Борис Рубцов - Гуситские войны (Великая крестьянская война XV века в Чехии)
Таким образом, ещё не порывая с церковью, Гус разоблачал пороки духовенства и привлекал к ним внимание масс. Но постепенно Гус стал переходить от критики нравов духовенства к требованиям коренных преобразований во всём здании католической церкви. В этой борьбе Гус стоял на почве, подготовленной его чешскими предшественниками, а также использовал положения английского реформатора Джона Виклефа. Гус и его сторонники в университете распространяли в своих лекциях учение Виклефа, которое имело много общего с антицерковными взглядами Матвея из Янова и самого Гуса.
Используя идеи Виклефа, Гус был далёк от слепого преклонения перед его авторитетом. Он сам указывал, что защищает и распространяет только те взгляды Виклефа, которые ему кажутся соответствующими действительности и справедливости. К числу этих взглядов принадлежали такие типичные для средневековой бюргерской оппозиции требования, как призывы к ликвидации церковного землевладения, к уничтожению пышности католических обрядов, к отмене дорогостоящей католической иерархии и к подчинению духовенства светским властям. Кроме того, Виклеф призывал к тому, чтобы богослужение и проповедь производились на родном, понятном народу языке.
Значительная часть этих положений была выдвинута ещё Миличем и Матвеем из Янова, но, поскольку судьба Милича, а также осуждение и вынужденное отречение Матвея были в Чехии известны всем, Гус, очевидно, предпочитал ссылаться на Виклефа, о произведениях которого чешское духовенство, в значительной части крайне невежественное, первоначально не имело определённых сведений.[25] Отправляясь от взглядов своих предшественников, [96] Гус постепенно расширял и углублял свою антицерковную пропаганду. Он утверждал, что духовенство должно подчиняться светской власти, отстаивал свободу проповеди, в том числе и свободу критики вопиющих злоупотреблений церкви.
С каждым новым преступлением священнослужителей Гус всё дальше отходил от того, что церковь считала возможным допустить в области обсуждения её недостатков. Жалоба пражского духовенства на Гуса, поданная в 1408 году, обвиняла его в том, что он «своей бесчинной и оскорбительной проповедью вызывает ненависть всего народа против духовных лиц». В этой жалобе указывалось, что Гус выступал против платы за исповедь, крещение, погребение и другие обряды. Характерно, что в своём ответе Гус не отрицал правильности этих обвинений. Бешеную ярость и страх вызывало в католических мракобесах то, что Гус осмелился неоднократно поднимать голос против земельных владений церкви, да ещё выступая «перед большим скоплением народа». Этим Гус возбудил против себя всех церковников. Так произошёл разрыв Гуса с церковью, подготовленный всем предшествовавшим развитием событий. Будучи по своему классовому характеру бюргерской «ересью», учение Гуса не отвергало и более последовательных, более радикальных направлений. Оно было тем общим исходным пунктом, откуда развивались впоследствии идеологические основы не только чашников, но и таборитов. Поэтому учение Гуса можно считать краеугольным камнем чешской бюргерской реформации XV века.
Относительный радикализм чешской бюргерской реформации необъясним без учёта всей совокупности непримиримых социальных противоречий и острых национальных конфликтов, которые раздирали страну. Проповедь Гуса никогда не приобрела бы такого значения, если бы её появление не совпало с освободительным движением угнетённых народных масс и если бы она не давала исхода накопившейся ненависти чешского бюргерства и части низшей шляхты к иноземным феодалам, патрициям и попам. Несмотря на историческое значение чешской бюргерской реформации, идеологом которой был [97] Ян Гус, нельзя забывать, что религиозная форма, неизбежная в тогдашних исторических условиях, мешала развитию революционного движения, выражала не только его силу, но и слабость.
К 1409 году, то есть ко времени издания Кутногорского декрета, явившегося важной вехой в истории национально-освободительной борьбы чешского народа и чешской реформации, выступления Гуса стали более революционными. Вместе с тем многие из прежних сторонников Гуса отходят от него. Если растущая активность масс толкала Гуса вперёд, то многие из былых его последователей и союзников по мере обострения классовой борьбы в стране отступали назад. Так, от Гуса отдалились его прежние единомышленники Штефан Палеч, Станислав из Знойма и некоторые другие. Одновременно активизировались действия врагов. Один за другим на Гуса стали поступать клеветнические доносы. Особенно отвратительной фигурой среди врагов Гуса был Михаил из Козьего Брода, казнокрад, ставший папским уполномоченным (легатом) в Чехии.
К концу первого десятилетия XV века в Чехии значительно усилилась революционная активность масс. Положение их не только не улучшилось, но, наоборот, ухудшилось во время феодальных междоусобиц. Военные столкновения разоряли крестьян. К тому же начались неурожаи, продолжавшиеся несколько лет; особенно тяжёл в этом отношении был 1410 год.
Тесно связанный с народными массами и отражавший их настроения, Ян Гус усилил социальные разоблачения в своих проповедях. Гус уже не только обличал попов, но и призывал к возмездию. Он обращался к светским властям, королям, панам и рыцарям, призывая их изгнать корыстолюбивых и продажных попов и монахов. В то же время Гус апеллировал к народу. В проповедях, произносимых, по выражению его врагов, «перед всем множеством народа», Гус прямо призывал «препоясаться мечом и защищать закон господа». Если раньше Гус предлагал отбирать земельные владения лишь в качестве наказания у нерадивых и разложившихся церковников, то теперь он прямо провозглашал, что церковь вообще не должна иметь материальных богатств или стремиться к их приобретению. Только конфисковав церковные земли, можно будет очистить ряды духовенства от [98] невежественных, жадных и распутных попов, возродив тем самым «истинную» христианскую церковь. Со свойственной ему образностью и близостью к народной речи Гус выражал это так: «Отними у собак кость — они перестанут грызться; отними имущество у церкви — не найдёшь для неё попа». Наконец, Гус усилил свои атаки на самого «наместника христова» — папу, которого называл антихристом. «Поистине, братья, настало ныне время войны и меча», — говорил Гус, указывая на необходимость насильственных мер против главы католической церкви.
Письмо Яна Гуса (октябрь 1409 года)
Действительно, на рубеже XIV–XV веков разложение католической иерархии достигло уже, казалось, последнего предела. Ещё 100 лет назад папский престол под нажимом французских королей был перенесён из Рима во Францию, в город Авиньон. Разложение католической церкви стало очевидным, когда кроме авиньонского папы появился папа и в Риме. С 1378 года во главе католической церкви стояло одновременно двое пап, которые взаимно проклинали друг друга. В Италии, Германии, в Скандинавских странах, в Польше, Чехии и Венгрии признавали истинным папу римского, во Франции, Испании и Сицилии — авиньонского. Но чрезмерные вымогательства [99] обоих пап, их скандальный образ жизни, взаимные разоблачения и проклятия открывали многим простым людям глаза на истинное положение церкви. Тогда верхушка католической иерархии решилась, наконец, прекратить раскол, вызывавший недовольство среди верующих. Собравшийся с этой целью церковный собор в Пизе низложил в 1409 году авиньонского папу Бенедикта XIII и римского папу Григория XII. Церковники избрали нового папу, но он скоро умер. Тогда на папский престол был избран собравшимися в Пизе кардиналами Бальтазар Косса, принявший имя Иоанна XXIII. Относительно нового папы утверждали, что он был в молодости морским разбойником. Иоанна обвиняли в отравлении его предшественника и в самых гнусных и грязных пороках.
Избрание Иоанна XXIII не прекратило раскола католической церкви. Бенедикт XIII и Григорий XII отказались подчиниться собору и стали осыпать проклятиями сместивших их кардиналов. Бенедикта XIII признавали папой в Испании и Шотландии; у Григория XII было много сторонников в Германии и Италии. Однако Иоанн был всё-таки признан в большинстве остальных государств. Каждому из пап необходимы были средства, и, пожалуй, никогда прежде католическая церковь не поднималась до таких вершин изобретательности в деле ограбления народов, как в этот период. Все церковные должности, начиная от сана кардинала и кончая местом любого приходского священника, продавались совершенно открыто. Каждый, кто получал какое бы то ни было место, должен был немедленно внести сумму, равную годовому доходу от его новой должности. Этот сбор давал папе огромный доход. Но, не довольствуясь ни традиционными поступлениями в пользу церкви, ни этим новым побором, папы постановили, что доходы с епископских кафедр и с церковных приходов за всё время, пока то или другое место вакантно, должны поступать в папскую казну. Чтобы поднять поступления по этой статье, папы иной раз по нескольку лет не замещали освободившиеся должности, торгуясь с претендентами, получая доходы и нимало не заботясь о том, что церковные обряды, святость которых они громогласно отстаивали, оставались долгие годы без выполнения. Кроме того, папы присвоили себе право получать наследство после духовных лиц. Размер своей доли папы устанавливали произвольно, сплошь и [100] рядом лишая родственников умершего всего наследства. Наконец, духовные должности — точнее говоря, связанные с ними имущества — отдавались в пользование мирянам, платившим за это особый сбор. Никакие препятствия не могли остановить роста алчности пап. Наперекор всем правилам и постановлениям по нескольку церковных должностей соединялись в одних руках; другие годами оставались незанятыми. Доходы церкви росли, причём «благочестивые» отцы прибегали и к прямому мошенничеству. Так, например, папы исправно собирали с верующих средства на крестовые походы и расходовали их на нужды своих пышных дворов.
