшая опыт финской войны бомбардировочная бросалась в бой не бригадами и дивизиями, а эскадрильями, едва ли не звеньями, и понеся небольшие потери на земле, беспощадно и безответно истреблялась в воздухе – вина за неправильное использование превосходящей авиационной мощи (3740 самолётов против 1600) лежит всецело на командующем авиации ПрибОВО генерал-полковнике Локтионове, уже снимавшемся до этого с поста Командующего ВВС РККА за срыв освоения новой техники авиачастями.
Германское командование, объединив в «пучки» клиньев 1 и 2, 3 и 4 ТГ, творчески, неожиданно и с большим эффектом использовало те возможности, которые давало начертание границы; можно утверждать, что июнь-июль 1941 г. это вершина оперативного искусства германской армии во 2-й Мировой войне. Германские бронетанковые войска стремительно выходили на оперативный простор, без пауз «на одном дыхании» перенацеливались на новые задачи; взаимодействующие танковые группы противника быстро и результативно осуществляли обход и охват в случае возникновения фланговых угроз одной из них в паре; группа армий «Север» при угрозе флангового удара по левому крылу группы армий «Центр» могла эффективно выбросить жало 4 ТГ в охват создавшей такую угрозу советской группировке в исполнение стратегической задачи 3 ТГ. В то же время входя клином в глубь ПрибОВО она разрывала и приковывала его внимание на себя, лишая при отсутствии должной воли возможности явить опасную инициативу в поддержку ЗапОВО.
Что должен был делать в этих условиях, после того как послал проклятие Жукову, Шапошникову, Тимошенко, ГЕНШТАБУ,НКО, полководец-волкодав, вознесённый не ступенями чиновной лестницы – собственным жгучим призванием вскипать ликующей яростью на любое внешнее давление, по роду своих занятий обязанному НАВЯЗЫВАТЬ СВОЮ ВОЛЮ любым обстоятельствам судьбы в любом обличье условий; без наших «прозрений» и «познаний» 50-летней отстранённости – в том перво– неповторимом, что свалилось на него неимоверной тяжестью расцветающего утра воскресенья 22 июня 1941 года, предельно благоприятного немецкой стороне…
Вцепиться мёртвой хваткой бульдога в ненавистные ликующие строи, рвать и кромсать их: танком, снарядом, гранатой, сапёрной лопатой, лихорадочно выискивая то, что придаёт им такую силу и рождает свою неуверенность от непонимания – биться ослеплённым цепным псом, пока терзающая ярость не обострит боковое зрение, что германский строй не равновесен, южная его половина явно увесистей северной, и значит главное полагается там, и не в Прибалтике а в Белоруссии… На Павлова… И пробуждаясь уже не зверем, а охотником начнёт смещать туда, к югу, подвижные части фронта: 1–2 бронетанковых корпуса, пока только подкрепляя оголённый фланг 11 армии, не имеющеё локтевой связи с соседом. Уже на 3-й день войны ищущему каждой зацепки чувству откроется истина: Прибалтика не лучшее место применения мотомеханизированных соединений по насыпным дорогам, зажатым в дренированные поля; и если наступающие немцы НЕОБХОДИМО ДОЛЖНЫ ГНАТЬ ТАНКИ ВПЕРЁД, то он может и обязан успешно заменить их артиллерией и пехотой, отведя механизированные части резервом во 2-ю линию для парирования прорывов и используя Танковые Корпуса как молниеносно разворачиваемые броневые УРы на обострившихся направлениях – всё более убеждаясь, САМЫМ ЭФФЕКТИВНЫМ СРЕДСТВОМ противостояния идущему в лоб противнику является лобовое его отражение, на дистанции кинжального огня сметающее всё, СТЕНКА РАЗБИВАЕТСЯ О СТЕНКУ; переступая через то, чему учили в армии от первого вызубренного устава до академических учебных полей; приходя к этому не домыслом – загоняемый необходимостью: других способов отражения используемых немцами строев ПРОСТО НЕТ – если не оглядываться назад, а гореть страстью боя… Уже к 5 дню войны он имел бы до 3-х бронетанковых корпусов, поднимающихся стальным ломом за флангом 11 армии, которая опираясь на них и сама начинает сжиматься в стальную пружину; 1–2 бронетанковых корпуса в центре, за стыком 8-й и 11-й армий, намертво перехватившим пути 4 ТГ, опираясь на которые 4 истребительно-противотанковых бригады фронта беспощадно выбивают технику мотомеханизированных соединений противника под Шауляем, где теперь ГОРЯТ ТОЛЬКО НЕМЕЦКИЕ ТАНКИ; нарастающий паралич немецких атак на возникающей линии фронта – начинает сказываться огневое превосходство советских дивизий над немецкими: 300 тыс. выстрелов в минуту из штатного оружия на 200 тыс. немецкой стороны… А в тылу фронта по Двине оформляется растущий кулак из быстро выдвигаемых соединений Ленинградского военного округа резервом к открывающемуся 2-му дыханию…
– Ну, готово …
Увы, Мерецков «СТАЛ СПАСАТЬ» Ленинградское направление, смещаясь к Риге и открывая прямой путь на тот же Ленинград через Крунтспилс и Двинск; и создавая идеальные условия для захождения 3 ТГ на Минск в разгром всего Западного фронта.
Неудача Северо-Западного, разгром Западного предопределили итоги сражения Юго-Западного фронта в Галиции: огромное танковое сражение в районе Луцк-Ковель-Ровно-Броды, имевшее характер косо-фланговых столкновений плохо сколоченных танковых корпусов КОВО с 1 ТГ Клейста, и 6 А Рейхенау, лучших и самых мощных объединений вермахта, имело большое значение для срыва гитлеровского «блиц-крига», но оно не дало и не могло дать того, что полагалось за ним: разгром северного крыла группы армий «Юг» и выход на Вислу, в охват всего южного крыла группы армий «Центр». Поворот Гудериана от Смоленска на Киев, последовавший за разгромом Западного Фронта и приведший к катастрофе на Днепре – это продолжение всё той же Сувалкской тропы и её последние стёжки; под Смоленском стало очевидно, что даже после вступления в войну союзников для продолжения общего наступления не хватает по меньшей мере 40 дивизий. Родник германского военного искусства иссяк – поднималась, начинала разгораться грозная звезда советских маршалов.
***Был ли в составе командования РККА летом 1941 года военачальник, который мог исполнить эту грозную задающую прелюдию величественного военного замысла Б.М.Шапошникова?
Да – Г.К.Жуков.
По монолитно-цельному грубо-ударному, восходящему от сердцевины замысла к внешней экзотике проявлений военному дарованию он был не только способен – он был единственно-неповторимым для выполнения этой задачи; его напористо-волевой, не артистически-играющий характер таланта, изумительное чувство момента, особое свойство личности уплотняться, концентрироваться взрывной агрессивностью на внешнее принуждение уникально подходили к её условиям. В сущности под Сувалками-Вильно он должен был совершить то, что 2 года назад совершил у Баин-Цагана, и через 2 месяца совершит у Ельни, на глазах изготовившихся к прыжку военных громад вырвет важный плацдарм из пасти зевнувшего зверя…
