Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим
Эдвард Кодрингтон, командир только что прибывшего «Ориона», также предчувствовал длительную блокаду: "Увы! Вспоминая наши маленькие домашние радости, не могу не чувствовать опустошенности при явной перспективе долгого-долгого отсутствия, безо всякой надежды вскоре вернуться к ним", писал он своей жене Джейн. Они поженились в декабре 1802 года, и это была их первая настоящая разлука. "Эдвард наверняка скучает по мне, а маленький толстячок Уильям, конечно, забыл, как я баловал его; но его очаровательный смех, который не так-то легко забыть, оставил глубокий след в моей памяти". Кодрингтон хотел надеяться на быструю развязку, но не ожидал ее. "Для моих чувств было бы большим расстройством увидеть, как худший флот, пусть и защищенный стенами своей главной базы, бросает вызов флоту моей страны. Старинная испанская гордость — если от нее что-то осталось — должна уязвлять их этим отсиживанием, — продолжал он, — но французы, осмелюсь предположить, утешают себя знанием того факта, что наш флот изнашивает себя, в то время как их флот ремонтируется. Я полагаю, что успех, полученный при помощи хитрости, доставляет французу такое же удовольствие, как если бы он был добыт в бою".
Блокада была основным способом ведения как предыдущей, так и этой войны. Французы и испанцы держали свои суда в портах, изредка высовываясь в тех случаях, когда британцы были рассеяны неблагоприятной погодой. Французы утверждали, что суда королевского флота были изношены вследствие непрерывной службы. Британские капитаны, ненавидевшие скуку блокадной службы, опасались, что французы имели резон в своих утверждениях. Матросы испытывали отвращение к такому ничегонеделанию (особенно в период зимних штормов в районе Бреста), и наиболее активные из них дезертировали при первой возможности.
Блокада Кадиса в летний период времени была гораздо приятней с точки зрения погодных условий. Светило солнце, и экипажи не были измотаны чрезмерными нагрузками. Штурман линейного корабля «Принц» Ричард Андерсон рассказывал своей жене Мэри, что он провел значительную часть времени, играя на скрипке и читая книги. Фримантл и Кодрингтон находили социальную жизнь разочаровывающей: изолированные на корабле своим положением, они привыкли обедать друг с другом и дружески настроенным адмиралом, но не все командующие поощряли такую фамильярность. Командующий Брестской блокадной эскадрой Уильям Корнуоллис был известен своим аскетизмом, и капитаны считали Коллингвуда сделанным из того же теста. "Наш Коллингвуд является смиренным последователем Корнуоллиса, — заметил Фримантл в письме к Бетси, — я еще не встречался с ним, да и ни с кем другим, я прикован к своему кораблю, и знаю о происходящем не больше тебя". Ему вторит Кодрингтон: "Мы попали под команду еще одного нелюдимого адмирала, который сообщается с нами исключительно по службе; таким образом, если Бонапарт не выгонит свой флот в море, мы рискуем забыть, что между мужчинами существует понятие общества". Им не повезло, а Джордж Дафф наслаждался обществом, обедая на «Британии» со своим соотечественником, шотландцем контр-адмиралом Нортеском, и на «Канопусе» с адмиралом Томасом Луисом и его флаг-капитаном Френсисом Остином, братом романистки Джейн Остин.
5 сентября Кодрингтон наконец-то встретился с Коллингвудом. "Найдя, что адмирал несправедливо счел меня невнимательным к одному из его распоряжений, я прибыл на флагман и заметно удивил его докладом о наших различных потребностях и недочетах". Он нашел Коллингвуда неожиданно "добродушным, разговорчивым и коммуникабельным", но заметил критично, что "тот производит впечатление делающего всё строго по протоколу".
Фримантл же становился все более и более расстроенным от невнимания к нему Коллингвуда. "Что еще больше раздражает в этом проклятом отсутствии приличного общества, так то, что погода стоит прекрасная и море спокойное, как на озере в Стоу", жаловался он. Он не имел известий от своей жены, но знал, что она находится на последних месяцах беременности. Его мысли обращались к знаменитому зданию и ландшафтному парку в Стоу, графство Бэкингемшир, где и находилась Бетси. Каждое лето они вместе, или она одна в его отсутствие, проводили какое-то время в Стоу у патрона Фримантла Джорджа Гренвилла, маркиза Бэкингема. Несколько недель назад она описывала тамошние празднества:
Освещенные иллюминацией, среди громадного скопления людей, собравшихся в саду, мы следовали к гроту в процессии за принцем (Уэльским) среди приветствий людей, сгрудившихся настолько, что мы с трудом пробрались к намеченному месту, которое выглядело зачарованным. Грот и окружающая сцена были ярко освещены, мост и обелиск на воде производили чарующий эффект. По берегам располагались участники маскарада и танцовщики Мориса, а на воде разместились оркестры пандеона, савояров, а также полковые оркестры, играющие по очереди; все это очень оживляло сцену с большим количеством людей числом, превышающим 10,000 человек.
Она рассказывала, как наблюдала все это, "уютно устроившись в гроте подле Чарльза Фокса". В ответном письме он спрашивал, как она поладила с Чарльзом Джеймсом Фоксом, великим предводителем вигов, а сам жалел, что застрял в величественном одиночестве на корабле в сотнях милях от дома, в то время как она, возможно, уже разрешалась от бремени. Он становился все раздражительней с окружающими и обижался на Коллингвуда. "Я с надеждой ожидаю скорейшего прибытия лорда Гарднера или лорда Нельсона, так как, признаюсь, не могу спокойно сносить от Коллингвуда того, что мог бы снести от человека, имеющего большие основания на такую суровость".
В это время в Лондоне желание Фримантла приближалось к исполнению. В пять часов утра 2-го сентября кэптен Генри Блеквуд появился в дверях дома Нельсона с известиями о прибытии Объединенного флота в Кадис. Блеквуд сделал остановку по дороге в Адмиралтейство с депешами от адмирала Коллингвуда. Премьер-министр уже предупредил Нельсона, чтобы он ожидал приказа о вступлении в командование на Средиземноморье, и Нельсон последовал за Блеквудом в Уайт-холл для участия в неизбежном военном совете.
В Адмиралтействе лорд Бархем предложил Нельсону подобрать себе офицеров. Нельсон решил не менять командиров уже находившихся в районе Кадиса судов, но у него был старый друг и товарищ по оружию сэр Эдвард Берри, назначенный на их старый корабль «Агамемнон», вводимый в строй в это время. Уильям Браун и Уильям Лечмер, командиры «Аякса» и «Тандерера» из эскадры Кальдера, получили приказы присоединиться к нему немедленно по завершению исправления их кораблей. Такой же приказ получил Ричард Китс, еще один из «боевого братства», круга офицеров, на которых Нельсон полностью полагался. Но кораблю Китса «Суперб» требовалось время для производства ремонта. Генри Блеквуд на «Эвриале» должен был сопровождать Нельсона в Кадис, в то время как один из адмиральских протеже, кузен по жене Джон Конн, должен был привести трехпалубник «Ройал-Суверен», бывший ранее в составе Средиземноморской эскадры Нельсона. Слуги Нельсона, Генри Шевалье и Гаэтано Спедилло, 5-го сентября выехали с внушительным багажом адмирала из Мертон-Плейса в Портсмут.
6 сентября Нельсона вызвали в Адмиралтейство для вручения приказов, затем он участвовал в заседании совета на Даунинг-стрит. Обсуждались различные вопросы. Нельсон хотел иметь столько же кораблей, сколько их имелось у противника, но в настоящее время такого количества в наличии не было. Его собирались отправить на «Виктори», а подкрепления послать позже. Он мог при удаче надеяться на сорок кораблей, но пока должен был рассчитывать на двадцать семь. Нельсон напомнил министрам, что "как известно м-ру Питту, страна требует уничтожения". [20] Они обсудили возможности недавно изобретенных Уильямом Конгревом ракет как средства принудить Объединенный флот выйти из Кадиса и принять бой, но Нельсона больше занимал вопрос достаточного количества кораблей для сокрушительной победы, чтобы "поставить Наполеона на колени".
