Фантомная «черная пехота»: об участии генуэзского контингента в Донском побоище (1380 г.) - Клейменов Виталий Игоревич

Критическое отношение к летописному упоминанию о фрягах начинает проявляться, начиная со статьи В. А. Кучкина^[17]. В ней автор предлагает отвергнуть упоминание о бесерменах, арменах и буртасах из «Летописной повести» как более позднее, т. к. оно, согласно В. А. Кучкину, не соответствует политической ситуации в Золотой Орде в 1380 г.^[18] Летописное свидетельство о фрягах, черкасах и ясах исследователь, наоборот, признает достоверным, но с оговоркой, что под фрягами могли иметься в виду не крымские генуэзцы, я выходцы из венецианской колонии в Тане (современный Азов)^[19]. С выводами В. А. Кучкина соглашается и Р. Г. Скрынников^[20].

Следующий этап демифологизации Куликовской битвы и мифа о генуэзцах в частности ознаменовался публикацией ряда работ Р. Ю. Почекаева. Первоначально в статье, служившей подготовительным этапом перед выходом монографии о политической биографии Мамая, факт присутствия генуэзских наемников вое — принимается автором как данность и используется им для подтверждения следующего тезиса: поход войск Дмитрия Ивановича оказался неожиданностью для Мамая, из-за чего он был вынужден спешно набирать наемников у северо-кавказских князей, генуэзцев, армян и буртасов^[21].

^{Рис. 3. Рост Мамаевой Орды. 1360–1380-е гг. Автор В. Н. Темушев, по материалам Ю. В. Селезнева. Воспроизведено по: Амелькин А. О., Селезнев Ю. В. Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков. 2-е изд. М., 2019. С. 4 (вклейка)}

 В летописных фрягах Р. Ю. Почекаев склонен видеть скорее «солдат удачи», а не войска города Каффы. Как следствие, многочисленные иностранные наемники представляли собой крайне неорганизованное и разношерстное воинство, которое закономерно проиграло сражение более монолитным объединенным силам северо-восточных княжеств — Руси. Тот же тезис повторяется Р. Ю. Почекаевым в главе о Мамае в сборнике очерков «Цари Ордынские»^[22]. Затем позиция исследователя по «генуэзскому вопросу» претерпевает существенные измзнения. В монографии, посрященной отдельно Мамаю и историографическим мифам вокруг его фигуры, Р. Ю. Почекаев выделяет целый подпункт под разоблачение мифа о финансовой и прямой военной помощи Мамаю со стороны генуэзских купцов^[23]. В нем автор впервые в историографии данного вопроса предлагает критически взглянуть на «туманное», по его мнению, летописное упоминание фрягов и проанализировать как политическую ситуацию в Причерноморье, так и внутренние ресурсы генуэзских колоний. Согласно Р. Ю. Почекаеву, генуэзские колонии и Золотая Орда в это время находились в противостоянии из-за Судака и восемнадцати селений Судакской долины (об этом говорится еще в работе Дж. Серра^[24]), и параллельно с этим шла очередная война между Генуей и Венецией («война Кьоджи» 1378–1381 гг.), так что отправка генуэзского контингента на помощь Мамаю в таких неблагоприятных условиях выглядит: крайне сомнительно^[25]. Помимо этого, Р. Ю. Почекаев обращается к данным демографии Каффы и к уникальному, генуэзскому источнику — «Уставу для генуэзских колоний в Чертом море», на основании которых делает вывод о малочисленности военных контингентов на службе у колоний, вследствие чего они вряд ли представляли интерес для Мамая^[26]. В заключение, Р. Ю. Почекаев выдвигает предположение, что летописные фряги на службе — Мамая могли быть наемниками из Италии или других стран Южной Европы^[27]. Однако с этим утверждением не позволяют согласиться два факта. Во-первых, появления свободных масс наемников стоило бы ожидать, если бы в метрополиях не велись активные боевые действия (как, например, во время перемирий в ходе Столетней войны), но в 1380 г. между Генуей и Венецией уже на протяжении двух лет шла война Кьоджи, что было отмечено ранее самим Почекаевым. Во-вторых, в своих работах Р. Ю. Почекаев доказывает, что из-за стремительного выдвижения войск Дмитрия Ивановича и нависшей угрозы со стороны Тохтамыша у Мамая не было достаточно времени, чтобы основательно подготовиться к походу. В таких неблагоприятных условиях Мамай вряд ли мог организовать найм контингентов «солдат удачи» в заморских странах. Тем не менее, Р. Ю. Почекаев впервые открыто называет утверждения об участии генуэзцев в Донском побоище мифом и приводит ряд убедительный аргументов в пользу его несостоятельности. Безусловно, выводы Р. Ю. Почекаева очень ценны, однако некоторые его аргументы нуждаются в развитии, что и будет сделано далее в данной статье.

Параллельно с работами Р. Ю. Почекаева критический, но в то же время достаточно осторожный взгляд на присутствие генуэзцев в армии Мамая представлен в работе А. О. Амелькина и Ю. В. Селезнева^[28]. Так как их исследование посвящено осмыслению и отражению событий 1380 г. в исторической памяти, авторы касаются «генуэзского вопроса» лишь косвенно. А. О. Амелькин и Ю. В. Селезнев заслуженно критикуют традиционное представление о генуэзской пехоте, сложившейся в историографии, и отмечают, что расположение пешего контингента в центре построения войска Мамая было бы неоправданно с точки зрения тактики: медленное, по сравнению с конницей, движение пехоты затрудняло бы совместную атаку по фронту^[29]. В заключение, авторы констатируют, что данные источников не позволяют судить о присутствии или отсутствии генуэзцев в составе войска Мамая и на поле боя^[30].

Таким образом, нетрудно заметить, что современные исследователи критически подходят к летописному сообщению о фрягах в войске Мамая и всё больше подвергают его сомнению, по сравнению с предшественниками. Несмотря на это, даже в системе аргументации Р. Ю. Почекаева, пожалуй, самой сильной из описанных выше, присутствуют некоторые лакуны. Рассмотрим подробнее и дополним два аргумента, сформулированных Р. Ю. Почекаевым: о малочисленности генуэзских контингентов в Крыму и о «туманности» упоминания фрягов в летописных рассказах о Донском побоище.

Начнем с вычисления мобилизационной способности главной генуэзской колонии на территории Крыма — Каффы. Что касается метода, далее будет использован один из возможных способов расчета численности воинских контингентов, которые выставлялись в поле городами в эпоху Позднего средневековья (в терминах Древней Руси — «городовой полк», иначе — городская воинская корпорация). Суть данного метода заключается в вычислении мобилизационного потенциала города в зависимости от заселенной площади и, как следствие, численности населения^[31]. В случае Каффы, согласно выводам А. Л. Пономарева^[32], мы имеем дело с городом, численность населения которого составляла в изучаемый период не более 7.000 человек. Эти данные, полученные не из нарративных источников, а из актовых материалов (конкретно, бухгалтерской книги казначейства — Массарии), вполне могут служить базой для вычисления гипотетической численности войска, которое было по силам собрать этой крупнейшей генуэзской колонии в Крыму, либо в случае опасности для самого города, либо для дальнего похода. В соответствии с обозначенным методом, мобилизационная способность Каффы во время осады (а не похода в степь!) будет составлять 5% от всего населения, т. е. около 350 человек. Стоит отметить, что мобилизационный потенциал в 5% от городского населения включает только профессиональных военных. Реальное число защитников на городских стенах осажденного города могло быть больше: в «Уставе для генуэзских колоний в Черном море» 1449 г. содержится особый пункт о хранении военных припасов и оружия общины Каффы, что предполагает вооружение жителей из городского арсенала в случае осады^[33]. Если же учесть тот факт, что оказание военной помощи Мамаю подразумеваю бы именно поход на значительное расстояние от крымских территорий, то в этом случае мобилизационная способность будет еще ниже — около 2%, т. е. приблизительно 140 человек. Таким образом, становится очевидно, что даже саман крупная по площади и численности населения генуэзская колония в Причерноморье не могла позволить себе собрать значительный (исчисляемый тысячами) корпус для отправки его на помощь Мамаю.