Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина
При Иване III пограничные казацкие поселения стали в Московском государстве постоянным институтом. Помимо рязанских казаков, охранявших южные границы, появились казаки и на литовской границе, например неподалеку от города Торопец, южнее Пскова, которые тоже несли там пограничную службу. В Северской земле, завоеванной Василием III в 1517 г., поселения местных казаков появились в районе Путивля, Рыльска, Новгорода-Северского и Стародуба. Так Московия приняла и развила татарскую систему охраны границ. Соседнее Русско-Литовское государство должно было последовать ее примеру, но после смерти Витовта администрация этого княжества стала крайне слабой и плохо разбиралась в военных делах, поэтому казацких поселений там не оказалось.
В документе 1504 г. в приграничных районах Московии упоминаются не только «городовые казаки», но и «сельские» и даже «деревенские». В целом всех людей, живших вдоль Днепра, можно с полным правом называть казаками — не важно, являлись ли они потомками прежних жителей этих земель или пришельцами с запада, которые явились сюда по своей собственной воле, а не были переселены по приказу какого-нибудь «предприимчивого» землевладельца.
В конце XVI в. днепровские казаки жили в селах, владели землей, вели оседлую жизнь под руководством своих старост и составляли вооруженные отряды, охранявшие границу. Они занимались земледелием, рыболовством и торговлей, ловили и укрощали диких степных конец, охотились на бобров и других пушных зверей. В Брацлаве и Виннице было широко распространено пчеловодство. Пчелиные ульи тянулись на 30 верст от Брацлава. Кроме того, украинские казаки охраняли генуэзские торговые караваны, ходившие из Крыма в Польшу и обратно, а также армянских и еврейских купцов, шедших из Турции. Отношения с правительством поддерживались исключительно через старост, которые избирались только из русско-литовских дворян. Эти старосты жили в Каневе, Переяславе, Чигирине, Белой Церкви, Брацлаве, Виннице и Баре. Именно в должности старосты в городе Баре начал свою карьеру знаменитый князь Острожский, разбивший московитов под Оршей. Евстафий Дашкевич, который вместе с Михаилом Глинским перешел на службу к Василию III, но позже вернувшийся в Литву, был старостой в Каневе и Черкассах.
Служа старостами, Острожский и Дашкевич все свои силы посвящали борьбе с крымскими татарами. В 1524 г. Дашкевич и его казаки отбили набег крымского хана, который пытался захватить Черкассы. Вскоре после этого Дашкевич предложил Литовскому сейму создать, по примеру Москвы, регулярную организацию днепровских казаков, однако правительство ответило отказом. Дашкевич первым изменил украинскую тактику борьбы с татарами — от простой обороны он перешел к нападению. Он частенько водил казаков за Днепр и захватывал у татар стада овец и коней.
Запорожская Сечь: землевладение на Украине
Решающую роль в истории украинского казачества сыграл черкасский староста Дмитрий Вишневецкий. Его богатая событиями жизнь продолжалась недолго, но была полна ярких эпизодов. Вишневецкий решил создать базу для казаков, искавших добычи и хороших мест для рыбалки в нижнем течении Днепра, за его порогами. В 1557 г. он добился от Сигизмунда II разрешения на строительство крепости на острове Хортица. Так возникла Запорожская Сечь (по-украински «Сичь»), то есть «Расчищенное место за порогами». Самые храбрые и предприимчивые люди среди казаков мечтали бежать за пороги, где лабиринт небольших островков в русле Днепра, покрытых густой растительностью, изобиловал дичью, а уловы были просто фантастическими, но жизнь из-за близости татар оставалась очень опасной. Вскоре уже каждый казак ставил перед собой цель стать запорожцем.
Со своего укрепленного пункта за порогами Вишневецкий, развивая успех московских воевод Адашева и Ржевского, совершил несколько успешных походов против крымских татар. Он расширил зону своих действий и на соседнее княжество Молдавию и начал серию казацких атак на турецкие войска. Это продолжалось целое столетие и очень часто мешало польским королям проводить свою политику. В 1563 г. Вишневецкий попал в плен и был замучен в Стамбуле.
Набеги запорожцев раздражали не только турок, но и самих литовцев. В 1568 г., за год до Люблинской унии, Сигизмунд II, опасаясь, что действия казаков спровоцируют войну с Турцией, приказал разрушить крепость на днепровских островах и запретил казакам селиться за порогами. Однако казаки не обратили на этот указ никакого внимания; Запорожская Сечь продолжала существовать, и вскоре слава о ней распространилась по всей Украине.
За 10 лет после Люблинской унии земли на Днепре в районе Канева и Черкасс, в Подолии и на границе со степью уже не считались такими опасными, какими они были 50 лет назад, во времена Острожского и Дашкевича. Подвиги запорожских казаков Вишневецкого, походы московских воевод и набеги донских казаков, обосновавшихся в нижнем течении Дона к середине XVI в., ослабили татарскую угрозу. Театр войны между Оттоманской империей и народами Восточной Европы переместился из Дунайских стран и Карпат на все Северное Причерноморье, а инициатива в борьбе с оттоманами перешла от запуганных венгров и недовольных поляков к новым сообществам пограничных стражей на Днепре и на Дону, а также к московским царям.
Турки это хорошо понимали, и в 1568–1570 гг. великий визирь Соколлу Мехмед-паша — серб из Боснии — предпринял большой поход против Москвы. Он вынашивал далекоидущие планы: построить канал, который должен был соединить Волгу и Дон. Но под Астраханью турецкую армию разбили (1569), а большой набег крымских татар, хотя и оказался очень разрушительным для Московии, не изменил соотношения сил. Разгром турок в морской битве при Лепанто, а также война с Венецией и Испанией отвлекли на себя внимание Соколлу, и новых операций против Москвы и казаков турки не производили. Когда же, в последний год своей жизни, Соколлу снова обратил взор на черноморское побережье, он попытался лишь заменить иранское владычество над Грузией и Дагестаном на турецкое (1578).
Украина несколько лет наслаждалась относительным спокойствием, и за это время днепровские земли и Подолия достигли процветания. На этих обширных плодородных землях продолжал существовать старый порядок, о котором давно уже забыли в Литве. Система помещичьего землевладения не заходила далеко на юг от Киева; в районе Черкасс до середины XVI в. только три поместья принадлежали дворянам: остальными землями владели крестьяне.
До Люблинской унии литовское правительство ограничивалось лишь назначением старост, занимавшихся управлением, а люди жили общинами, которые они сами и организовали. Поселенцы выбирали из своей среды доверенных людей на посты судей и чиновников и собственными силами защищали самих себя и границы государства.
Но как только по Украине прошел слух, что она должна перейти под власть польской короны, переселение людей с западных земель в восточные, которое до этого было единичным, приобрело массовый характер. «Когда был обнародован указ сейма о том, что через десять лет все крестьяне будут прикреплены к земле, — писал Антонович, — началось повальное бегство. Крестьяне уходили, не выполнив условий своего контракта; за этим следовала общая миграция и погоня. Чем дальше лежали новые земли, тем лучше, поскольку там было легче спрятаться. Изо всех частей Великого княжества крестьяне бежали в степь, которая давала им огромные преимущества. Рост населения Украины в эту пору значительно превышал рост населения Северной Америки в XIX в. Здесь население за 25 лет удвоилось; так [на Украине] оно выросло за 50 лет с 50 до 500 тысяч».
Однако рост населения объясняется не только миграцией беглых крестьян. На Украине оказывались и те крестьяне, которых их «предприимчивый» помещик переселял на новые земли. В этом отношении Люблинская уния помогла резко изменить прежний порядок вещей, когда русско-литовские помещики крайне неохотно селились в опасной степной зоне, а польским помещикам было запрещено приобретать земли на территории Великого княжества Литовского. После заключения унии такой запрет отменили, и поляки стали селиться на Украине.
Уния вызвала и крупные перемены в сельском хозяйстве: необработанные земли неожиданно приобрели привлекательность для польских землевладельцев. Западной Европе требовалось все больше и больше зерна, и восточные житницы стали играть очень важную роль в экономике Европы. Быстро развивалась торговля зерном через балтийские порты. Главным центром этой торговли стал Данциг, где были основаны многочисленные экспортные конторы голландских, немецких и шотландских купцов. Они покупали зерно, поступавшее в Данциг по Висле, и отправляли его на кораблях в Европу. «Польские помещики завалили правительство прошениями о даровании им плодородных земель, которые в последние 25 лет XVI в. пользовались повышенным спросом», — отмечал Дорошенко.
