Валерий Замыслов - Иван Болотников (Часть 2)
Нечайка протянул другу горящий факел, но тот замотал чернявой головой.
- Ты мне на верху надобен. Лезь сюда!
Нечайка послушно полез.
- А теперь попроси казаков утихнуть. Глотка у тебя звериная - ори!
И Нечайка заорал:
- Эгей, донцы-станишники! Уйми мат!
Крепость понемногу стихла, остановили коней и татарские наездники; стало слышно, как потрескивает сушняк басурманских костров.
- Свети на меня, Нечайка. Речь буду сказывать.
Секира повернулся лицом к татарскому стану, подбоченился, широко расставил ноги и закричал что есть мочи:
- Слушай, орда лысая! Слушай казака донского! Слово имею!
К сотникам, тысячникам, темникам кинулись толмачи и принялись усердно переводить речь Секиры.
- Пришли вы, собачьи дети, из грязного Бахчисарая. Пришли к вольному Дону, чтобы кровью нашей насытиться, чтобы девок и женок казачьих силить и чтоб богатый ясырь взять. Так напрасно старались, хари немытые! Зря коней морили, зря в дальний путь снарядились! Ничего-то вам не будет: ни девок, ни женок, ни ясыря. А будет гулять по вашим грязным шеям наша казачья сабля. Все тут костьми ляжете, твари поганые! Ступайте, коли жить хотите, в свой паршивый Бахчисарай! Ступайте ко вшивому хану Гирею!
Казаки захохотали. Сотники, тысячники и темники свирепо замахали кривыми саблями: дерзкий гяур оскорбил неслыханной бранью не только воинов ислама, но и самого великого хана - наместника аллаха на земле.
И вновь на крепость посыпались тысячи стрел.
Устим Секира спокойно стоял на стене, освещенная фигура рослого казака была далеко видна в татарском стане. Он смеялся вместе со всеми.
- Мало каши ели, нехристь поганая!
Казак повернулся к донцам, рванул гашник на поясе - красные штаны сползли на сапоги. Секира присел, хлопнул ладонью по голому заду.
- Вот вам полон и девки!
Раздоры грохнули, будто разом выпалили сотни пушек.
Мурза Джанибек, увидев обнаженное гузно, взвизгнул и в слепой ярости ударил саблей по шелковому пологу шатра.
- Ну погоди ж, гяуры! Я вырежу ваши языки и посажу каждого на кол! Я сравняю Раздоры с землей!
Долго бесновался мурза, до самого утра не улегся гнев в его сердце. Он даже выгнал красавицу Менгли из шатра.
Проклятые гяуры! Дерзкие люди! Тана! Они заслуживают самой жестокой казни!
Джанибек готов был каждого казака порезать на куски.
Болотников тем временем укладывал свою станицу на ночлег.
- Спать, родниковцы. Татары сегодня не сунутся. Надо всем отдохнуть перед битвой. Спать, станишники!
Казаки улеглись на помосте, подложив под головы бараньи шапки; и вскоре богатырский храп поплыл над Раздорами.
На башнях и стенах бодрствовали лишь одни дозорные, не спускавшие глаз с ордынского войска.
В степи багрово полыхали костры.
Ахмет-паша прибыл к Раздорам лишь на третий день. На берегу его встречал мурза Джанибек.
Паша приплыл на пяти легких галерах и сорока каторгах. Он привез не только тяжелые осадные пушки, но и две тысячи невольников.
- Я их пошлю на крепость, - небрежно сказал Ахмет-поша, наблюдая за выгрузкой закованных в кандалы людей.
Джанибек же в первую очередь осмотрел пушки. То были дальнобойные турецкие кулеврины, присланные из Стамбула султаном Магометом.
- Слава аллаху. Теперь мы в щепки разнесем Раздоры, - довольно произнес Джанибек.
- Этими пушками великий султан Магомет разбивал и каменные крепости, гордо произнес Ахмет-паша. Это был дородный, с надменным лицом турок, на белоснежной чалме которого блистал огромный алмаз. Глаза паши были холодны и жестоки, он любил повелевать.
- Готовы ли к бою мои янычары? - спросил он, рассматривая казачью крепость.
- Готовы, паша. Янычары и спахи заждались своего повелителя. Они жаждут боя. Твой шатер разбит на холме... Нукеры! Проводите Ахмет-пашу.
- Я обойдусь своими людьми, мурза. Я вижу свой шатер, - кичливо произнес Ахмет.
Азовский наместник был сердит на султана. Магомет мог бы поставить во главе всего войска, отправленного на Раздоры, не крымского мурзу, а его Ахмета. Не пристало паше ходить под началом какого-то мурзы. Правда, у того войск втрое больше, но ведь трех лисиц с барсом не сравнишь. Крымский хан давно уже стал вассалом турецкого султана. Он и пальцем не может пошевелить без разрешения "царя-царей" Магомета. Так достойно ли турецкому паше подчиняться бахчисарайскому мурзе? Нет, тому не быть! Ахмет никогда и ни в чем не будет слушать Джанибека: у него отборное войско и осадные пушки, без которых Джанибек будет все лето топтаться у крепости, но так и не возьмет ее. Раздоры возьмет Ахмет-паша, ему - и главная добыча. Мурза же будет довольствоваться объедками.
Сам Джанибек и не надеялся на расположение Ахмет-паши. Он давно знал этого чванливого сановника Османской империи. Ахмет соперничал с самим Казы-Гиреем. Паша - горд и самонадеян, он один из приближенных султана Магомета. Но и мурза не из последнего рода, и он не уступит своей власти.
- Да поможет нам аллах, - набожно закатив глаза к небу, произнес Джанибек.
- Аллах поможет, мурза, - усмехнулся Ахмет-паша. - С такими пушками мне не страшна любая крепость.
Мурза и паша разошлись по своим шатрам.
До полудня Ахмет расставлял вокруг крепости кулеврины, а затем его чауш27 прискакал к шатру Джанибека.
- Несравненный витязь, защитник Мекки и Медины, наихрабрейший Ахмет-паша приступает к осаде крепости Урусов.
- Якши, чауш. Я пошлю свои тумены на Раздоры, - с достоинством сказал Джанибек.
Не прошло и получаса, как в татарском и турецком станах запели рожки и завыли трубы, загремели барабаны и бубны, послышались резкие команды тысячников и санджак-беков28, замелькали хвостатые знамена.
Орда ринулась на Раздоры; тысячи татар принялись заваливать водяной ров; в дело пошли бревна и камни, телеги, щиты и арбы, хворост и камыш. Но ров был широк и глубок, и надо было много всякой начинки, чтобы сравнять его с землей.
Казаки дружно ударили со стен из мощных самострелов, пищалей и самопалов. Длинные стрелы с железными наконечниками пробивали татар насквозь, пули валили ордынцев десятками.
Крымчаки внезапно отхлынули назад, уступая место турецким кулевринам. Грохнули разом все двенадцать пушек, густой дым окутал и водяной ров, и крепость, и сам огнестрельный наряд, и передовые сотни ордынцев. Но когда дым рассеялся, Раздоры оказались нетронутыми: ядра ткнулись в земляной вал крепости.
К пушкам подбежали санджак-беки, приказывая добавить пороху. Капычеи29 вновь зарядили и выпалили, но ядра долетели лишь до подножия дубовой стены.
От шатра Ахмет-паши к наряду прискакал чауш с новым повелением:
- Паша приказал не расходовать ядер. Надо перебираться через ров.
- Но моим янычарам не перетащить пушки. Мы утонем в воде, - сказал начальник пушечного наряда санджак-бек Араслан.
- Паша пришлет невольников. Они перекинут мосты и поставят за рвом тын для кулевринов.
Вскоре ко рву привели полтысячи рабов; они тащили на руках огромные дощатые щиты. Казаки выстрелили со стен из тяжелых крепостных пищалей; невольники, оставляя на земле убитых и раненых, отпрянули вспять; многие из них побросали щиты.
Янычары встретили невольников копьями, а спахи принялись избивать рабов плетьми.
- На ров, собаки! - бешено закричал бек Араслан и срубил ятаганом одному из невольников голову.
Рабы растерянно заметались: погибель ожидала с обеих сторон. Бросятся на ров - попадут под пули казаков, повернут назад - угодят под копья и ятаганы янычар. Турки жестоки, они не пощадят ни единого раба; остается одно - идти ко рву и мостить его щитами, тогда кое-кто может уцелеть.
И невольники повернули на ров. Под градом казачьих пуль они бросились в воду и начали передвигать щиты. Они гибли десятками и сотнями, но все же несколько мостов им удалось перекинуть через ров; и тотчас к крепости хлынула лавина татар с длинными штурмовыми лестницами.
- Бей поганых! - изменившимся, охрипшим голосом прокричал своей станице Иван Болотников.
Со стен посыпались на ордынцев бревна и каменные глыбы, колоды и бочки, доски и тележные колеса; полилась кипящая вода и горячая смола.
Татары с воплями валились с лестниц, подминая своими телами других ордынцев. Трупы усеяли подножие крепости, но лавина озверевших, жаждущих добычи степняков, сменяя убитых, все лезла и лезла на стены крепости и этой неистово орущей массе кочевников, казалось, не было конца и края.
Но и ярость донцов была великой. Сокрушая врагов, они кричали:
- Вот вам наши головы!
- А вот ясырь!
- А то вам девки и женки!
Болотников валил на татар тяжелые бревна и колоды, сбивая и давя ордынцев десятками.
- Не видать вам Раздор, ублюдки ханские! Получай, поганые! - то и дело восклицал он, поднимая на руки очередную кряжину.
Рядом орудовал Васюта Шестак, который опускал на головы татар длинную слегу с обитым жестью концом. Трещали черепа, лилась кровь, а Васюта покрикивал:
