Хуан Лалагуна - Испания. История страны
С начала XVI века Кастилия приняла систему дефицитного финансирования, при которой кризис ликвидности являлся обычным явлением (восемь постановлений о банкротстве с 1557 по 1662 год). Превращая неоплаченные краткосрочные займы в терминированный аннуитет, снижали процентную ставку по долгам, а также прибыль, которую обычно заранее закладывали финансисты и спекулянты. Это был чрезвычайно дорогой в обслуживании процесс, оставлявший крайне скудное пространство для маневров. Однако поток американских слитков продолжал благополучно и регулярно прибывать в Севилью, и всегда находились банкиры, с юга Германии, из Генуи и Португалии, готовые выручить испанского короля и ссудить ему средства для выплаты жалования солдатам и чиновникам империи во Фландрии, Германии и Италии. Значительные поставки золота и серебра были дополнительной страховкой и поддерживали потребность империи в заемных средствах. Более того, до 1620-х годов курс национальной валюты оставался стабильным благодаря денежной реформе, проведенной в конце XV века. Долгое время страна обладала почти исключительной монополией на лучшую валюту Европы; испанские деньги чеканили легко и часто, они имели высокую покупательскую способность и принимались везде. Такого накопления капитала не было вплоть до викторианской эпохи в Англии. Испанцы XVI столетия, вероятно, считали, что Эль-Дорадо на самом деле неисчерпаем и что они живут в «золотом» или, по меньшей мере, «серебряном» веке.
СТРАНА ВОЗМОЖНОСТЕЙ И ИЗОБИЛИЯ
В своей «Всеобщей истории Индий» Франсиско Лопес де Гомара красочно описал, как конкистадор Писарро делил между 200 соратниками сокровища Атауальпы, вождя инков, отданные в тщетной надежде обрести свободу. Корона Кастилии получила свою пятину, каждый солдат — по 18,6 кг золота и 41,4 кг серебра, а полководец — в десять раз больше. Это исключительный случай, но никак не единичный. Служба в королевской армии в Европе тоже могла принести неожиданно приличный доход. Возможно, размер жалования солдат отставал от инфляции, однако армия все равно притягивала многих европейцев из бедных уголков империи. Высокая покупательская способность кастильской валюты в Европе, где цены росли не так быстро, как в центре испанской монархии, давала шанс обогатиться и продвинуться по социальной лестнице. Жалование и обеспечение солдат имели первостепенную важность для казначеев: военные победы означали регулярность и достаточность выплат. Также стоит упомянуть военные трофеи, имущество, отобранное у врага, и богатства, официально вывезенные из завоеванных городов. Мародерство регулировалось законом и ограничивалось тремя днями, как в Малуане в 1568 году или Харлеме в 1573 году: в первый день хозяйничали кастильцы, затем валлоны и германцы. От грабежа и мародерства можно было откупиться большой суммой денег, а если случались задержки с выплатами, города разоряли и расхищали. Грабеж Антверпена в 1576 году, по свидетельству торгового агента Фуггеров, принес двадцать миллионов дукатов, включая два миллиона в золотых и серебряных монетах — вполне правдоподобная сумма, если учесть важность Антверпена как центра распределения американских сокровищ.
РАЗВИТИЕ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА И ТОРГОВЛИ
Продолжительный демографический и экономический рост в Кастилии с конца XV века был очевиден во всех областях производства, будь то легкая промышленность, сельское хозяйство, финансы и торговля. Увеличение численности населения внутри страны и за границей стимулировало спрос почти на все товары местного рынка — на продовольствие, вино и одежду, оружие, лошадей, кукурузу, ртуть. «Политические деньги», которые отправляли во Фландрию, Германию и Италию для финансирования обороны империи, изымались из испанской казны, это они составляли всего четверть стоимости слитков, импортируемых из Ост- и Вест-Индии. Теоретически, по меньшей мере, три четверти американских сокровищ прибывали в Севилью как частные поставки, окупая инвестиции в «американское предприятие» и возмещая стоимость грузов, поставленных в Новый Свет. Этот огромный приток капитала, помимо доходов, получаемых от традиционного экспорта основных товаров, таких как шерсть, распространялся по полуострову, способствуя развитию легкой промышленности в Кастилии, Леванте и Каталонии, производству кожи в Оканье, стали в Толедо, керамики в Талавере, налаживанию литейного производства на побережье Бискайского залива и в Наварре, кораблестроения на севере и в Андалусии, а также стимулируя развитие финансовых услуг и административного сектора. На повышение спроса особенно быстро реагировало сельское хозяйство. Несомненно, основной продукцией являлись злаки; такие регионы, как Тьерра-де-Кампос между Бургосом, Леоном и Паленсией или Ла-Сагра в Толедо почти полностью отводились под выращивание злаков, поля составляли 90-95% пахотных земель. К концу века преобладание злаков частично разбавили маслиновыми рощами, в основном вдоль реки Гвадалкивир, и виноградниками в Галисии и Старой Кастилии. В средиземноморских провинциях сельскохозяйственное производство всегда отличалось большим разнообразием: Гранада и Мурсия, к примеру, являлись крупными производителями шелка, а Валенсия успешно вела торговлю этим товаром. Между Малагой и Альмерией выращивали сахарный тростник.
Торговля и предпринимательство, промышленность и сельское хозяйство предлагали достаточно возможностей всем подданным короны. Вторые по старшинству дети высшего дворянства, отпрыски мелкой аристократии, обедневшие идальго, торговцы и преуспевающие фермеры могли подняться по социальной лестнице через службу в церкви, армии и королевской администрации.
Новый класс служащих
Новые требования способствовали появлению многочисленного класса государственных служащих, получивших образование в новых учебных центрах, которые выросли, как грибы, по всей империи. Поскольку усиление королевской власти всегда означает ослабление аристократии, монарху приходилось полагаться на новых людей, которые своим влиянием и статусом были обязаны королевскому покровительству. Католические монархи содействовали продвижению нового класса, пополнявшего ряды служащих государственных советов, местных администраций, управлений королевским имуществом и органов правосудия. С 1493 года слуг короны обязали быть юридически образованными и разбираться в общем и гражданском праве после как минимум десятилетнего обучения в университете. Правителям XVI и XVII веков следовало соответствовать изменившейся ситуации.
Кастилия имела два университета со времен Средневековья (Саламанка и Вальядолид), однако к концу XVI века было основано еще 17 университетов, и, таким образом, их общее число достигло тридцати четырех, включая один в Арагоне и пять в Новом Свете. В период расцвета 1580-х годов кастильские университеты принимали в год по 20 000 студентов. Существовало еще несколько центров образования, а возрождение учебно-просветительской деятельности в религиозных орденах, возглавляемых иезуитами, вероятно, добавляло к общему числу еще около 10 000 студентов, увеличивая долю рабочей силы в возрастной группе от 15 до 24 лет более чем до 3% (возможно, наивысший уровень в Европе). Подъем кастильского языка и литературы и крайне уважительное отношение к профессии писца способствовали росту популярности университетов. Гуманитарный характер некоторых новых университетов, таких как Алькала-де-Энарес, давал отличные возможности для исканий в области философии, литературы и языкознания. Информацию и статистические данные, собранные этими высококвалифицированными слугами короны, можно найти в архивах этого периода («Архив Симанкаса» и «Архив Индий»), поистине лучших хранилищах Европы. Однако в перспективе чрезмерное внимание к праву и ориентация на карьеру пагубно сказались на качестве образования.
РАСПРОСТРАНЕНИЕ ГРАМОТНОСТИ И ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ МОБИЛЬНОСТЬ
Без учета многочисленного грамотного населения сложно объяснить количество и разнообразие литературных сочинений в Испании XVI и XVII веков. Недавние исследования выявили повсеместное распространение грамотности в стране, на что указывают и число изданий, и легкий доступ к библиотекам, и возможность покупки книг на аукционах, и появление практически во всех городах учителей, обучавших чтению и письму детей любых сословий. Богатство кастильской литературы также свидетельствует о распространении грамотности. Эта эпоха предстает во всем многообразии литературных произведений: от хроник и описаний новых открытий до юридических трактатов, касающихся всех сфер управления, социальной справедливости и отношений с Индиями; от пьес, разоблачающих злоупотребления королевской власти и бичующих надоедливое расквартирование солдат по частным домам до теологических бесед о морали; от мистических прозрений до порнографических сцен. Изобилие типажей и сюжетов, совершенные образцы литературного искусства — все свидетельствует о широком кругозоре авторов и богатстве их опыта.
