Хуан Лалагуна - Испания. История страны
ПОБЕДА НАД ФРАНЦИСКОМ I И КОРОЛЕВСКАЯ СВАДЬБА
В 1525 году все указывало на долгое и успешное правление первого императора рода Трастамара-Габсбургов, на процветание его подданных в империи и колониях. На двадцать пятый день рождения (24 февраля) Карлоса могущественный сосед и бывший конкурент за имперскую корону Франциск, король Франции, был окончательно побежден у города Павия, на севере Италии, взят в плен и увезен в Мадрид, где ему пришлось подписать соглашение, в котором он отказывался от всех притязаний на Милан и Неаполь, на герцогство Бургундское и несколько городов вдоль северной французской границы. Франциск также пообещал принять участие в крестовом походе против Османской империи, угрожавшей христианству с востока и юга.
В том же 1525 году Карлос I заключил сильный династический союз со своим западным соседом, королем Португалии, контролирующим пути в Гвинею и Ост-Индию и считавшимся самым богатым монархом на земле. Карлос женился на португальской принцессе Исабель, которая принесла головокружительное приданое в 900 000 дукатов. Их первая встреча состоялась в красивом интерьере дворца Алькасар в Севилье, построенного в стиле мудехар, а свой медовый месяц королевская чета провела в великолепии дворца Альгамбра в Гранаде. В честь этих событий император приказал построить дворец в лучшем итальянском стиле. Через два года в Вальядолиде императрица родила ему сына и наследника, Филиппа. Она и сама оказалась способной к государственным делам и правила Кастилией в периоды длительного отсутствия Карлоса до самой безвременной кончины в 1539 году.
Американские сокровища
С 1519 по 1525 год Эрнан Кортес и горстка его товарищей завладели полумиллионом квадратных километров в Центральной Мексике для короны Кастилии. Через десять лет Франсиско Писарро осуществил захват Перу. К 1540 году очертания американских континентов появились на картах. 250 000 кв. км, составлявших первые колониальные владения католических монархов, сосредоточенные вокруг Санто-Доминго и Кубы, расширились к концу правления Филиппа II до 1,5 млн. кв. км. В XVI веке, чтобы освоить около 4-5 млн. кв. км, Атлантический океан пересекли не более 100 000 испанцев. Освоение столь обширных территорий таким небольшим числом людей позволяло заниматься лишь экстенсивным земледелием. Это обусловило характер завоеваний и захватов, а увеличение расстояний делало систему крайне дорогостоящей. Только самые рентабельные товары могли принести адекватную прибыль на огромные вложения в человеческий труд и материальные затраты. Американские континенты сулили колоссальные богатства, прежде всего драгоценные металлы, вначале золото, а позже, с середины XVI века, серебро. Еще оттуда вывозили специи, жемчуг, сахар и красители, безжалостно обирая индейцев. Богатство оправдывало риски и расстояния и определило колониальный тип освоения этих земель; монокультура американских континентов основывалась на изготовлении предметов роскоши. С 1540 по 1560 год некоторые священники и чиновники возвышали голос, настаивая на модернизации системы управления колониями. Однако их предпочитали не слышать: зависимость Кастилии от американских богатств неуклонно возрастала. С 1555 года предполагалось начать интенсивные разработки полезных ископаемых, менее зависимые от человеческого труда, поскольку на ранних стадиях добычи природных ресурсов погибло множество работников. Серебро хотели добывать технологией амальгамирования, используя ртуть, доставлявшуюся в основном из Альмадена. В итоге к 1580 году добыча серебра достигла рекордных высот. При этом необходимость привлечения все новых работников продолжала опустошать демографический ландшафт Нового Света.
Каковы бы ни были долгосрочные последствия этого способа колонизации, в контексте истории важнее то, что Америка принесла огромные богатства, которые обеспечили господство Кастилии в Европе и за ее пределами на сто лет вперед. В первой половине XVI века налоги на торговлю шерстью являлись основным источником пополнения королевской казны, а расходы империи взяли на себя Кастилия, Нидерланды и Италия. Однако к концу 1540-х годов Кастилия стала финансовым и административным центром империи Карла Великого. Поступления от шерсти перестали поспевать за потребностями императора, и тут на помощь пришла Америка; без этого своевременного появления испанское господство в Европе не пережило бы финансовых трудностей середины XVI века.
Поставки золота выросли с 5000 кг в 1503-1510 годах до рекордных 42 620 кг в 1550-х годах, а партии серебра увеличились с 86 тонн в 1530-х годах до максимальных 2707 тонн к последнему десятилетию XVI века. Самый ценный из металлов оставался основной статьей импорта до 1550-х годов, поскольку соотношение стоимости золота к серебру составляло 12 к 1; даже в 1590-х годах испанское золото обеспечивало 10% общемировых ресурсов. По оценкам, с 1503 по 1660 год в Севилью переправили около 25 000 тонн «условного серебра», что увеличило объемы запасов драгоценных металлов в Европе в три раза.
СЕВИЛЬЯ И ТОРГОВЛЯ В АТЛАНТИКЕ
Севилья оставалась портом назначения кораблей с богатствами и воротами трансатлантической торговли до 1680 года, когда ей пришлось разделить этот статус с Кадисом. В 1503 году для управления поставками из и в Америку была создана Каса де Контратасьон (Торговая палата), которая с 1543 тогда осуществляла контроль над импортом и экспортом совместно с Севильской ассоциацией торговли с Америкой, преобразованной в торговую палату по модели Бургоса. Все товары привозили в Севилью и грузили на галеоны, спускавшиеся затем по Гвадалкивиру к океану, а навстречу из океана поднимались корабли с американскими товарами, и к концу века Севилья стала крупнейшим городом Европы после Парижа и Неаполя. Регулярный флот (Каррера де Индиас) появился в 1560-х годах и обеспечивал безопасность на пути через Атлантику; обычно корабли отправлялись попарно, отплывали из Андалусии весной и в конце лета и возвращались в марте следующего года. Трансатлантический торговый путь расширили до Филиппин (которые открыл для Испании португалец Фернандо Магеллан в 1521 году); ежегодно туда уходил галеон с грузом товаров из столицы и сельскохозяйственной продукцией (вином и растительным маслом), а возвращался он с американскими слитками и восточными специями. Система конвоев (флотас) полностью себя оправдала; лишь однажды галеоны с сокровищами попали в руки врага — 8 сентября 1628 года в бухте Матансас у берегов Кубы почти весь мексиканский Серебряный флот был захвачен голландцем Питером Хейном.
КОРОЛЕВСКАЯ ПЯТИНА
По древнему мусульманскому обычаю такова была доля короля Кастилии от общего объема поставок драгоценных слитков из Америки в обмен на право аренды и разработки рудников, которые, по кастильскому законодательству XIII века, являлись собственностью королевской семьи. Помимо «кинто реаль» (королевской пятины), существовал налог на товары, экспортируемые в Америку. Расходы на охрану в территориальных водах Кастилии падали на казну, однако сопровождение транспортов в открытом море оплачивалось непосредственно из торговой прибыли. За вторую половину XVI века королевская пятина возросла в десять раз — с 250 000 до 2 000 000 дукатов в год, — тогда как текущий доход казны за тот же период увеличился лишь вдвое, а налоговый доход не успевал за инфляцией. Американские слитки являлись «единственным дополнительным источником заемного капитала в стране», единственным средством умиротворения кредиторов и финансирования растущих расходов империи.
Цена империи
Рост государственных расходов стал характерным явлением в Европе XVI века. На самом деле большинство западных государств тратило значительную часть своих доходов на оборону; Кастилия в 1574 году израсходовала на эти цели 70% своего бюджета. В любом случае, стоимость поддержания гегемонии Кастилии в Европе была поразительна. Взойдя на трон в июле 1556 года, Филипп II узнал, что испанские доходы полностью зарезервированы до 1561 года включительно; а с 1572 по 1576 год, когда он воевал на двух фронтах (против Османской империи и восставшей Голландии), то потратил вдвое больше годового дохода, что в 1575 году привело к банкротству. К 1660-х годам долг короны достиг размера прибыли за десять—пятнадцать лет, а годовые королевские траты составили куда более половины от общего дохода, а именно — 70%.
С начала XVI века Кастилия приняла систему дефицитного финансирования, при которой кризис ликвидности являлся обычным явлением (восемь постановлений о банкротстве с 1557 по 1662 год). Превращая неоплаченные краткосрочные займы в терминированный аннуитет, снижали процентную ставку по долгам, а также прибыль, которую обычно заранее закладывали финансисты и спекулянты. Это был чрезвычайно дорогой в обслуживании процесс, оставлявший крайне скудное пространство для маневров. Однако поток американских слитков продолжал благополучно и регулярно прибывать в Севилью, и всегда находились банкиры, с юга Германии, из Генуи и Португалии, готовые выручить испанского короля и ссудить ему средства для выплаты жалования солдатам и чиновникам империи во Фландрии, Германии и Италии. Значительные поставки золота и серебра были дополнительной страховкой и поддерживали потребность империи в заемных средствах. Более того, до 1620-х годов курс национальной валюты оставался стабильным благодаря денежной реформе, проведенной в конце XV века. Долгое время страна обладала почти исключительной монополией на лучшую валюту Европы; испанские деньги чеканили легко и часто, они имели высокую покупательскую способность и принимались везде. Такого накопления капитала не было вплоть до викторианской эпохи в Англии. Испанцы XVI столетия, вероятно, считали, что Эль-Дорадо на самом деле неисчерпаем и что они живут в «золотом» или, по меньшей мере, «серебряном» веке.
