Валерий Золотуха - Великий поход за освобождение Индии
- Так вы шо, с глузду съихали? Як же бэз Ивана ляхов рубати будемо?!
- И без Новика Варшаву возьмем!
- Тих-ха! - кричал Шведов и колотил кулаком по столу, но безрезультатно - шум стоял ужасный.
И вдруг стало тихо. Из середины зала поднялся и направился к сцене, прихрамывая и покашливая, маленький щуплый человек в застегнутой под горло шинели. На груди его в красной окантовке горели два ордена Боевого Красного Знамени. Это был командир корпуса Лапиньш. По лицу его катился пот, и одновременно его бил озноб. Он остановился и, дождавшись, когда все затаили дыхание, заговорил тихим скрипучим голосом:
- Это не есть револютионный сут. Это есть палакан. Я смотрю на этот конвоир и тумаю: потему у него на сапоках грязь, а у потсутимого - сапоки, как у белоко офитера на палу?
- Да чего тут думать, Казис Янович, все видели, как он его сюда на закорках тащил! - подсказал кто-то.
- Это не есть револютионный сут. Тистиплина катастрофитески патает.
Пьянка, траки, маротерство...
- Так сидим же без дела, Казис Янович, скучно!
- Скорей бы на Варшаву!
- Скутьно? - возвысил голос комкор.
- Сейтяс стелаю весело. Тля сокранения тистиплины в корпусе претлакаю комантира эскатрона Новикова - расстрелять.
- Ох! - испуганно выдохнула Наталья.
Лапиньш первым поднял руку и повернулся к сидящим напротив красноармейцам. Он смотрел на одного, другого, третьего, и никто не выдерживал взгляда его маленьких прозрачных глаз - все поочередно поднимали руки. Их становилось все больше и больше. Было тихо и страшно. И вдруг кто-то засмеялся. Смех был сдавленный, но веселый. Лапиньш заметался взглядом по залу. А смех становился громче и свободнее.
Смеялся Новиков. Не смеялся уже, хохотал.
- Ты що, Иван? - растерянно спросил его Ведмеденко и улыбнулся.
- Смешно дураку...
- прокомментировал кто-то раздраженно.
Но смех штука заразная. Загыгыкал Ведмеденко, закатился Колобков, засмеялись те, кто был за Новикова, а потом и те, кто был против. Глаза Лапиньша стали белыми, рука судорожно ковыряла кобуру.
- Есть еще одно предложение! - вскакивая, звонко выкрикнул комиссар Брускин.
- Товарищ Новиков - злостный нарушитель дисциплины, и наказание, которое предлагает Казис Янович, сегодня соответствует тяжести содеянного. И если мы сейчас вынесем этот приговор, то это будет справедливый приговор, потому что наш суд сегодня - самый справедливый суд в мире. У нас заседают не какие-нибудь двенадцать паршивых присяжных, а десятижды двенадцать, присягнувших собственной кровью! Но не сегодня-завтра мировая революция огненным смерчем пронесется по всей планете и принесет с собой новый суд, в котором будут новые миллионы присяжных! И как бы тут не совершить нам ошибку, товарищи...
Вдруг наш приговор окажется недостаточно справедлив, и тогда нас самих надо будет судить по всей строгости нового закона! Поэтому я предлагаю принять предложение товарища Лапиньша, но применить его условно, отложив дело товарища Новикова до рассмотрения его в Мировом Революционном Трибунале!
- Правильно!
- Молодец, товарищ комиссар!
- Да здравствует товарищ Брускин!
- Да здравствует мировая революция!
Предложение понравилось всем. Во-первых, потому, что смерти Новикова здесь все же никто не желал, а во-вторых, потому, что это решение еще на шаг приближало к мировой революции.
- Товарищ Лапиньш! - закричал, вбегая в мечеть, телеграфист, путаясь в телеграфной ленте. - Товарищ Лапиньш! Телеграмма от товарища Ленина!
...Индийское солнце плавно погружалось в Индийский океан. Оставляя следы на песке, шли вдоль берега членкор Ямин и Шурка Муромцев.
- Понимаете, Олег Януариевич, - говорил, задыхаясь от волнения, Шурка, - я соглашался с вами в том, что найденные мною кавалерийские шпоры и стремена остались от англичан, что пуговицы от красноармейских гимнастерок - это наша послевоенная помощь дружественному индийскому народу, но... после этой находки... Они здесь были, понимаете, были!
- Нет, их здесь не было! - убежденно и твердо сказал Ямин.
- Почему?
- Потому что их не могло здесь быть!
Шурка торопливо вытащил из кармана находку, постучал пальцем по ордену.
- А это? Что это такое, Олег Януариевич?
Ямин остановился.
- Мы ведем раскопки эпохи Великих Моголов. Столько потрясающих находок! Один шлем Бабура чего стоит. Это же будет сенсация в научном мире! И только вы, Шура, один вы находите нечто подобное. Могу я вас спросить почему?
Шурка задумчиво посмотрел вдаль. Индиец в набедренной повязке вытащил на берег лодку со спущенным парусом и, отдыхая, держась за поясницу, смотрел на них. У его ног крутилась большая черная собака.
- Не знаю, - тихо сказал Шурка и перевел взгляд на Ямина. - Может быть, потому, что я ищу?
- А вы не ищите, понимаете, не ищите! Я запрещаю вам искать! - закричал вдруг Ямин.
Шурка потрясенно смотрел на него. Ямин виновато улыбнулся.
- Извините, Шура... Извините и послушайте... Вы мой любимый ученик. Уверяю - вас ждет блестящее будущее!
Если только вы забудете про все это раз и навсегда!
Шурка посмотрел на злосчастную находку в своей руке, потом на Ямина.
- Но как я могу забыть?.. Она ведь есть...
С мальчишеским проворством Ямин вдруг выхватил эфес и с силой швырнул его в океан. Улыбнулся, глядя на потрясенного Шурку, развел руками и сказал с облегчением:
- А теперь нет.
- Что... вы... наделали?.. - пятясь к воде, зашептал Шурка.
Ямин повернулся и быстро пошел к лагерю, по-детски подскакивая при каждом шаге от радости, остановилс и сообщил, улыбаясь:
- И на всякий случай отстраняю вас от раскопок.
Москва. Кремль. 4 февраля 1920 года.
За длинным дубовым, с зеленым суконным верхом столом сидели Шведов, Лапиньш и Брускин. Обычно розовые щеки комиссара сейчас горели от волнения кумачом. На лбу Лапиньша выступила испарина. Шведов то клал ладони на стол, то прятал их на колени.
Напротив сидели слева направо: Троцкий, Ленин и Сталин. Подавшись вперед, в полном тревоги молчании вожди пристально взирали на простых солдат революции.
Ленин вдруг поморщился и тронул правой рукой свое левое плечо. Сталин и Троцкий взглянули на Ильича встревоженно.
- Болит, Владимир Ильич? - глухим от волнения басом спросил Шведов.
- Ничего-ничего, - успокоил Ленин и в свою очередь с озабоченностью во взгляде посмотрел на Лапиньша. - А вот как здоровье комкора?
- Не песпокойтесь, Влатимир Ильить.
- Лапиньш улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы. - Путет револютия путу и я.
- Вы совершенно правы, товарищ Лапиньш!
- взволнованно подхватил эту мысль Ленин. - Если ради чего и стоит жить, то только ради революции! - Он стремительно поднялся и, сунув большие пальцы в вырезы жилета под мышками, заходил взад-вперед вдоль стола. - Начинайте вы, Лев Давыдович!
Хрустя кожаными галифе и тужуркой, Троцкий поднялся, поправил пенсне и заговорил:
- Мы не на митинге, поэтому скажу коротко: мирова революция в смертельной опасности! Если мы сегодня не нанесем удар по международному империализму, завтра будет поздно. В Европе все ждут нашего удара, и они его скоро дождутся: армия Тухачевского готова к походу на Польшу. Но не согласитесь ли вы с тем, что дом, зажженный с двух сторон, горит быстрее? С этой целью нами - я подчеркиваю, нами, в составе трех вождей революции, - разработан сверхсекретный план военного похода на Индию...
Шведов, Лапиньш и Брускин молчали и, казалось, не верили. Но горячо и страстно заговорил Ленин:
- Мы зажжем в Индии революционный огонь освободительного движения, и разбегающиеся английские колонизаторы на своих крысиных хвостах разнесут его по всему миру! Да, товарищи, сегодня путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии!
Троцкий резко повернулся к Ленину.
- Через Афганистан идти нельзя, Владимир Ильич.
- Почему? - удивился Ленин.
- Англичане однажды завязли в Афганистане, как в топком болоте, а нам нужен стремительный штурм!
Ленин согласно кивнул.
- Хорошо, на Афганистан пойдем позднее. Ваше слово, товарищ Сталин.
- В связи с особой секретностью нашего плана мы отказались от привлечения к работе бывших царских офицеров. Будете разрабатывать маршрут на ходу и действовать по обстоятельствам. Здесь, - Сталин положил ладонь на лежащую перед ним толстую кожаную папку, - мы собрали различные исторические документы по Индии. Оказывается, товарищи, еще Павел Первый готовил поход на Индию...
- Вот видите - еще Павел Первый! - воскликнул Ленин. - А знаете, почему это ему не удалось?
Никто не знал, но Ленин не стал томить с ответом.
- Потому что Павел Первый не был большевиком!
- В целях секретности ваш корпус расформировывается и весь личный состав будет числиться среди пропавших без вести. Отныне вы будете называться так: Первый особый революционный кавалерийский корпус, сообщил Троцкий, сделав ударение на слове особый.
