Юзеф Чельгрен - Приключения в шхерах
В такие дни на острове царило шумное оживление. С раннего утра все были на ногах. Уже часа в два ночи над хижинами рыбаков поднимались первые дымки, а через каких-нибудь полчаса мужчины были на берегу, снаряжая лодки в плавание.
На этот раз день выдался ясный, без ветерка. Все спешили, чтобы пораньше успеть на базар.
В те времена моторов еще и в помине не было, и рыбаки ходили под парусами. Но иногда ветер до того ленился, что не стоило труда ставить парус. А в город надо было попасть во что бы то ни стало. Стоял август, вода была совсем теплая, и как только воздух насыщался грозовыми разрядами, вся рыба, что выловили за неделю и держали в больших садках, дохла и всплывала брюхом кверху. В общем, хуже некуда.
Поэтому, когда из-за безветренной погоды нельзя было идти под парусами, ходили на веслах. Гребли без устали до самого города — до него считалось по воде без малого сорок километров.
Итак, рыбачьи лодки одна за одной отчаливали от острова. Лоцман Сэв тоже торопился. Он разместил в лодке ящики с рыбой, а под скамейку поставил большой кувшин. Уезжали на целый день, так что не мешало запастись водой — будет чем утолить жажду в полдень, когда солнце печет в самую голову.
Дундертак уже сидел на корме. Сэв перелез в лодку, уселся поудобнее и взялся за весла.
— Ну, а теперь посмотрим, — сказал он, окинув испытующим взглядом остальные лодки.
— Что — посмотрим? — спросил Дундертак. Он всегда отличался любопытством.
Сэв приналег на весла.
— Посмотрим, кто у нас лучший гребец, — сказал он. — Кто первый доберется до базара, тот первый все и продаст. Мотай, брат, на ус.
Дундертак поглядел вокруг. Лодка за лодкой отчаливали от острова. А многие уже ушли далеко вперед. Всего лодок было не меньше дюжины. Всем им предстояло пройти сорок километров. И каждый хотел прийти первым, потому что каждый торопился на базар. Почти все везли продавать рыбу, некоторые — кур, цыплят или яйца.
Кто придет на базар первым, первым покончит со всеми делами.
Солнце поднималось все выше.
Сэв снял шапку. Лоб его блестел от пота.
Уключины трещали и скрипели. Гребцы, напрягая спины, глубоко погружали весла в воду.
Прошло немного времени, и лодка Сэва начала обходить другую лодку, отчалившую с острова раньше их.
— Ура! — закричал Дундертак. — Ты гребешь быстрее всех! Мы победим!
В лодке, которую они обогнали, сидели на веслах две женщины. Волосы у них были подвязаны косынками, рукава платьев закатаны выше локтей.
— Нашел чему радоваться, — заметил Сэв. — Ведь это Ида с Утвассена и ее дочка. А двум бабам и за одним мужиком не угнаться. Вот других догнать — еще придется попотеть.
— А почему у них в лодке нет мужчины, чтобы грести? — спросил Дундертак. Он отличался любопытством, но не отличался особым умом.
— Видишь ли, был и у них, само собой, мужик. Но лет четырнадцать назад одной осенней ночкой не стало Калле с Утвассена.
— Не стало?
Дундертак ничего не понимал.
— Ну да! Калле с Утвассена попал в шторм. Это было в норд-ост. Его лодку перевернуло. Неделю спустя старик Сильвер наткнулся на нее. Она валялась на песке килем кверху.
— А этот Калле с Утвассена, он один был в лодке?
— Конечно. Так он и сгинул навек. А вдова осталась без гроша в кармане.
— А потом что?
— Ну что ж потом? Потом Ида с Утвассена сама стала кормиться, как могла. Ловила рыбу, завела птичник, на базар-то ведь надо что-нибудь таскать. Вот и ездит теперь каждый четверг, продает яйца и цыплят.
Дундертак обернулся и еще раз взглянул на двух женщин, сидевших в лодке, которую они только что обогнали.
— Вот каков у нас тут народ на острове! — заметил Сэв. — Держатся до последнего, рук никогда не опускают. Намотай, брат, на ус!
Высоко в небе парила на вздрагивающих крыльях какая-то птица: на головке черный капюшон, а грудка белоснежная.
Птица вертела головой то вправо, то влево, высматривая что-то черными зоркими глазками. Неожиданно она резко метнулась в сторону и, сложив крылья, упала головой вниз. Плюх! Словно брошенный с неба камень, птица врезалась в воду и исчезла в глубине.
— Морская ласточка, — объяснил Сэв. — Подожди, сейчас увидишь, чем она здесь занимается.
Вот над водой показалась черная головка, ласточка взмыла вверх и мгновение спустя была уже высоко в воздухе. В клюве она держала какую-то рыбешку. Еле заметное движение головой — и рыбешка, блеснув чешуей на солнце, исчезла у нее в горле.
— Ага, решила, значит, позавтракать, — заметил Сэв. — Ей-богу, хоть у нас и сети, и невода, и крючки, а мы и в подметки не годимся этим рыболовам!
Не успел он это сказать, как у них на глазах разыгралось интереснейшее зрелище.
Тяжело хлопая крыльями, с моря серой стаей налетели чайки. Словно огромная живая туча надвинулась на бедную ласточку. Чайки кричали и галдели — жадно, зло и угрожающе. Но кто из морских птиц может сравниться в полете с быстрой и гибкой ласточкой! Белой молнией врезалась она в серую массу трепыхавшихся крыльев. Ничего не вышло. Чаек было слишком много. Как ни ловко маневрировала ласточка в этой плотной массе, ей не удавалось отделаться от назойливых преследователей, злобно клевавших ее цепкими клювами.
Эта навязчивость все больше нервировала ласточку — она совсем растерялась. Так ей и не удалось сохранить для себя завтрак, за которым она с таким мастерством ныряла в море — ее просто-напросто вырвало рыбой.
Чайки с криком ринулись к воде. Теперь они дрались друг с другом, раздирая клювами подобранную добычу.
— Гляди-ка! Они вырвали у нее пищу прямо из глотки! Не лучше пиратов, черти! Самим охотиться кишка тонка — куда как лучше жить чужими объедками.
Солнце круто взбиралось все выше и выше.
Над заливами и бухтами сверкало августовское утро.
На лодках гребли с ожесточением, без передышки. С лиц гребцов ручьями струился пот. Мокрые рубашки прилипли к спинам.
Лодки вытянулись теперь в одну линию не меньше километра длиной. Это было настоящее состязание. И не было для мужчины большей чести, чем выйти из него победителем.
Весла поднимаются из воды, забрасываются назад, спины напрягаются:
— Раз…
Весла, погружаясь, разрезают воду, спины с силой распрямляются:
— Два…
Равномерно, безостановочно:
— Раз-два, раз-два, раз-два…
Поскрипывают уключины. Под тканью рубашек играют крепкие мускулы. Босые ноги крепко стоят на упорах.
— Раз-два, раз-два, раз-два…
Набирая скорость, лодки скользят по водной глади мимо маленьких зеленеющих островков. Нельзя отставать. Нельзя сдаться, нельзя признать себя побежденным:
— Раз-два, раз-два, раз-два…
Ого, вон и Большой Сундстрем! Большой Сундстрем — первый силач на острове. Ну и гребет же он — кажется, что лодка отделяется от воды и плывет по воздуху:
— Раз-два, раз-два, раз-два…
Держись, браток. Пусть льется пот. Поплюем на ладони. Возьмемся покрепче:
— Раз-два, раз-два, раз-два…
…Гребут рыбаки с самого дальнего острова на взморье. Пенится вода за кормой. Вздымаются и опускаются весла — будто бегут по морю гигантские длинноногие водяные пауки. Еще раннее утро, а тридцать километров уже позади. Остается еще десять. Они должны быть у пристани не позже того часа, когда дачники отправляются на первую утреннюю прогулку. У них нет времени, чтобы утереть пот с лица и полюбоваться волшебной игрой солнца на морской глади. Гребут без передышки. Пройден еще один залив, еще одна бухта осталась позади… Иногда лодки качает и подбрасывает шальная волна, что забредает в шхеры с Балтийского моря.
— Кто победит?
— Большой, конечно!
— Нет!
— Он!
— Как сказать…
— Посмотрим…
Большой Сундстрем проснулся позже всех. С острова он отчалил последним. Но Сундстрем обладал нечеловеческой силищей. Он обходил одну лодку за другой, пока впереди не остался один Сэв. Дундертак закусил губу. Большой шел на полной скорости. Только весла мелькали, вспенивая воду. Тридцать километров за несколько часов — и как ни в чем не бывало!
— Большой победит!
— Нет!
— Он!
— С Большим не потягаешься!
— Смотрите, он и Сэва обходит!
Но в это самое мгновение Сундстрем сделал слишком сильный рывок, одно весло не выдержало и треснуло пополам, а Сундстрем опрокинулся на спину, задрав ноги к небу. Железные подковки и медные гвозди на подметках смазных сапог заблестели на солнце не хуже серебра и золота. Лодка кружила на месте, весло плыло по волнам.
Все это выглядело очень смешно. Какое-то время Сундстрем оставался в этом странном положении — из лодки торчали кверху только два сапога.
— Ура! — не выдержал Дундертак.
— Нечего смеяться над старыми людьми! — рассердился Сэв.
— Но мы же победим! — сиял Дундертак. — Мы придем раньше всех!
