Рокуэлл Кент - В диком краю (Дневник мирных приключений на Аляске)
Тридцатое декабря, понедельник
Вчера шел небольшой дождик, а сегодня ливень. Сижу при открытых дверях и тлеющей печке, и это в краю, который представляется людям сплошным айсбергом! Впрочем, в Сьюарде и в горах, наверное, снегу хватает. Сегодня я сделал такой хороший рисунок, что никак не могу лечь, словно меня совсем не касается, что время бежит и приближается утро. А ведь уже половина первого.
Канун Нового года! Вторник. Это десятая годовщина, памятная для родителей Рокуэлла, и я старался отметить ее, как мог. Весь день трудился над рисунком для матери Рокуэлла, а вечером мы с ним устроили нечто вроде праздничного концерта. У Рокуэлла в его девять лет есть все основания радоваться в этот день независимо от того, как он почувствует себя в двадцать девять. Он написал своей маме нежное письмецо. Сегодня я ужасно тоскую по дому, но не знаю, как выразить свою тоску на сих гениальных страницах. Это был торжественный день.
Сегодня вечером при Олсоне я перешел от игры на флейте к пению. Он выразил удовольствие, и я продолжал. Какая это, должно быть, странная картина: дикая глушь вокруг, а маленький мальчик со стариком слушают мое громкое торжественное пение без всякого аккомпанемента.
Олсон, по обыкновению, принес нам сегодня горшок козьего молока. Я сделал из него сладкую творожную массу. Получается замечательно вкусно, гораздо вкуснее, чем из коровьего молока. Напоминает крем из чистых сливок.
Почти весь день шел сильный дождь. По временам полоса тумана над заливом наполовину скрывала горы на той стороне. Любопытное зрелище! Вечер теплый, как весной или осенью. Продолжает таять, и даже ледяная корка, покрывавшая землю до того, как выпал снег, почти исчезла. Год кончается, а пароход с рождественской почтой так и не появлялся на горизонте.
Скоро полночь. Я должен принять под Новый год одно секретное решение и, чтобы придать ему подлинную важность, призываю в свидетели звезды на темном небе. Итак, одновременно с годом тысяча девятьсот восемнадцатым заканчивается эта страница.
ГЛАВА IX
НОВЫЙ ГОД
Когда Рокуэлл спрашивал, что случилось под Новый год, почему все ждали чего-то и не ложились, мы напрасно пытались плести о землетрясениях и взрывах. Он ни капельки не поверил нам. И я бы не удивился, если б он сказал: "Как это могло случиться? Ведь, кроме дождя, здесь ничего не бывает".
Пока что Новый год ничем не отличается от конца предыдущего, разве что на душе стало веселее. Эта радость появилась около половины двенадцатого первого января, когда на расстоянии примерно двух миль от нас, сверкая огнями, через залив проплыл ПАРОХОД, похожий на сказочную крепость. Я завопил так, что Рокуэлл проснулся и, сев на кровати, тоже стал смотреть. Олсон, к сожалению, уже улегся, и мы решили его не будить. Я тотчас засел за работу и до двух часов утра писал письма, паковал посылки, составлял список для покупок.
В восемь мы подняли Олсона с постели. Я ходил за ним по пятам, угрожая, понукая, умоляя поторопиться. Старые люди трудно раскачиваются. Он побрился, стоя посреди избушки; дверь была открыта, вокруг прыгали козы. Я едва дал ему проглотить завтрак. Надо было отвязать лодку (лодки привязаны к вбитым в землю кольям), перевернуть ее килем вниз, нагрузить и спустить на воду. Предварительно мы еще полчаса потратили на то, чтобы завести мотор - дьявольская штука! Погода менялась ежеминутно: то казалось, вот-вот пойдет снег, то опять прояснялось. Но в результате ясная погода продержалась достаточно времени, чтобы Олсон отплыл и, к нашей неописуемой радости, пропал из виду. Он только посмеивался над нетерпением, с которым мы выпроваживали его за почтой.
Вчера была очередь Олсона устраивать праздничный прием, и мы много раз выпили в честь Нового года. Но к неудовольствию Олсона, я все-таки работал. Вместе с тем он понимает мою странную одержимость и относится ко мне вполне сочувственно. Как-то я объяснил ему различие между работой для себя и работой по заказу. Сам он не побоялся бы никакой бедности, лишь бы сохранить независимость.
Итак, ждем почту. Я уже горю от нетерпения, поджидая Олсона, а он может вернуться не раньше чем послезавтра. Под вечер мы с Рокуэллом гуляли по берегу, главным образом чтобы поглядеть на Сьюард, откуда прибудет наша почта, но снежная завеса скрыла от нас город. Весь залив был окутан снегом и туманом. Зато, оглянувшись назад, мы увидели во всей красе нашу бухту: белые вершины и темный лес, а вдали, у самого края воды,- наши крошечные домики. Над крышей одного из них подымался густой дым от гаснущей печки.
Пятое января, воскресенье
Олсона все еще нет. Утомительно вот так ждать и надеяться, но надеяться мы не перестаем, даже если бушует ветер и идет снег. А так оно и есть. На другой день после отъезда Олсона была исключительно ясная и тихая погода, но уже на следующий день, когда он должен был вернуться, разыгралась сильная метель. Сегодня снега меньше, но зато более ветрено, хотя и не настолько, чтобы Олсон не мог проехать, но достаточно, чтобы он решил еще остаться. Опять ходили на берег и обшарили залив в подзорную трубу. До самой темноты я не переставал искать в море маленькую лодку, огибающую мыс.
Вот как будто и все новости, но на самом деле эти дни л были наполнены работой и другими занятиями. А какое наслаждение доставляет снег, толстым пушистым слоем покрывающий решительно все вплоть до верхушек деревьев! Мы с Рокуэллом играли сегодня в медведя и охотника и гонялись друг за другом по лесу. Только козы страдают, потому что снег покрыл все молодые побеги, и им остается обгладывать стволы.
Билли сейчас прямо бешеный. Без побоев с ним не обойдешься. Вчера он ворвался в сарай Олсона и как-то ухитрился закрыть дверь изнутри. Решив выяснить источник странных ударов, раздававшихся некоторое время, я и обнаружил эту проделку. Вдобавок Билли еще нагромоздил кучу предметов перед дверью. Хотя существенно он ничего не попортил, но не было такой вещи, которую он не своротил бы с места своими рогами. Ящики, ведра, мешки с зерном, банки, веревки, инструменты - все это вперемешку было навалено на полу. Бить его бесполезно. Он неисправим.
Уже около половины второго. Я писал дольше, чем собирался. Не могу думать ни о чем, кроме долгожданных писем.
Шестое января, понедельник
О чем писать? Ведь Олсона, а следовательно, и писем все еще нет. Идет снег. Настолько тепло, что ходим без пальто, без шапок и варежек. "Кап-кап-кап" - все время слышится с крыши. С деревьев снег осыпался, а на земле лежит глубоким тяжелым слоем. Завтра, может быть, походим на лыжах.
Совершили с Рокуэллом экскурсию по берегу, высматривая Олсона. Когда я стоял, стараясь пробуравить глазами мутное пространство между нами и Сьюардом, совсем рядом из воды высунулась голова. Это был тюлень. Он долго осматривался, потом нырнул, показался снова еще ближе и исчез совсем. Билли опять ворвался в сарай Олсона. В один прекрасный день я стану козлоубийцей!
Восьмое января, среда
Еще два дня прошло, а Олсон как в воду канул. Он меня просто бесит. Вчера он прекрасно добрался бы, а сегодня это уже невозможно. Мы, кажется, ничего не делаем, только ждем. Даже в самый разгар сегодняшнего шторма я поймал себя на том, что все время подходил к маленькому окошку поглядеть, нет ли лодки. Дождь и снег, дождь и снег! Но если бы наконец прибыла наша почта, эти теплые белые дни были бы просто удовольствием. Вчера мы впервые надели лыжи, но только для того, чтобы дотащиться до края бухты, откуда виден Сьюард.
Единственная компенсация за отсутствие Олсона - молоко Нэнни. Я стал заправским дояром и успеваю окончить работу прежде, чем она съест свою миску овсянки. Приходится торопиться, потому что, справившись с едой, Нэнни как бешеная мчится прочь. Творожная масса из козьего молока с апельсиновым джемом - божественно!
Десятое января, пятница
Час назад еще стояла невиданно прекрасная лунная ночь. Скользящие мимо облака, прикрывая луну тончайшей пеленой, отбрасывали на землю бесконечно меняющиеся светлые тени. Верхушки гор, деревья, скалы и вообще все вокруг покрыто свежим снегом. В долинах и низинах, где дождь омыл деревья, преобладает черный цвет. По временам здесь такая красота, что, кажется, трудно вынести. А сейчас, когда я это пишу, дождь льет опять, как будто никогда не переставал и не перестанет. Эх, Олсон, Олсон! Неужели тебе на старости лет доставляет удовольствие так мучить людей? Легко представить себе, что любой вариант плохой погоды может месяцами держать нас здесь в плену и без всякой помощи. Вот уж действительно ни складу, ни ладу, разве что считать это обратным эквивалентом хорошей погоды. Голубое небо здесь неуместно, как дождь в безводной пустыне.
Никаких происшествий. С успехом работаю над рисунком и вырезал две небольшие гравюры на дереве. Билли сегодня опять взялся за дверь Олсонова сарая. Мой запор оказался слишком крепким. Он выдержал, а дверь разлетелась в щепы. Я застиг Билли уже перед концом этого занятия; в такие моменты я теряю разум. Как бешеный гонялся я за этой скотиной по глубокому снегу и всыпал ему достаточно, чтобы почувствовать в конце концов удовлетворение. Теперь он меня боится, что имеет свои преимущества.